главная поляна >>>

Она вошла в палатку последней, когда оба пациента уже были уложены воителями на подстилки. Голос Ореха в одно мгновение протрезвил Бабочку, заставил её напрячься и направить все свои чувства на едва шевелящегося наставника. Инстинктивно кошка протянула лапу и коснулась плеча кота в привычно жесте поддержки, но тут же отдёрнула её. Ему может быть больно. Бабочка не хотела причинять боль.
— Лапа.
Взгляд метнулся следом за рассеянным взором целителя. Слегка изменившая форму передняя лапа кота замерла в неестественном положении. Вправить? Бабочка стиснула челюсти, ощущая, как тёмные тяжёлые мысли уже окутывают рассудок. Ни разу она этого не делала. Давно видела, как вправляет вывихи наставник, но тогда ей ещё рано было учиться. Кошка бы хотела застонать от безысходности, но могла позволить себе лишь нахмуриться, сверля вывихнутую конечность взглядом, словно могла бы вправить её вот так.
- А если не получится? - хотелось знать, чего будет стоить её ошибка и неопытность. Ветерок проскочивший сквозь защитный папоротниковый полог заставил поёжиться. Я не могу навредить ему.
Бабочка отвернулась и медленно отошла в дальний конец палатки. Где-то здесь были две или три палки. Наверное, Орех хранил их именно для этих целей. Ученица больше не выглядела взвинченной, не суетилась, глаза её не бегали из стороны в сторону. Как будто кошка не хотела подавать виду, что вся эта ситуация выбила её из колеи, не хотела, чтобы её тревога передалась наставнику.
Будущая целительница протянула ту палку, что казалась самой крепкой, Ореху. Она желала обойтись минимальной болью, и если палка в зубах поможет наставнику пережить манипуляции его ученицы, то пусть будет так.
- Бурецапка цела. Хм... не ранена. Но, кажется, смерть котёнка помутила её рассудок. Я дала маковых зерен, но, боюсь, она не уснёт, - Бабочка мотнула головой, помня в каком состоянии покинула её воительница. Некогда было догонять безутешную мать и успокаивать её. Позже. Когда жизням Ореха и Куницы ничего не будет угрожать. - А Куница... - Бабочка кивнула в сторону воительницы, медленно приходящей в себя. - Я не знаю, что с ней, - как бы ни тяжело было это признать. Бабочка виновато склонила голову. - Куница была без сознания, когда вас принесли. Но у неё нет ни укусов, ни ран. Надеюсь, она скажет... когда придёт в себя.
Бабочка умолкла, окончательно сосредотачиваясь на вывихе, который всё это время напряжённо разглядывала. Предупреждая о намерении лишь взглядом, ученица положила тонкие лапки на лапу наставника. Аккуратно. Уверенно. Главное, не усугубить. Взгляд скользнул обратно на Ореха. Дождавшись молчаливого одобрения, кошка резко потянула конечность.
Одновременно с неприятным хрустом раздался тихий стон Куницы. Бабочка тревожно завертела головой, глядя то на наставника, то на воительницу.

[indent] Хруст коснулся ушей Куницы вместе с её отчаянным ударом сердца. Она чувствовала, как оно, словно заведенное, билось в грудной клетке, моля о помощи. Но каждый вздох, сопровождаемый ударом пульса, отдавался в голове Куницы приступом острой боли, впечатление того, что ей просто запрещают дышать, оставалось. Где-то на окраине памяти Куница тщетно пыталась восстановить картину мира вокруг. И того, что случилось. Она только помнила, как внезапно появились Ласточка и Ежевика, помнила то, как массивные лапы барсука мяли под собой едва подмерзший наст. Помнила, как медленно покидал её рассудок - это все отчетливо вырисовывалось в картину, которая пугала Куницу до замершего дыхания. До звездоцапового ужаса.

[indent] Хруст костей. Такой же, которым сопровождались ужасные травмы Опаленной.

