с предгорья

Лесные запахи давались стражу особенно трудно в новых краях. Если и можно было привыкнуть к тому, что ветра здесь не такие уж и лютые, то к нем - едва ли. Казалось, местные котята рождались с какой-то особенностью, которая позволяла им стоически справляться с изобилием вони в течении всей жизни, то члены Клана были по праву рождения ею обделены, и страж был слишком горд своей воспреемчивостью, чтобы это признать. И всё-таки Пламя, Разгорающееся На Углях была совершенно права, когда сказала, что ориентироваться на запахи здесь было бессмысленно - слишком много ароматов враз забивало ноздри, и каждый порыв встречного ветра приносил только больше смятения, чем ответов.

Их отряд пришёл в какое-то гиблое место. Даже щедрые слои снега не могли прикрыть его откровенного уродства: остатки деревьев были обезображены алым цветком, и вся жизнь из округи была выжжена ими. Хоть и вид обуглившихся веток говорил о том, что пламя стихло довольно давно, и с тех пор мало кто из живущих заглядывал на пепелище в здравом уме и по собственной воли, запах гари, тихий, глубинный, как и история этого некогда, вероятно, пышного и красивого леса скрывался под почерневшей корой, изредка напоминая путникам о своём послевкусии. Какие печальные края.

Но любоваться худшими пейзажами низин ни у кого здесь не было времени - каждый член отряда искал следы пропавших будущих так, словно это их собственные котята. Вихрь, Принёсший Холода умел выполнять обязанности верховных, не подвергая их лишним размышлениям, пусть и не всегда - ему ещё будет время поразмыслить о том, как нелепо Клан был втянут в эту историю с племенем Ветра. Чаще задумывался Вихрь о другом - о том, о чём всё же не успел сказать степной предводитель до того, как они отправились в ход. Звездопад был здесь по какому-то делу, и страж не верил, что по благому - ему казалось, в низинах такое принято просто не было. Местные лидеры куда с большей охотой брызжали слюной в адрес соседей, чем отправлялись в большой путь многочисленным отрядом чтобы узнать, как у кого дела. И поэтому Вихрь, Принёсший Холода не уходил далеко от верховных и не забывал оборачиваться - ему было не спокойно, он не доверял новым знакомым и совершенно этого не скрывал.

Но всё это казалось совершенно бессмысленным. Пускай Вихрю и было тяжело примерить на себя шкуру степного будущего, ему не казалось, что молодые коты начнут разгуливать по таким гиблым местам как только спасутся от смерти. Они, вестимо, отправятся туда, где безопасно - в места им знакомые, по тропам, которые им известны. Прекратив почти что бессмысленное изучение очередного не очень старого следа, кот поднял голову и уставился поначалу на ловчего, а после спешно обернулся к тем степным, что присоединились к ним.

- Какие тропы знают ваши будущие? - прохладно поинтересовался кот, надеясь, что ответ степных воителей мог бы порядком упростить им задачу, - Куда они могли пойти отсюда?

===>>за Воробейницей вместе с отрядом
[indent] Её маленькое сердечко никогда не билось так горячо и так быстро. Оно никогда не казалось кошечке птицей, которая застряла в ветках кустарника и нуждается в освобождении. Ни слова жалобы, ни вздоха, ни всхлипа. Мышцы горели жидким огнем, тело молило о пощаде. Несмотря на все тренировки Метелицы, к таким пробежкам Мотылек все же готова не была. Как только отряд остановился, ученица немедленно уселась на землю, стараясь сделать своё дыхание максимально ровным.
[indent] Так глупо, все беспокоятся о пропавших, о Соболе... А я устала и думаю об этом. Я отвратительная эгоистка, - промелькнула странная, несвоевременная мысль.
[indent]  - Почему они должны быть здесь? - негромко, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь, спросила светлая кошечка. Если ученики смогли выбраться, они наверняка отправились в лагерь! Если выбрались? Они ТОЧНО выбрались! - мысленно поправила себя Мотылек. Если допустить вероятность гибели соплеменников, то весь их поход становился бессмысленно жестокой шуткой. Да пусть у меня лапы от усталости все разом отвалятся, но они живы! - сердито потребовала у Вселенной Мотылек и повернулась к Воробейнице.
[indent]  - Они наверное уже там, - радостно подхватила Мотылек, вскакивая на лапы. Усталый огонь в них словно по волшебству превратился в кипящую энергию, она снова была нестись вдаль, стоило лишь перевести дух. Ещё немного, и этот дурацкий день закончится. И тогда они проводят клановых домой, найдут Соболя, отругают Горелого и других приключенцев. И Мотылек, честное слово, будет помогать им отбывать их наказание, чтобы им было не так грустно!

