поющий ручей ---> главная поляна ---> детская

Ласточка мгновенно изменилась, едва почуяла знакомый запах крови на подступях к родному дому. Замерев у пожухлых папоротников, черно-белая воительница остановилась и чуть вытянулась, словно насильно, нарочно втягивая в себя железно-соленый, отвратный запах. Коротко переглянувшись с Ежевикой и постаравшись максимально спокойно пригладить шерсть, черно-белая тихонько кивнула полосачу, пообещав тем самым обратиться к Бабочке.
Она нелепо, совершенно позорно похромала по краю поляны по другому кровавому, совсем маленькому следочку, каждая капля которого коцала холодное сердце молодой воительницы. Строптивица отворачивалась до ломоты в шее от распростертого, черно-бело-красного тельца. Шумно задев подснеженные своды детской угловатыми плечами, воительница запнулась, а после сделала два больших шага, скрываясь в полумраке обители королев и котят.
Сейчас там была всего одна королева.
Уже завтра с рассветом она снова станет воительницей, и осознание этого выводило Ласточку в глубоко сокрытую депрессию, мрак и легкую истерику при мыслях о том, как шутят предки-воители. Холодные глаза кошки сконцентрировались, привыкнув к темноте, на рыже-белой красавице, которую Ласточка воспитывала даже больше, чем воспитывала бы собственную дочь. А теперь её Бурецапка, сильная, славная, неутомимая, лежит здесь изломленная, вылизывает... погодите-ка, котенка?
Глаза-льдинки сузились в две щелки: до сих пор не похоронили?
- Чем раньше ты с ним расстанешься, тем легче будет, - ровным, низким тоном произнесла из полумрака черно-белая кошка, оставаясь на небольшом расстоянии от бывшей ученицы. Несколько мгновений исключительно внимательного взгляда, и глаза воительницы округлились в нездоровом понимании ситуации.
- Бурецапка, - терпение, которым Ласточка ни разу не отличалась, - ты же все понимаешь? Бурецапка, - настойчивее, - посмотри на меня.

Из палатки воинов
Смерешкур не успел даже толком покопаться в куче с дичью, чтобы найти Кривуле нечто похожее на то, что оруженосец принёс ему самому, как расслышал какие-то подозрительно  знакомые вопли из... Детской?! «Я же говорил!..»
Безвольво выронив птичку из пасти и вмиг забыв о несчастном голодном Кривуле, который ждал его в палатке воинов, Смерчешкур стрелой понёсся в детскую, в тени которой увидел никого иного, как Бурецапку в компании Ласточки... И в детской! Не имеет лишний раз даже описывать напряжённость, которая отражалась на морде кота, который ещё только-только начинал пытаться понимать, зачем Бурецапка пустилась в такие нюни и что тут творится.
- Это что за сопли? - спросил громко кот, не давая кошкам возможности самим заметить его присутствие. Да и шаги-то его вряд ли неслышны.
Кроме Ласточки и Бурецапки в детской никого-никого не было, и это даже не только удивляло, но и откровенно провоцировало вопросы, с чего у Смерчешкура и сделалась такая серьёзная морда, как будто бы он пришёл сюда не на странные всхлипы и вопли, а в порядке вещей проведать своих деток жёстким родительским тоном. И взгляд сейчас у темношкурого был соответствующий - тяжёлый и обеспокоенный. Впрочем, как кот простой, Смерчешкур уже успел подумать и сделать свои собственные выводы, произнеся в голове своё заветное "я же говорил...". Тем не менее, его пасть сдержалась сомкнутой чуть дольше, чем даже сам Смерчешкур на то надеялся, и ему удалось промолчать какое-то первое время, хоть и глаза его, обычно такие белые-белые на фоне тёмной шерсти, стали заметно розоветь даже в тени палатки.
- Ну, что тут случилось? Задуматься о том, что, возможно, кошки тут скулили о чём-то таком, сугубо их пола, Смерчешкур не желал, ибо морда Бурецапки, на которой сейчас читалась полнейшая катастрофа, не могла оставить его в стороне. Хотя... Да, свои-то, самые умные и очевидные выводы Смерчешкур уже сделал, но теперь ему было необходимо хотя бы минимальное подтверждение, что бы, ну... Что бы не зря. Вероятно, он сам ещё не знал, что именно бы сделал, но вся вот эта его правильная сущность не могла позволить и сорваться с места прямо сейчас.
«Ну, давай... Просто скажи это вслух.» Настойчиво глядя в глаза Бурецаки, Смерчешкур словно ждал какой-то команды, и, хоть его сердце и противно сжималось от того, насколько несчастно сейчас выглядела его подруга, темношкурый от выхода из палатки далеко не двигался, тела не расслаблял и внимательно ждал ответа.