[indent] Куница подскочила бы, если бы могла: шерсти касается чужая шерсть, кошка судорожно поднимает голову, закусив при этом губу, чтобы не взвизгнуть и не запищать от внезапного неудобства в боку, дыхание само по себе становится чаще и тяжелее, а кости ноют и скрипят. А больше всего болит бок. Знакомый запах щекотнул нос, Куница будто бы закуталась в него с головой и постепенно страх отошёл. Это же не барсук. Кошка беспомощно всхлипнула.
[indent]  - Там снова был этот барсук, - голос дрожит так, будто бы за порогом зверский мороз, проникающий под теплую кошачью шкуру. Но это всего лишь накатывающая истерика и поздно очухавшийся шок. То, насколько тяжело давались эти слова Кунице могла знать только сама кошка. Глядя на свой бок, она с трудом выдыхала, из-за чего обтянутые плотной пестрой шкурой лопатки ходили ходуном, а сама кошка была действительно на пороге истерики. Сквозь плотно сжатые зубы тут же вырвался полный боли и отчаяния стон: все тело сковывало, двигаться было практически невозможно. Если она не сможет ходить? Все? Конец? Палатка старейшин - ждёт? Подавляя очередной всхлип, Куница от бессилия опустила уши.

[indent] Она бы хотела с надеждой взглянуть на Солнцезвёзда, но ей не позволяла совесть. Что? Не смогла уберечь целителя, так ещё и сама под когти попала? Очаровательное, милое зрелище, можно только скривить губы и недовольно сморщить нос - так обычно делал Солнцезвёзд? Так в стиле ровного, будто бы у него вместо хребта металлический штырь, стабильного и спокойного Солнцезвёзда? Военная мощь которого слабеет с каждой секундой? Кунице стало мерзко от себя за такие мысли, да кто она такая, чтобы просто позволять себе думать так? Это от отчаяния. Куница отвернулась ото всех, прикрыв глаза. Боль застигала её врасплох каждую секунду, но до этого она могла с ней бороться, благодаря светлым мыслям. Теперь не может.

