Аспид подняла ее чуть ли не с восходом солнца, и знаете зачем? Чтобы просто вытащить на поляну из нагретого местечка и какое-то время лениво походить на главной поляне! Неужели нельзя было дать поспать еще лишнюю минуту? Впрочем, отказаться от компании Аспид в любое время и в любую погоду Овсяночка никогда бы не отказалась, а потому, пускай и усталая, напустившая на себя театрально-раздраженный вид, полосатая просидела с ней, сонно покачиваясь, оттрапезничала, а после пустилась с белоснежкой на тренировку. Раньше начнешь — раньше закончишь, верно? Перед выходом она только успела удостоить взглядом пока еще дремлющих ровесников и блуждающих по поляне Соболя с Звездопадом, которые были слишком заняты племенными делами.

Честно говоря, — об этом Овсяночка думала всю свою дорогу по пути к степи, где привычно они тренировались с Аспид в беге — если бы не Соболь, подскакивающий на ноги с перым лучом зари, она бы никогда не поднялась ради тренировки. Зеленые глаза то и дело косились на наставницу, и если бы та обернулась без напущенной на морду строгости, то заметила бы блеклые искорки мольбы. Не хотелось, чтобы снова ныли лапы, чтобы шерсть пушилась и пачкалась, чтобы деревенели от почвы подушечки лап, чтобы забивалась в ноздри песчаная пыль. Одна мысль о том, сколько времени обычно нужно было коротколапке, чтобы привести себя в порядок, могла заставить ее тихонько завыть себе под нос. Но что поделаешь. Что, Овсяночка, хочешь до самой старости в ученицах остаться? Без тренировок на таких ножках до воительской должности не добежишь, — мысленно передразнила голосом Аспид ученица. Наверное, только эта мысль была способна заставить ее с таким остервенением носиться, врываться в сухие заросли и выпрыгивать из-за густой поросли.
[indent] Ну и еще кое-кто. 
[indent][indent] Почти все племя.
[indent][indent][indent]Или ровесники.
[indent][indent][indent][indent]Или Жало.

Конечно, себя занижать полосатая никогда не думала (более того, Соболь бы ей просто не позволил), но для нее казалось слишком очевидной разница между ней и другом. Дело было даже не в тех двух лунах, которые разделяли их по возрасту, не в характерах и напористости, а в чем-то другом. Например, в том, что в его способностях никто не сомневается, — сморщив морду в ответ на свои же мысли и высунув язык, подумала кошка, словно бы переговаривалась со спиной Аспид, которая бежала обратно в сторону лагеря чуть впереди и раздавала очередные указания. Её замечания пролетели мимо полосатых ушей, и на какое-то мгновение Овсяночке даже стало за это стыдно и она расслабила морду, но через секунду вновь что-то бурчала себе под нос. Не дружи бы она с Жалом, этот кот, скорее всего, не вызывал бы у нее подобных чувств. Она даже не знала, как можно было бы это назвать. Зависть? Нет, слишком просто. И плохо. С одной стороны, коротколапая была рада за друга, полностью закрывая глаза на его несносный характер, а с другой стороны больше злилась на себя. Она не обижалась на каждую его шутку, но все больше разочаровывалась в том количестве работы, что она делает. Все равно было недостаточно. Это было видно по взгляду Соболя, которым отец иногда одаривал ее с другого конца поляны, и по морде Аспид. Жало вот-вот посвятят. А её?

Но не вечно ведь думать про тренировки. Нужно уметь и оторваться.
С этой мыслью Овсяночка вбежала на поляну вслед за белоснежной наставницей и, откланившись, выцепила глазами рыжую пылающую шерсть.  Зеленые глаза с хитрыми огоньками довольно прищурились, и кошка направилась к коту такой походкой, словно кралась не за ним, а за мышью. Ну как кралась. Он ее прекрасно видел. И, раз не убегал, был готов к очередной проделке. Или уже успел?
— Сидишь? — скорее утвердительно произнесла полосатая и лизнула себя в грудку, словно это могло бы исправить ее вздыбленный внешний вид. Им, кажется, каждый раз хватало лишь переглянуться без слов, чтобы о чем-то договориться. Так, они покинули лагерь в направлении к пасеке.

Овсяночка слушала друга с навостренными на макушке ушами, оглядывая больше дорогу перед собой, чем наблюдая за мордой соплеменника, а сама параллельно подумывала, стоит ли ей пожаловаться на методы обучения Аспид. Но примерно представив себе тот ответ, который мог бы ей выдать Жало, ученица раскраснелась так, словно тот уже успел сойти с языка кота. Так их диалог состоялся, но лишь в мыслях полосатой, а потому она решила, что данная тема лишнего обсуждения не требует.
— Но тебя ведь не пугают последствия нашей прогулки, Овсяночка?
С искренним вопросом глянув на кота, Овсяночка чуть притормозила на долю секунды. Ты что, серьёзно?
— Думаешь, я за десять лун еще не привыкла? — очень важно выдала кошка, приподняв горделиво голову и возобновив шаг. — Скажи мне, был ли хоть один раз, когда мне не удалось отдуться?
Сквозь ее широкую улыбку показались аккуратные клычки, и Овсяночка аккуратно боднула Жало в рыжее плечо на ходу. Секрет успешных "отдувов" был заключен не столько в ее милой круглой мордашке и природном обаянии (как считала сама коротколапая), сколько в... определенных связях. Определенно, семейных.
— Чувствуешь?

Чуть вырвавшись вперед, кошка глубоко вдохнула потеплевший к закату воздух в себя и уловила на языке сладковато-приторный вкус мёда. Она помнила, как слышала о нем от травников, но сама, правда, еще его не пробовала. Интересно, какой он? Мечтательно цокнув языком, Овсяночка только успела вздрогнуть от неожиданности, прежде чем пуститься вслед за рыжешкурым.
— Звездоцаповых размеров? — полосатая задумчиво прижала уши и быстрой трусцой поравнялась с другом. — А на длину это никак не работает? А то я бы с радостью сунула в улей лапу.
Глухо и сдавленно (словно бы она сказала что-то стыдное) ученица посмеялась. А потом оборвалась. Обернулась на Жало. Тот ведь не воспримет это буквально?
— Хочется мёду, — мурлыкнула Овсянка и, замедлившись, обошла жужжащее пчёлами укрытие. Обошла чуть ли не за пять лисьих хвостов. А то мало ли. — Может, кто больше соберет? Полуночник обрадуется.
Обрадуется.
Не мёду, а двум мышеголовым обладателям опухших морд и лап.