===>> хвостиком за Воробейницей.

[indent] В вежливом молчании терпеливо дождавшись и получив в ответ на своё ненавязчивое предложение отказ, Снег на Леднике неопределённо пожал белыми узкими плечами и плавно в очередной раз проскользнул внимательным взглядом разноцветных глаз по всей территории пепелища, вновь пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы исчезнувших будущих. Тщетно. Ничего, кроме перемешанного со снегом тёмно-серого пепла и стойкого, травящего и обжигающего беззащитные слизистые запаха горечи — то ли от давно выгоревшей под натиском бушующего пламени почвы, то ли от нервно мечущейся рыжей кошки. Ловчий буквально на несколько более долгих секунд задержался на обезображенных беспокойством и бушующем глубоко в груди волнением мордах, после чего недовольно дёрнул кончиком пушистого хвоста и тряхнул головой, тем самым безжалостно выгоняя из неё всё возможные мысли.

[indent] — Мы все обратимся к Предкам с просьбой вернуть вам ваших котят живых и здоровых, да прибудут с вами Духи Севера! — в след за Верховной Матерью негромко мяукнул Снег на Леднике и, уважительно по отношению к соседям склонив точёную морду к белоснежной грудке, широким шагом проследовал к дожидающейся из с Вихрем, Принёсшим Холода кошкой. — Хорошо, Пламя. Безопасной всем дороги.

[indent] В последнюю секунду перед своим окончательным уходом с нейтральной территории пепелища ловчий всё же невольно задумался о своей сестре, Позёмке, Бегущей со Склона, которая сейчас осталась со Стражницей Неба и немалым отрядом степных жителей. Что же у них там происходит? Всё ли спокойно? Очень надеюсь, что по возвращению на перепутье я сразу же встречу Позёмку...

—> перепутье, закрытие разрыва

Отредактировано Снег (04.02.2021 07:29:08)

[indent] Перечеркивая некрупную переносицу резкими изгибами, она прочно врезается золотистым лезвием собственного взора в силуэт напротив да с одной только помощью какого-то неведомого чуда сдерживая недовольное бурчание, что рвётся наружу неугомонной блохой, засевшей прямо в гортани — то ли от возмущения, то ли от признания собственной ошибки. Пёстрая говорит складно, орудуя простым словом как изогнутыми когтями, и Руби противится столь открытой правоте, до боли в висках прямой, почти что неправильной. Нервно сглатывая лишнюю слюну, девочка надуется желтоглазой совой в ночи — гордость, острой иголкой засевшая где-то меж глаз, велит нанести ответный удар.

[indent] — Умею и еще как! — огрызается, упрямо вгрызаясь взглядом в бледную зелень чужих глаз, — Может ты и узнала об этом, если бы не посылала вечно идти позади, как... как какого-то глупого котёнка-слабака!

[indent] Агрессивно раздувая ноздри да пуша загривок, подрастающая бродяга бессовестно блефовала. Отчасти. Руби, несмотря на весь пыл, знала, что таких верзил как Шершень не смогла бы одолеть даже при самом фантастическом раскладе, но кропотливое оттачивание охотничьих навыков на мышах и птицах придавало ей какую-никакую, а уверенность в собственных силах — возможно, если её способностей и недостаточно для победы над крупным воителем, то для поединка с кем-то поменьше хватило бы точно. А последних, как известно, куда больше.

[indent] — И раны твои зализывать точно не мне, ты ведь даже такую мелочь доверить не сможешь, — упрёком.