>Главная поляна

Когда тело коснулось родного пола палатки, Орех облегченно выдохнул и, со скрипом на зубах, подтянул свое угловатое тельце чуть в сторону от подстилки. Грудь и лапа горели и безумно хотелось прохлады, несмотря на и без того морозную погоду. Горячая кровь пульсирующими движениями истекала из рваной раны. Даже под действием маковых семян, Орех осознавал - слишком долгое кровотечение. Сбивчиво дыша, стараясь не втягивать слишком много воздуха, так как знал, что лишь раскроет и без того глубокую рану, Грозовой целитель измученно взглянул на Бабочку.
— А если не получится? - черно-белый осторожно посмотрел на свою лапу. Если бы он вправлял кому-то лапу - без проблем. Здесь же было другое - почувствовать на своей шкуре, что значит "вправить вывих". Отчего-то стало страшно. Бледно-зеленые глаза хаотично забегали. Меньше всего целителю сейчас хотелось испытывать новые вспышки боли. Но Бабочке все равно придется разобраться с этим. Посмотрев, как ученица удаляется к запасам трав, Орех хрипло приободрил Бабочку:
- Ты справишься, - голова машинально опустилась на здоровую переднюю лапу. Орех съежился и, в один момент задрожал, пока Бабочка разбиралась в своих травах. Мог ли он представить, что придется испытывать все манипуляции на себе? Нет. Вид крови, гноя, отмерших тканей никогда не страшил Ореха. А лечение на собственной шкуре. Да лечение не травами, а лапами... Убейте.
Однако, черно-белый худыш верил в свою ученицу. Но тело выдавало все. Легкая дрожь, бегающие из стороны в сторону зрачки.. Орех бы убежал, если бы только мог. Как только кремово-черная ученица оказалась возле Ореха, целитель зашелся последней судорогой и заставил себя расслабить мышцы. Кошка протянула палку и Орех поначалу не понял для чего. Сознание затуманивалось. Он чувствовал страх, слабость, покалывающую, щиплющую боль в грудине и по всему телу. А затем инстинктивно схватил палку зубами и подтянул к себе.
— Бурецапка цела. Хм... не ранена. Но, кажется, смерть котёнка помутила её рассудок. Я дала маковых зерен, но, боюсь, она не уснёт. Куница была без сознания, когда вас принесли. Но у неё нет ни укусов, ни ран. Надеюсь, она скажет... когда придёт в себя.
Орех сглотнул. Котёнок погиб. Они не спасли его. Все было напрасно. К горлу подкатил ком отчаяния и нижние веки задрожали. Бледно-зеленые глаза наливались соленым морем, но черно-белый быстро погасил все чувства, задумавшись, в первую очередь о больных. После слов Бабочки даже собственная рана не беспокоила.
- Маковые семена... - подтянувшись, чтобы занять более удобное положение для Бабочки, Орех закряхтел от боли, - Только не давай Кунице семян, - взгляд упал на палку, - Тяни уверенно, достаточно резко. Одной лапой держи вот тут, - черно-белый указал окровавленным носом на сустав, - Давай, я готов, - Орех закусил брошенную палку меж зубов и зажмурился.
Мгновенный хруст, вспышка боли, уши резко прижались к затылку и Орех взвыл. Лапа натужно заныла и черно-белый настолько сильно стиснул зубы, что вместе с хрустом суставов, захрустела палка. Как только лапы Бабочки отпустили конечность целителя, Орех выплюнул палку в сторону и тут же завалился на бок.
"Она справилась. Моя умница."
Но поблагодарить вслух уже не смог. Вместе с болью подступила слабость. Десны и нос постепенно белели. Кот потерял достаточно крови, чтобы ослабнуть и начать медленно отключаться.
- Все хорошо, Бабочка, все, хорошо. Сходи к Кунице, - вполголоса проговорил Орех, растянувшись на своей подстилке. В нос ударил запах предводителя.
— Все будут жить? - не в силах подняться и обратиться к Солнцезвёзду как положено, целитель продолжил лежать и выдавил из себя заключительную громкую фразу.
- Наши жизни в опытных и надежных лапах. А дальше, Предки решат, - черно-белый был предельно откровенен. Он не знал, что с Куницей, не осознавал тяжесть своих ран. Ослабевший голос завершился кряхтением. До ушей доносилось сбивчивое дыхание Куницы. О, если бы Орех только мог подойти и помочь.
Но не мог.

>>> детская

- Орех, моё плечо, оно... - быстро протараторила рыжая, думая только о том, что ей скорее нужно вернуться в детскую к своему котёнку. Но, к сожалению, пока она шла к своему бывшему другу, кошка почувствовала боль и на щеке тоже. Бурецапка не успела договорить. Что-то палатка целителя была слишком заполнена. Предводитель, Куница...этот потрёпанный бело-чёрный кот. Стоп. Так это же Орех.
Полосатая кошка застыла на месте, с полнейшим ужасом глядя на целителя Грозового племени. Она ещё никогда не видела Ореха таким...таким...беспомощным. Нет, конечно, он всегда выглядел беспомощным, но сейчас как-то особенно. Заметив кровь на его задней лапе, Бурецапку передёрнуло. Посмотрев на измученную Куницу, рыжая наконец всё вспомнила. Это всё ради неё...и ради спасения котёнка. Но они не спасли его.
- Орех, мне так жаль. Как ты?? - голубоглазая подлетела к целителю, присев рядом с ним. Она не могла поверить, что этот кот сражался за неё. Кошка посмотрела на лапу целителя с невыносимой болью. И ещё Куница...как же так? Почему на самой Бурецапке только пара царапин?