- Это что за сопли? - Бурецапка сразу узнала голос своего лучшего друга, но взгляд поднять не решилась. Она так и продолжила проедать взглядом моховую подстилку, с парой торчащих пёрышек. Их, наверное, принесли оруженосцы. Так предусмотрительно, молодцы. Её малыш спустя время тоже станет оруженосцем и будет приносить королевам мягкие перья в подстилки, еду старейшинам...и ему дадут самого лучшего наставника...а ещё...
- Бурецапка, твой сын мертв.
... а ещё, он вырастет даже выше Камня, будет шугать Сумеречных, его родители будут им гордиться...
- Ты не слышишь его дыхания. Он не пьет твое молоко, - этот голос начал безумно раздражать. Такого ещё никогда не было.
Рыжая озлобленно повела плечом, внезапно сморщившись от боли. Рана, точно, она уж про неё и забыла. Лекарство Бабочки помогало, но не спасало при движении. Ух уж эти оруженосцы. Наверняка, как обычно, не вытащили пару колючек из подстилки, вот одна из них и расцарапала её плечо. Да так сильно, словно это был настоящий барсук. Ахахах, баруск. Да быть такого не может.
Абсолютно проигнорировав последние слова Ласточки, королева поднялась с подстилки, аккуратно ступая лапами к Смерчешкуру, чтобы не разбудить котёнка.
- Милый, пригляди за ним, хорошо? Согрей, пока меня не будет. Мне нужно к Ореху...что-то с плечом. Я быстро, - быстро проговорила Бурецапка, а её глаза не смотрели в глаза другу, они метались из одной стороны в другую, словно искали что-то в этой детской.
>>> палатка целителя

Озлобленная, колючая Бурецапка ну слишком много взяла от своей наставницы, и кошка недовольно водила хвостом по земле, ощущая, как внутри зарождается самая благодатная почта для настоящей бомбы. Воительница осознавала, что в рядовой ситуации взорвалась бы еще несколько минут назад, и проявляла сейчас чудеса титанических усилий - все, что угодно, лишь бы её бывшая ученица наконец взяла себя в лапы и пережила горе так, как учила её Ласточка.
Недовольно рыкнув на абсолютное игнорирование со стороны неудачно окотившейся королевы, черно-белая отвела плечо, давая ей дорогу, и проводила рыжую спину тяжелым, свинцовым взглядом.
- Ореха не позовешь, - не сводя взгляда с удаляющейся ученицы, глухо обронила Ласточка, - он ранен.
На этом хватит. Больше ни слова.
Не хотелось оборачиваться к телу, и кошка так и стояла, провожая рыже-белый хвост взглядом.
- Его надо, это... Отнести отсюда, верно? — неуверенно дрогнувший голос самца заставил Ласточку на мгновение прикрыть глаза: коты. Кичатся, выёживаются, а как доходит до дела - позорно сдуваются, — И найти её поскорее, пока колпак сильнее не потёк.
Осторожно перенося вес с больной лапы на здоровую, кошка досчитала до трех и медленно обернулась к крохотному тельцу покойного котенка. Тяжело ступив на шаг вперед, она медленно, словно боялась разбудить, подошла к сыну Бурецапки и осторожно приблизила морду.
Конечно, чуда не произошло. Котёнок мертв.
И где же носит его отца?
Где носит всех этих недопапаш, когда они так нужны?
- Бери котенка, - после нескольких мгновений размышлений, решила наконец Ласточка, - и отнеси старейшинам.
Было сложно. Стоило ли дать Бурецапке попрощаться с ним?
Чем скорее она от него избавится, тем лучше.
Чем скорее...
- Я пойду за ней.
Качнув хвостом, черно-белая зажмурила глаза и с трудом отвернулась от новорожденного, хромым шагом старухи выходя из детской.
Жаль, здесь еще долго никто не будет жить.