[indent] Достойно отстояв свою гордость, она вздёргивает розовый нос в мнимом превосходстве, глядя на спутницу оценивающим взглядом: — « И что ты теперь мне скажешь, а? »
[indent] Но Хельга оказывается хитрее.
[indent] Невольно отступив на шаг, девочка разрезает нависшую тишину возмущенным писком, отчаянно смахивая с себя липкие и колкие комья снега, очутившиеся на её шерсти по велению чьего-то лисьего хвоста — и этого невнятного мгновения хватило, чтобы подруга, в один миг обернувшаяся подлым воспитателем, сократила между ними расстояние до неприличного. Вытягивая изувеченную лапу к самой морде юницы, пёстрая вынуждает её замолчать.

[indent] С недоумением, недовольством и толикой стыда Руби внимательно вглядывается в изгибы запечатанного ранения. Искорки осознания реального положения вещей в этом мире болезненно обжигают детский рассудок, незнакомый ни с жестокостью, ни с болью — да тухнут под дуновением истинного упрямства. Легкое оцепенение вынудит застыть в неуютном положении на несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем девочке удаётся сдвинуться с места под краткое фырканье.  « Единственный, как же, » — отрешенно подумает та, с недоверием переведя взгляд на саму Хельгу, — « Если уж они такие страшные, как тебе удалось столько раз выйти из схватки живой? »

        Но вместо этого бросит:
[indent] — Да поняла я, — отряхиваясь от остатков снега да уверенно шагнув вперед, демонстрируя, что более не намерена стоять на этом промёрзлом месте в поисках некой правды. Ей уже никак не победить — да и стоит ли, попробуй еще переспорить эту кошку.

[indent] Раздосадовано прочёсывая хвостом снежный настил, девочка вновь устремилась за Хельгой, чувствуя несправедливость по отношению к себе в десятки раз острее, чем было до их разговора — ох, и надо ведь было судьбе так решить, что нужную дорогу знает только эта зеленоглазая вредина. Ах, если бы Руби пожила в этом лесу хотя бы на одну луну больше, она непременно смогла бы их провести самым коротким, безопасным и комфортным путём. Мечтательно заглядываясь на окружающие просторы, она коротала время в этой нелёгкой дроге как могла.

[indent] — Ещё более? — удивленно вскидывая бровки, пёстрая легко усмехается, дабы после озадаченно продолжить, искренне не понимая, как Хельга могла сморозить подобное, — Ну конечно у них другие предки, не могут же коты из совершенно разных мест быть родственниками. Да и каким образом предки вообще могут их как-то обязывать? Я понимаю, традиции, воспитание, но не настолько же. Если это действительно так, то они реально странные.

[indent] И, дослушав подругу, Руби нахохлится:

[indent] — И ни к кому я не привяжусь! Тёплое место и вкусную еду и у двуногих найти можно, но я ведь с ними не осталась. Сомневаюсь, что этот клан сможет предложить что-то получше.

Отредактировано Руби (14.02.2021 12:41:47)

разрыв

Горы не бесконечные - слышала рыжешкурая в голове собственный, крайне убедительный голос, рано или поздно, но я найду тебя.

Конечно, на деле всё оказывалось не так легко - приходилось постоянно отлынивать от патрулей и зорких глаз оруженосцев, мучить лапы, которым по душе куда больше приходились ровные степи, да и себя саму, единственную и любимую - такое упрямство требовало немалых сил, а в Голые Деревья с ними было не очень ладно. Но покуда свободное время полосатой проходило в каком-никаком, но поиске, что-то в её голове тихо, ехидно радовалось одной очень сомнительной мысли - Куница мне ещё попадётся. Впрочем, не случись в её жизни и других, куда более драматичных поисков, едва ли бы горная ловчая так сильно тревожила сейчас покой Жары. После того, как ни одному патрулю не удалось найти Холмушу, у рыжей со следами свои, личные счёты. И пускай их пути с братом раз и навсегда разошлись, уж перепутье с Куницей Жара точно найдёт.