детская ---->

Черно-белая фигура застыла на фоне светлеющего неба, закрывая собой вход в нору. Светлые, холодные глаза уставились на груду черно-белого меха, бока которой, очевидно и уверенно, вздымались, а значит, целитель дышал.
Слава предкам...
... мы выживем эти голые деревья, и Бабочка будет доучена.
И все будет хорошо.
Задержав взгляд еще на пару мгновений, Ласточка сделала пару шагов бочком к Кунице, чуть издали наблюдая за состоянием раненой. Конечно, черно-белая не разбиралась во врачевательском деле, но выглядела бурая кошка если не отлично, то вполне себе... живой. Хотя бы живой.
Отделались, получается, малой кровью?
Такой малой... маленькой... серенькой.
- Бурецапка, - негромко, настойчиво мяукнула черно-белая кошка, окликая бывшую ученицу и заодно привлекая внимание присутствующих. Это должны были услышать все - и, главное, Бурецапка.
- Твоего сына похоронят старейшины. Котенок мертв, - бесцветно, как она это умеет, воительница отвернулась от рыже-белой и похромала чуть вбок, оперевшись спиной о стенку палатки. Неестественно выставив подвернутую ногу, Ласточка медленно осела, а после - вытянулась, поджимая под себя лапы, чтобы согреть холодные, потрескавшиеся подушечки.
И закрыла глаза, чувствуя ненормальную гамму ощущений: облегчение, стыд, горе.
Много горя.
Приметив зашедшего в палатку лидера, строптивица поспешила - как смогла, конечно - ретироваться на выход. Душно и тесно.

----> главная поляна

Отредактировано Ласточка (06.01.2019 00:18:39)

→ Совиное дерево (разрыв)

[indent] Бессонная ночь, проведённая вне лагеря, день, наполненный тренировками - не могла же она признаться, что вместо того, чтобы отдыхать, они с Оленехвостом мотались по совиным гнёздам, пришлось списывать всё на утреннюю вылазку, благо, все поверили и лишних вопросов задавать не стали, но вместо того, чтобы лечь и всласть подремать, пришлось тащиться на занятие - сделали своё дело, и к вечеру мотор в неопределённом месте Сипухи несколько затих, свалив свою хозяйку на ближайшую подстилку и вверив в крепкие, липкие лапы сна. Шум, крики, стоны, запах крови, доносящиеся с поляны, коснулись сознания, встревожив его, но сон оказался слишком глубок, чтобы разум уверился в реальности происходящего, пробудился, и черепаховая лишь металась по подстилке, подвывая в стон чужому скулению на границе с бредом, в какой-то горячке. Перед глазами мелькали ужасающие картины чьих-то непомерно больших когтей, растерзанной плоти и залитой кровью земли, застывшие, подобно маске, морды и пустые глаза, средь которых грозовая отчаянно, до боли вгрызаясь в губы, старалась разглядеть, признать знакомые черты, но картины смазывались, путаясь и меняясь, сбивая с толку и заставляя сердце чаще биться в груди от ужаса неведения, покуда в лёгких не закончились последние капли воздуха, и, истошно засипев, Сипуха выгнулась, запрокинув голову. Широко распахнув пасть в попытке не то закричать, не то слизать хоть крупицу воздуха, юница широко распахнула глаза, на долгих несколько минут застав в этой позе, покуда загнанный кошмаром мозг не сумел расставить всё на свои места. Но едва сердце перестало столь бешено рваться, как ушей коснулся очередной вскрик, и чувство страха вернулось к кошке: нет, нет, нет, это был не сон! Она вернулась, она опять здесь: беда.
[indent] С трудом, на негнущихся, некрепких лапах поднявшись с растерзанной подстилки, косматая и всклоченная, с расширенными зрачками, она вывалилась на поляну, с ужасающей пустотой внутри узнавая скрывающиеся в целительской фигуры. На поляне кто-то судачил о случившимся, но в ушах звенели оживающие отголоски сна, криков, разрывающейся плоти, и перед глазами всё вновь поплыло: сколько бы Сипуха не всматривалась в морды соплеменников, она не узнавала их. Совсем, совсем никого, словно их окутала какая-то магическая дымка. Шумно, тяжело дыша, черепаховая налетая то на одного, то на другого, с трудом донесла себя до обители Ореха и его ученицы. Закрыв глаза - она уже не знала, что было невыносимее, эта неясная размытость или всепоглощающий страх увидеть родных ей котов изувеченными, возможно, смертельно раненными, увидеть эти приснившиеся ей безжизненные, пустые и такие чужие морды, - вислоушка бесшумно осела на пол, привалившись боком к стене. Сил не было, её мутило и мелко трясло. Организм не хотел, просто не мог больше мириться с происходящим, с этой действительностью. Слишком много трагедий подряд, слишком много боли.