---> целительская

целительская ---->

Слава предкам, что палатка не сохранила запах краткосрочного визита Бурецапки. Тогда, в тот страшный для ее ученицы день, Ласточка стояла здесь, вот прям здесь, возвращая воспитанницу к жизни привычным ей способом.
Замерев на пороге, черно-белая рвано выдохнула, решившись на "переезд" только под покровом ночи. Раз она почти королева, ей будут приносить еду, а при всех красноречиво покинуть палатку воителей и сменить её на ясли... нет, это слишком.
Тем более, что Солнцезвезд сработал на редкость шустро: едва Ласточка скрылась в палатке Ореха, предводитель выбрал нового глашатая, этого дружка Бурецапки, Смерчешкура.
И не временным. Не на замену мне.
Постоянным.
Я даже этого не заслужила, получается?
Накипающие на глазах слезы смахнулись ретивым взмахом головы, и кошка рвано шагнула вперед, в полумрак пустующей детской, где её уже ждала свежая подстилка. 
Медленно осев на неё, воительница по одной вытянула лапы и улеглась, отупело глядя в темноту. Сон ожидаемо не шел, и Ласточка мечтала о том, чтобы пролежать здесь до скончания времен, и остаться со своим позором наедине, никогда больше, ни за что не показаться на главной поляне, как это делают счастливые королевы, гордые своим выводком.
Под желудком неприятно шевельнулось, и Ласточка поморщилась. Она точно знала, что будущих котят Грозового племени там несколько, и морально была готова...
Да нет. Ничерта она не была готова. Вся эта интрижка совершенно не сдалась черно-белой, и она тихо, беззвучно ревела, осознавая, как жестоко поступил с ней Солнцезвезд. Он дал ей ту самую должность, он поверил в неё, а теперь из-за одной ошибки - которая, к тому же, даст тебе однозначно сильных и крепких воителей в будущем, Солнцезвезд! - предводитель в мгновение сбросил её с пьедестала, заслуженного и заработанного неуёмным трудом на благо племени.
А дело-то оказалось всего лишь в непростом характере?
И теперь она здесь одна. И шевелящиеся комочки под сердцем, от движения которых к горлу подступала тошнота.
Ласточка знала, что и разродится ночью. Чтобы никто не видел. Не слышал. И, дожидаясь прибавления в племени, воительница ерзала на подстилке, зная, что времени оставалось совсем немного.
И только когда первый толчок пробудил кошку от полудремы, в темноте зажглись испуганные голубые глаза, и она тихонько вскрикнула.
Всего разок, но целитель должен был услышать.
Орех, Орех, Орех...

Отредактировано Ласточка (30.03.2019 20:42:31)

начало.

Высокий ночной лес смешал в комковатую кашу тьму. Каждый куст он накрыл густой, липкой чернотой. Трава, мох, кора на деревьях - всё черным-черно, не разглядеть следа. Лишь барсук, охотящийся на шальных мышат, обрадовался этой тьме. Но чёрно-белый мех вспушился не только средь дубовых стволов. В колючем ежевичном кусте укрылись коты, своим мехом напоминающие барсучат. Затрещали ветки, подул дикий ветер, вспорхнули птицы.
И тогда раздался страшный крик. Появился на свет монстр, осклизлый, мокрый и беззубый. Мех его прилип к спине и бокам, делая его похожим на огромного нелепого жука. Раззявил он свою необъятную в масштабе морды пасть и орал, вдыхая обжигающий воздух. Вылезший из глубин, из самой сути вещей, был он неказист, но страшен в своей слепоте и беззубости. Если кому и мог этот чудак показаться милым, то лишь любителю осклизлых и беззубых. От мокрого меха отлепился крохотный хвост. Слегка дёрнулся, словно напуганная гусеница, и застыл. Слепые глаза его были плотно сомкнуты, а большой кожистый нос горел ярко-розовым огнём на белом меху. Маленький монстр был чёрно-бел, как и несчастная, что породила его. Как и мудрый, что принял его у матери.
Все они, рождающиеся крысоподобными монстрами с розовой кожей, могут вырасти в страшных зверей. Могут вырасти в добрых и мудрых зверей, но на то у них шансов поменьше. В том числе и этот, кричащий в темноте ночи, ненужный и нежеланный. Он такой же, как остальные, одиноко бредущие по жизни. Просто пока не знает об этом.
Слепой и беспомощный, дёргающийся и визжащий, пока ещё слабо, но издающий те звуки, которые однажды станут протяжным воем. Он здоров и громок, и однажды вырастет в сильного чёрно-белого зверя.