Предгорный ветер беспокойно волновал шкуру - здесь он был куда более холоднее, чем в родных низинах. Жара то и дело морщила морду и с трудом заставляла себя не обращать слишком большого внимания на снег, который так и норовил облепить её со всех сторон. Но в снегах была и своя прелесть - следы на них оставались особенно чёткие, впрочем, в этих краях сегодня следов было так много, что едва ли какой зоркий глаз мог разобраться. Ходили слухи, что многие бродяги нынче собирались поближе к горам, рассчитывая на опеку Клана в голодное время. Умно - безымоционально соглашалась кошка, не питая особых страстей к одиночкам. Страсти её куда больше крутились вокруг того, что за запах витал здесь особенно отчётливо - казалось, что то ли кто-то из тех самых бродяг или от самого Клана бродил неподалёку.

- Кто здесь? - настойчиво поинтересовалась воительница у заснеженной глуши. Вокруг то и дело возвышались каменные валы и заснеженные остатки кустов - незнакомец мог быть где угодно.

Чуйка не подвела рыжешкурую: издали на частых порывах ветра приближался какой-то запах - запах ещё одного гостя этого гиблого места. Но сколько воительница ни вглядывалась в заснеженную даль, которая лишь изредка прерывалась болезненными силуэтами обгоревших некогда деревьев, всё не могла рассмотреть его обладателя. Это оказалось затруднительно, даже когда кот наконец показался на горизонте - его серая, монохромная шкура так удачно сливалась с таким же бесцветным пепелищем, что один запах помог бы отличить его от камня. Рыжешкурой о таком даре маскировки приходилось лишь мечтать, зато с пышном загривком у неё проблем не было: завидев рослого незнакомого кота, Жара заведомо напряглась, чтобы быть готовой к возможной драке. По-другому на нейтральных землях было редко возможно.

— Заблудилась, племенная? - подал голос кот первым, неведомым образом подокравшись к Жаре из-за спины. Поддаваясь неожиданному позыву, кошка спешно выкрутилась в его сторону и успела принять боевую стойку, когда незнакомец продолжил говорить. — Вас тут четыре, кажется, племени. Так с каким имею честь знаться лично? Жара чуть скосила морду на бок, принюхавшись получше - из близи запах уже не так искажался ароматами ничейных территорий.

- Клан мог бы уже это запомнить - не вчера пришёл на наши земли, - сморщив нос от откровенной неприязни, прирыкнула рыжешкурая, - Но наверно для вас это сложно.

Напряжение из спины, которая превратилась в пружину, было уже не скинуть - Жара была явно не из тех, кто умел миролюбиво разговаривать с представителями других племён, а тем более - Клана. И всё же боевую стойку она неспешно сбросила - не хватало ещё, чтобы этот кот решил, что она его боится. А Жара ничего не боялась. Кроме того, что случайно потеряет и эту, новую ниточку к Куницы.

- Далеко ты убрёл от гор, - чуть сщурившись, поделилась кошка своим наблюдением, - Не взял с собой случайно одну из ваших? Зовут Куница. Моя старая подруга. Я как раз ищу её.

Незатейливо хмыкнув, рыжешкурая продолжала всматриваться в морду своего собеседника. Чего скрывать - такие излишне непринуждённые, мнимо суровые, аки камень, коты искренне раздражали её, но что поделать, раз именно один из таких мог совершенно случайно подсказать воительнице, где ей встретиться с той самой её старой подругой. Так, невзначай. Но покуда кошка пуще и внимательнее всматривалась в морду серошкурого, тем больше она понимала, какого это цапа аж сам горец разгуливал по пепелищу.

- Ты не горный кот, - нахмурившись, Жара поторопилась разоблачить нового знакомого, - Я уже где-то видела твою морду, и точно не на Совете среди Клана.

Одного шага незнакомца хватило, чтобы Жара вздыбила шерсть выше - все они уже столько раз играли в эти игры, что тело знало наизусть каждый последующий шаг и не требовало лишних указаний от мозга. Да и мозг Жары был больно занят другим - где же, позвольте узнать, та самая Куница, и что за ересь эту кот несёт.

- Так и остался бы в своих далёких краях, - спешно, словно по инерции парировала рыжая, на какие-то мгновение отпустив все свои размышления о том, где же она видела этого кота, - Чего было сюда переться, наши поля нюхать?