- Мне очень жаль, Бурецапка. Вряд ли ты сможешь простить на... меня за то, что мы не спасли твоего сына, - рыжая еле заставила себя повернуть морду к старшей воительнице. Нервно поджав губу, бывшая королева немигающим взглядом уставилась на соплеменницу, не сразу осмыслив её слова. К счастью, Бурецапка не была из тех кошек, что винили в своих бедах любого, но только не себя. Сейчас это было бы очень удобно. Можно было обвинить Солнцезвёзда, который вовремя не выгнал барсуков с их земель. Куницу, которая сражалась недостаточно яростно, и вообще должна была умереть вместо котёнка. Или Орех, который...
- Я не виню тебя. Глупости. Поправляйся скорее,- моргнула полосатая, вновь обратив всё своё внимание на Ореха. Слова Ласточки рыжая вновь проигнорировала. Эта кошка повторяла одно и тоже. Я ЗНАЮ, ЧТО ОН МЁРТВ. ХВАТИТ УЖЕ. ПОВТОРЯТЬ. ОДНО. И. ТОЖЕ
- Уже гораздо лучше. Бурецапка, твой сын...
Он мёртв. Я знаю.
У меня был сын?
- Отдыхай, - воительница позволила целителю прислониться к её лапе и принялась аккуратно вылизывать уши бывшего лучшего друга,- Прости меня, - она попросила прощение очень тихо, так тихо, что оставалось надеяться, что Орех это услышал. И это было "извини" не за сражение с барсуком, а за все те луны, что они враждовали друг с другом. Точнее Бурецапка враждовала, а Орех просто смирился с этим. Как же глупо это было. Только сейчас у полосатой открылись глаза. Ради неё этот кот чуть не пожертвовал собственной жизнью.
***
Пролежав с целителем пока тот не уснул, рыжая аккуратно вышла из палатки. На ученицу она не обратила внимания, слишком погрузившись в свои новые, весьма не солнечные мысли. Бабочка ею займётся, да?
>>> главная поляна