Как этот прекрасно появиться первой. Ещё не слышишь как рядом кто-то пищит и не толкает тебя лапами. Как жаль, что это оказался брат, а не она. Малышка недовольно пискнула, когда брат толкнул её и рефлекторно дёрнула лапой, чтобы отбиться. Так. Кто-то ещё её преследовал сзади.
Да отстаньте уже от меня! Сколько вас тут??
Ещё и не видно ничего. Вновь возмущённо запищав от бессилия, кошечка нашла в себе силы и поползла на приятный запах. Если сначала ползти получалось с трудом, то с каждым новым ползком это получалось чуть-чуть лучше. И БАМ. Кошечка врезалась в белый живот матери, наконец, передохнув. Братья и сестра ещё не успели догнать её, так что чёрно-белая кошечка подползла поближе к морде матери. Остальные пусть пьют молоко где-то там, малышка же ощущала себя в безопасности, чувствуя на себе прерывистое дыхание королевы. Новорожденная даже пока не могла определиться что пахло вкуснее: её мама или молоко. Хотя, возможно, вместе это и являлось её мамой, но чёрно-белая пока не могла это отличить.
Ещё раз удостоверившись, что она находится ближе остальных к мордочке матери, кошечка наконец позволила себе начать свою первую трапезу.

Орех молча помогал Ласточке, не столь физически, сколько морально. Он знал, что эти котята будут нежеланными, абсолютно чужими для кошки. Возможно, она посчитает их злой ошибкой судьбы, разлучившей ее с должностью глашатой. Ласточка всегда проявляла лидерские качества. Всегда стремилась быть первее, сильнее, выше других. Это отражалось не только ее характером, но и подготовкой. Сколько Орех ее помнил - она всегда выкладывалась по полной, не давала ни малейшего повода на слабость, частенько забывала про женственность, отдавая себя службе племени. И что теперь? Она лежит, скрючившись, словно раздавленная гадюка и рожает маленьких Ласточек, которые, несомненно повлияют на ее дальнейшую жизнь. Справится ли?
Черно-белый целитель внимательно следил за процессом, чтобы, в случае чего, успеть помочь будущей королеве. Насильно вмешиваться он не собирался - роды - процесс естественный, так пусть справляется сама. Целитель - лишь немая поддержка, знающий толк в болячках. А пока все проходило по лучшим канонам. Ореху оставалось лишь смотреть. И, наконец потуги Ласточки и возле нее появляется такой же, как она сама, черно-белый котёнок. Вертя головой, целитель внимательно всматривается в крепкий костяк малышки.
- Ее нужно вылизать, Ласточка, - негромко отозвался целитель, видя, что кошка находится... в растерянности? Может, просто опешила? Испугалась? "Ласточка испугалась? Очень смешно." - Ласточка? - вновь обратился к молчащей королеве.