Но ни в каких далях этот кот никогда не был - Жара чувствовала самим носом, что от его шкуры веет чем-то до одури местным. Здоровяк мог сколько угодно валяться в каменной крошке гор и обкладывать себя орлиными перьями, но это нечто не выветрит ни один шторм - оно засело под его шкурой так глубоко, что ни одной стихии было это неподвластно. Но пламя, которое с невидимой озлобленной силой нарастало внутри воительницы, считало иначе - оно множилось, вилось внутри, как вихрь, готовый вырваться наружу. Не хватало одной маленькой детали - какой-нибудь мысли, которая наконец поможет кошке понять, в чём тут дело.

- Ты бы силы свои не тратил, - добавила она следом, как только из пасти серошкурого потянулся гортанный рык. Его недальновидность, присыпанная доброй порции наглости не слишком удивляла кошку до сих пор - всем уже известно, что горцы слабо ориентируются в местных правилах, и где-то в подкорке Жара давно предчувствовала, что всё рано или поздно так и будет - они спустятся со своих вершин и примутся гонять местных воителей. Так, словно имеют на это хоть немного права. - И рассказал бы лучше, какого цапа я узнаю твою морду. То, что ваша крысиная стая прикрывает друг дружку, я уже поняла. Но ты, - начала рыжая и тут же на время смолкла.

Серошкурый шагнул ей навстречу, и по прежней инерции Жара подалась вперёд, пошире расставив лапы - церемонится на таких встречах принято не было, и если вдруг незнакомец не знал этого правила лесной жизни - это, вестимо, оставалось его проблемой. И Жара сжалась, как пружина, готовая в подходящий момент выстрелить прямо в морду коту, но чем ближе он подходил, тем больше округлялись глаза воительницы, заполняя всё пространство на морде поверх дежурного оскала. И только пасть кошки вяло приоткрылась, не в силах совладать с тем, что эти самые глаза видели, а нос - чувствовал.

- Предки, - вырвалось из её пасти тихонечко, еле слышно. Но со следующим взглядом кота, чьё имя она помнила, как своё собственное, оцепенение вмиг оставило её тело. Не может быть.

временной разрыв, ни с кем не пересекаемся

[indent] Торопливо переставляя не шибко длинные лапы по местами затопленной старыми и новыми болотами местности, которая гордо именовалась территориями племени Теней, Перчинка старалась лишнего раза не отвлекаться на всякий шум вокруг неё и не задерживаться в одном месте надолго. В силу подаренной природой этой юнице впечатлительности и появившегося с возрастом любопытства, конечно, подобное получалось из ряда вон плохо, от чего серошкурая то и дела затормаживала и без того медлительный шаг и во все глаза рассматривала ещё такую незнакомую ей округу, со всей силы вдыхая новые запахи в собственные лёгкие и пушистой шкуркой впитывая царящие в лесу звуки. Наконец, спустя целых шесть лун ежедневного сидения в лагере и отсутствия такой желанной для детского сердца свободы без каких-либо ограничение дорвавшись до звания оруженосца и обретя ценную возможность выходить на ежевичную ограду без спроса у родителей, ученица не без удовольствия наслаждалась открывшимся ей путям и тайно мечтала воплотить в жизнь все хранящиеся в голове планы. Первой из них, к слову, стала навязчивая идея вновь встретиться с тем самым Когтем, который стал для тогда ещё малышки секретным другом.

[indent] Когда в нервно подрагивающий розовый носик вдруг ударил не самый приятный, оседающий на корне языка долгоиграющей горечью и затхлостью запах, Перчинка невольно сморщила переносицу и даже попробовала отплеваться от пропитавшейся этой вонью слюны, но всё оказалось тщетно. Спустя несколько шагов, когда гуляющему повсюду взгляду жёлто-зелёных глаз открылась ещё и действительно ужасающая детскую душу картина старого пепелища, кошка даже было подумала как можно скорее развернуться и возвратиться в глубь приятного хвойного леса, да вот только затрепетавшее от обжигающего предвкушения сердце было категорически против и мощными ударами в рёбра несло небольшое тело вперёд. Она ступала предельно осторожно, каждый следующий шаг по-долгу всматриваясь в землю прямо перед собой и будто бы выискивая под собственными лапами смертельную опасность, от чего почти не глядела по сторонам и не обращала внимания на множество, возможно, слишком важных деталей. Изредка пробуя здешний воздух на вкус и больше кривя круглую мордочку в искренней брезгливости к вони, ещё совсем неопытная сумрачная ученица вряд ли могла выцепить из клубка ароматов нужный ей запах и достоверно понять, что она уже вышла на нейтральные земли, а потому не придумала ничего лучше как подать громкий голос для обнаружения собственного положения.