Боль постепенно отпускала и Орех чувствовал, как к голове приливает усталость. Он определенно бы уснул прямо сейчас, но не мог же он бросить Бабочку одну, в таких сложных для нее условиях. Никому бы не пожелала такого пережить, ни-ко-му.
Лапа гудела тупой болью, а рану до сих пор жгло. Помимо крупной рваной раны на груди и лапе, болели и мелкие, противные и жгучие царапины, разбросанные по всему телу. Приподняв голову, бледно-зеленые глаза оглядели собственное тело. Слипшаяся черно-вороная шерсть, всклоченные бока, отсутствующие куски шерсти. Теплая Бурецапка, расположившаяся прямо под боком сильно спасала бедственное положение. Малокровие давало о  себе знать и целитель постепенно начинал замерзать, несмотря на то, что лежал на утепленной подстилке.
— Отдыхай, — неожиданный жест бывшей лучшей подруги. Голубоглазая кошка принялась вылизывать Ореха между ушей. Черно-белый приятно расслабился и.. словно отпустил ту обиду, словно рассчитался с судьбой и сравнял счет. Уж теперь, теперь Бурецапка наверняка его простит, но... — Прости меня, - ... случилось наоборот. Бурецапка просила прощения. За что? Очень хотелось поговорить, обсудить, но тело не слушалось. А еще и Бабочка, подоспевшая к Кунице, начала внимательно осматривать ее с лап до головы. Орех мог предположить что угодно, но не такое.
— Это ребро. Что... мне сделать? - зрачки сузились. Грозовой целитель и сам не знал, что в таком случае лучше предпринимать, так как ни разу не сталкивался с подобным. Сделав тяжелый вдох, черно-белый худыш напрягся всем телом и подобрал под себя здоровые лапы. Лапы затряслись, все тело зашлось в мелких судорогах, а по коже пробежали мурашки.
- Сейчас, подожди, - скрипя зубами, Орех поднимался. И сейчас, получив необходимую помощь, ослабев и до сих пор находясь в состоянии шока, он желал помочь. Мог ли поступить иначе? Никогда, наверное. Целительство для него всегда стояло выше остального. Благо Куница находилась всего в паре шагов. Волоча вывихнутую раненную лапу, Орех непривычно для себя заковылял к воительнице, делая на каждом шагу неглубокие выдохи. Размытый взгляд сфокусировался на боке Куницы.
"Давай, придумай что-нибудь."
Посмотрев сверху вниз на свою лапу, Орех созрел. Медленно осев на землю и устроившись рядом с лапами воительницы, он лег.
- Нам нужны палки. Обломай их по длине Куницы от плеча до середины бедра, - неприятная вспышка боли, Орех проглатывает скопившуюся слюну и жмурится, -.. а потом зафиксируй на ее теле паутиной. Пусть лежит пару дней, посмотрим. Куница, - уставший голос постепенно ослабевал, - Просто дыши ровно. Считай про себя ритм и старайся не сбиваться с него, уф, - Орех глянул на Бабочку, - Мне тоже палка для лапы не помешает. Рана не затянется, если лапа постоянно будет болтаться кленовым листом... Ну все, иди. Дальше я сам прослежу. Все нормально, - Орех кончиком хвоста указал Бабочке на выход и с усилием, но улыбнулся. Искренне, по-отечески.
***
Когда в палатке воцарилась тишина и лишь Куница натужно сопела, Орех слипающимися глазами осматривался по сторонам. До сих пор не приходило осознание произошедшего. Словно боль не его, словно все тело - не его. Голова машинально опустилась на здоровую лапу и Орех уснул.
***
Очнувшись, целитель резко открыл глаза и сделал глубокий громкий вдох, словно вот-вот и он бы задохнулся. Голова раздалась тупой болью и Орех встрепенулся, глядя по сторонам.
- Куница? - стало стыдно, что все-таки он уснул. Напряженно вглядываясь на бока Куницы, Орех молил всех предков, чтобы все было хорошо. Воительница поверхностно дышала. Облегченно выдохнув, целитель сильнее прижался спиной к животу воительницы и, очутившись у нее между передних и задних лап, положил голову около грудины. Глядя вперед, он спросил и позади лежащей кошки, - Как ты?
Его рана запеклась. А боль стала не такой острой.
"Спасибо."