Little Pistol - Mother Mother

— Надо же. Ты был таким же.
Бледно-зеленые глаза сверкнули причудливым блеском. Орех устремил взгляд на Ласточку, замерев на месте, точно вмерзший в лед кленовый лист.
"О чем это она?"
- Ч-что? - немного растерянно пролепетал целитель. Уж кто-кто, а Ласточка точно в его взрослении участия не принимала. Не помнил он ее в детские годы. Она вообще всегда сторонилась котят. Может, они были знакомы с его матерью? Были хорошими подругами? Нет, Орех этого не помнил...
— Я не хотела тебя тогда, я же... совсем малявка была, едва посвятилась, а он пропал, воспользовался мной, и когда... узнала, что тебя жду, я же... я не хотела! Ничего же не хотела, а ты родился такой маленький, похож на меня был... Предки, какие страшные мысли у меня были... - с каждой, сказанной на выдохе фразой, Орех медленно оседал, чувствуя, как немеет язык, колет подушечки лап и парализует все тело. Ошарашенно приоткрыв рот, он не поверил ни единому слову. Словно камень на голову, на него взвалилась эта ноша. Странная, черная, тягучая. Пульс участился.
П-п-почему? Что? Как?... - перебирая все возможные вопросы, Орех растерялся.
Ласточка. Та, которую он сторонится и по сей день. Та, которая не внушает ему ни малейшего доверия в плане своей агрессии. Та, что всю жизнь была для него грозной тучей и опасным ядовитым цветком. Его мама. Все тело сковывало.
— О, как хорошо, что королева приняла тебя. Никто же... Так ничего не узнал, а я.. смотрела, как ты рос. Целителем стал, надо же! Я родила целителя...
Орех потерялся в пространстве. Этого быть не могло! Как это могло случиться? Почему это произошло? Новость ударила под дых, лишая целителя дара речи. Он был готов к чему угодно. Но не к этому. Нет. Но каждое слово разбивалось о черепную коробку, оставляя после себя туман и острые шипы. Черно-белый, кажется, переставал дышать. Хотелось бы, чтобы это было просто дурным сном. Но котенок пищал, Ласточка корчилась, а раны Ореха неприятно пульсировали.
Это не сон.
- Ты... Тебе, - с комом в горле выдавливал из себя целитель слова. Кончик языка занемел, - Ты... - черно-белый услышал отрезвляющий писк. Второй котенок появился на свет, оповещая всех в округе своим звонким голосом, - Им имена нужно дать, - все еще находясь в абсолютной растерянности, Орех даже пошевелиться боялся. Неужели, ему придется съесть эту правду? Пережевать и проглотить? Смириться с мыслью, что твоя мама - она?
Наверное, это должен был быть трогательный разговор, завершением которого стали бы крепкие объятия и теплые слова. Но целитель сидел в ступоре, молча наблюдая за болью, которую испытывает Ласточка. А самого все трясло. Не то от удивления, не то от страха.
- Скажи, что это неправда, - очень тихо прошептал себе под нос Орех

Как признаться себе в том, что ты сын той, что ты не любил? Как принять то, что ты вырос не потому что, а вопреки? Должен был стать импульсивным и вспыльчивым, острым на язык и самоуверенным. А вырос мягкотелым, трусливым и робким. Гены тут явно претерпели мутацию, не иначе.
Ореху было больно смотреть на то, как Ласточка корчится, рожая остальных котят. Другие королевы были счастливы в родах. А черно-белая... О, такой несчастной целитель не видел ее вообще никогда. Не мог даже представить во снах, что когда-нибудь увидит Ласточку в подобном состоянии. Она спокойно могла бы избавиться от своего первого сына, выбросить где-нибудь, утопить в реке, отдать лисам. Да что угодно. Но нет. Оставила. Отдала другой королеве, но дала возможность вырасти. Да еще и кем. Интересно, она гордится своим худощавым сыном?
Помощь Ореха не пригодилась. Воительница беспрепятственно перенесла роды произведя на свет четырех разношерстных котят. Четырех братьев и сестер. И как теперь это осознать? Грозовой целитель безучастно смотрел на копошащуюся малышню, слыша их тонкий писк. И как только котята начали пищать в разы громче, Орех вышел из транса. Спешно наклонившись, он принялся вылизывать одного из котят, помогая Ласточке. Которая, впрочем, никакого участия больше-то и не принимала.
— Я, я. Хорош мямлить, - Орех пропустил мимо ушей замечание Ласточки, продолжая ухаживать за выводком. За братьями и сестрами.
— Дай им имена сам, - Орех резко остановился, пододвигая последнего котенка к соску королевы.
"А мне имя давала ты?"
Целителю было сложно соображать, а уж тем более придумывать имена своим новоявленным родственникам. Глянув на Ласточку тревожным взглядом, он хотел было разубедить ее и настоять на том, чтобы имена выбирала мать этих детей. Но кошка отвернулась, тоскливо глядя на выход из детской. Как же ей было больно. И дело вовсе не в перенесенных родах. Дело в них. В этой четверке. Внимательно вглядываясь в каждого котенка, Орех робко произнес над каждым из них.
- Гусёнок, чтобы, взмахнув крыльями, достиг больших высот в воинском ремесле... Зайчонок, чтобы была столь же быстра и проворна... Травушка, чтобы своей уравновешенностью и спокойствием могла погасить разбушевавшееся пламя... Мухоморчик, чтобы смог дать отпор любому нарушителю, - имена сами вылетали из глотки, навечно прилепляясь к братьям и сестрам. Орех вновь взглянул на Ласточку, ожидая от нее слов одобрения. Совершенно внезапно для самого Ореха изо рта вырвалась фраза, - А мне имя давала ты?...