[indent] — Здесь есть кто-нибудь? — мяукнула Перчинка и замерла на одном месте, нетерпеливо пританцовывая передними лапами и вертя головой из стороны в сторону.

Последнее слово, сказанное рыжей, так и осталось висеть в воздухе где-то возле её пасти и настойчиво не желало обращаться в правду - в такую, какую можно услышать, понять, принять. И чем больше напрягались лапы воительницы, чем сильнее раздвигались уши и шире раскрывались глаза, тем менее реальным казалось это. Эта встреча. То, что такое вообще могло бы когда-то произойти. И так и стояла кошка, застывши, едва дыша, покуда серошкурый не выудил из самых дальних уголков память имя. Её имя.

- Холмуша? - рефлекторно, не до конца осознанно и совершенно недоверчиво вторила кошка, чувствуя, как сильно разгорячилась её голова. Вся там память, что была у кошки, напряглась, словно охотник перед броском, и пыталась разобраться в своих хитросплетениях, достать на поверхность то, что воительница прятала как можно дальше долгие, долгие луны. И было бы даже немного смешно, если бы сложилось иначе - для того, чтобы пробудить те воспоминания, хватило встречи с каким-то горным проходимцем.

Серошкурый продолжил что-то несвязанно бормотать, а на его морде не осталось и толики былой напыщенности и самоуверенности. И чем ближе шагал он, чем яснее сам пытался представить, как такое возможно, тем явственее Жара узнавала в чертах его морды черты когда-то хорошо знакомого котёнка: совсем не такого рослого, а скорее потешного и угловатого. С большими нелепыми ушами, которые того и гляди - вот-вот перевесили бы худые длинные лапы. Хвост, который извечно казался драным, нос, не успевавший зажить от царапин после всех их приключений. И голос, такой закалённый лунами теперь, но такой на самом деле родной. Нужно было просто немного прислушаться.

— Не может быть... ты погибла, - столь же невнятно пробормотал он, и Жара не успела пошевелить и усом, прежде чем кот оскалился. Только в мыслях мелькнуло - я-то!?

Холмуша, или как он представился - Жара уже не помнила, ощетинился во мгновение ока и подступился резко так, словно последней минуты и вовсе не было. Разойдясь в широком оскале, он успел поднести свою морду совсем близко, когда Жара проснулась от своего забытья и нашла в себе достаточно собранности, чтобы вжаться в землю и распахнуть пасть, готовую встретить следующий шаг кота, каким бы он ни был. Но вместо того, чтобы напасть, Рык подошёл ещё ближе, и вместе с паром его дыхания, так давно не касавшегося рыжего носа воительницы, кот добавил: — Ты не моя сестра. И что-то сверкнуло в глазах кошки. Что-то совершенно неистовое.

- А кто ещё я тебе, кусок ты помёта? - процедила Жара сквозь зубы, медленно, постепенно распрямляя недавно сжатую спину, - Не сестра, да? А племя Ветра - не дом. Вот, почему ты скрывался? Поэтому мы тебя хоронили? Да как ты, - продолжала она но оборвалась на половине слова. Посмел? Решил так? Подумал? Нет-нет, этот кот ни о чём не думал. Все эти луны он был жив. Все эти луны Жара и Аконит тосковали по тому, кто был жив-живёхонек. Все эти луны, в любой из прошедших дней он мог вернуться в степное племя. Просто он этого не сделал. И как только первые из этих мыслей стали понемногу приходить рыжей в голову, рассудок податливо, очень охотно отключался, а передняя лапа кошки уже взмыла ввысь, чтобы влепить серошкурому когтистую пощёчину.