Не столь ныла лапа, сколько изнывала душа. Орех всеми силами пытался избавиться от неприятного ощущения вчерашней стычки, но безуспешно. Перед глазами лишь мокрое взъерошенное тело котенка Бурецапки и подпрыгивающий, переворачивающийся мир. Зайдясь крупной судорогой, Орех нервно сглотнул.
"Все позади. Все кончено," - и только сейчас, полностью отойдя от действия маковых семян, целитель свежо оценивал ситуацию. Пугало то, что вопреки всему, черно-белое худое тело ломанулось прямо в пасть барсуку, что он не струсил и поступил, как подобает истинному коту, выживающему в лесу. Но допускал ли хоть раз Орех хотя бы в мыслях, что когда-нибудь сможет выпустить когти? Нет и ни за что.
От сложных раздумий отвлек слабый голос Куницы. Орех приподнял голову и чуть обернулся, чтобы посмотреть в глаза воительницы.
— Давно ты не спишь, маленький травник? - кончик хвоста Куницы коснулся плеча целителя и черно-белый приятно зажмурил глаза. Нет ничего приятнее, чем чужие заботливые прикосновения. Словно, мама касается своего любимого детеныша.
- Дольше, чем мне хотелось бы, - Орех не любил отлынивать от работы, не любил просто просиживать пушистый зад и находиться в стороне от племени. Но сейчас все получалось именно так. И теперь он стал каким-то нахлебником, ненужным звеном во всем племени. Стало не по себе. Раньше, наивная и робкая душа могла найти ответы в врачевании, но ведь сейчас Орех был бесполезен. Лишь тратил и без того редкие, ценные запасы трав.
- честно? Сомнительно: тяжело дышать, двигаться и я не знаю, как буду есть. Это же не конец, Орех? Я поправлюсь? - щуплый котик вздохнул, но не торопился отвечать. Отвернувшись от пестрой воительницы, он неприятно сморщил нос. Нужно было что-то сказать.
"Я вообще не сталкивался с такими случаями, как у тебя, я не знаю, что будет дальше..."
- Конечно, не конец. Все наладится, Куница. Ты обязательно поправишься, - вопреки мыслям хрипло ответил зеленоглазый и срывающимся выдохом поднялся на лапы. Задрожав всем телом от непривычных ощущений, кот попытался подвигать раненной лапой. Безуспешно. Лишь острая боль на коже и тупая - в суставах. Обернувшись к Кунице, врачеватель проковылял на трех лапах к грудине воительницы и, замерев над боком, вслушивался в тон дыхания, - И если я сказал, что поправишься, - множественные царапины дали о себе знать неприятной щиплющей болью по всему телу и Орех шикнул, но тут же продолжил, - Значит - поправишься. Обещаю тебе, - "Зачем ты ей лжешь?" - Я принесу пару палок, подожди, - шаткой, кособокой походкой целитель поплелся к ближайшему схрону веток и палок различных размеров. Схватив в зубы парочку, благо, идти было совсем недалеко, он медленно направился обратно к Кунице. Было невероятно странно чувствовать свое тело. Раньше все было по-другому. Сейчас он чувствовал каждую косточку, каждую пору на коже и каждый вздыбившийся волосок. Все словно было по-новому. Будто бы заново родился и учился ходить.
Подойдя к больной кошке, Орех бросил рядом с ней палки. "Мне нужно что-то придумать... Только вот лапа..." - и тут же пришло осознание, как он собирается помогать Кунице, орудуя одной лапой? Да и той не смог бы. Равновесие потеряет. Дела....
- Сейчас вернется Бабочка и поможет, да. Обязательно поможет, - целитель беспомощно улегся возле Куницы, неестественно вытягивая вперед раненную лапу. Болезненным взглядом окинув всклоченные бока Куницы, Орех-таки решился сказать, - Зачем ты это сделала? Зачем я это сделал? Я ничего не понимаю, - будто пятилунный котенок, негромко пролепетал врачеватель, - Мне и жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя... - стыдливо закончил Орех и уткнулся в пушистую лапу Куницы, - И простого спасибо здесь мало, Куница. Я так виноват. Перед тобой, перед Бурецапкой, перед собой, - говоря прям в лапу кошки, мямлил черно-белый, - Но я обязательно тебя на лапы поставлю, ты так и знай.
"Пусть и совсем не знаю, как тебе помочь..."

Приятный прохладный ветер стремительно влетел в палатку через вход и ласково обдул короткую шерсть Ореха. Юный врачеватель приятно зажмурился и вдохнул розовым носом свежий воздух. Каждая пора на его теле чувствовала - он близко - Сезон Юных Листьев. Суровый морозный ветер сменился ароматным, наполненным влажностью, мокрой почвой, грязью и свежестью коры, запахом.
— Ты дрался, как настоящий воитель Грозового племени, - от услышанного где-то промеж лопаток пробежались мурашки.
- Не говори так, Куница, прошу, - "Мне стыдно." Орех прижал уши к затылку, но сдержался, чтобы не сболтнуть лишнего, - Я всего лишь целитель. Просто целитель.
Родившийся абсолютно неприспособленным к борьбе с внешним миром, Орех с сознательного возраста запретил самому себе драться с кем-либо. Пытаться решить все мирным путем. Но, если бы тогда он не выпустил когти, кто знает, чем бы все обернулось? Было стыдно за себя, в первую очередь. Черно-белый чувствовал вину за свои действия, но одновременно на деснах чувствовался сладкий привкус маленькой победы. Он спас Бурецапку. Однако, не уберег малыша. Столько сторон было у этой "медали", что впору было бы назвать медаль многогранником.
- Иногда благие цели очень дорого стоят.
- Да, ты права, - горячо согласился бледноглазый и, встав, поджал больную лапу ближе к груди. Саднило и щипало, но уже гораздо терпимее, чем было раньше.
— Я бы хотела прогуляться, Орех, - Орех недоверчиво взглянул на бок Куницы, а затем схватил в зубы палки. Перед ним стоял тяжелый выбор. Именно сейчас он отвечал за жизнь и здоровье пестрой воительницы. А что нужно было делать в данной ситуации - понятия не имел, — к тому же там какой-то ужасный шум. Ты... позволишь? Мне можно?
Черно-белый врачеватель замешкался. Глаза забегали по целительской палатке, выискивая что-то. Орех надеялся, что его мозг сгенерирует замысловатую идею на этот счет.
"Переломы лап лечат фиксацией конечностей," - худыш взглянул на свою лапу, "А с ребрами что же? Фиксация, фиксация..."
Не спеша ответить на поставленный вопрос, Орех растерянно глядел по сторонам, пытаясь схватиться за мысль. И когда ясный лучи солнца пробился сквозь небольшие щели в стенах целительской, черно-белого настигла идея.
Ковыляя на трех лапах и, пока, не пытаясь встать на раненую конечность, Орех направился к бережно смотанному мотку паутины. Стоило ему с головой уйти в целительство, вдохновиться и расправить крылья, как тут же его встретила неудача. Передняя лапа была всего лишь одна. И при всей ловкости, Орех не смог бы наложить на Куницу тугую повязку. Тяжело вздохнув и раздосадованно мотнув хвостом, кот развернулся и побрел к воительнице. Дольше молчать было нельзя. С одной стороны он боялся сделать кошке хуже, с другой... Если она продолжит лежать в палатке, то может подхватить инфекцию от недостаточного движения. Нужно было выбирать золотую середину.
- Я вот что подумал, - Орех обошел Куницу сзади, чтобы помочь ей подняться, - Идем на главную поляну. Подышишь свежим воздухом, сезон Юных Листьев уже близко. Солнце лечит, - Ореху и самому бы не помешало выйти на воздух. Даже легкие начало сдавливать от осознания, сколько они здесь просидели, - Только обещай мне, что если почувствуешь сильную боль - незамедлительно скажешь об этом. И не стесняйся идти так, как тебе удобнее. Я буду рядом и помогу тебе, - зеленые глаза зацепились за худые бока Куницы. "И перекусить не мешало бы."
Да и сам Орех за эту луну сильно похудел, пусть и так был угловатым, а теперь так вообще - скелет, обтянутый кожей и мехом, который, к счастью, уже начал отрастать в местах царапин и ран.
Помогай Кунице встать, Орех всеми силами хотел ей помочь, но особой физической роли не сыграл. Сам был нетрудоспособен.
Тяжелой, медленной походкой двое направились к выходу. На свет. К хорошему, да, обязательно хорошему будущему. Все у них наладится и жизнь непременно заиграет яркими красками, стоит лишь листьям распуститься.
>главная поляна