Имея такое маленькое тело, ну, в смысле не взрослое - для себя-то оно и большое было, хотя... В общем, в своих размерах, которые Жаровница сейчас имела, было едва ли нереально сдерживать волнение, которое начинало её сжирать уже начиная с самых кончиков лапок и уходила вверх, к голове, перебирая все косточки и заставляя их дребезжать друг о друга, ровно как и зубы, прискрипывая, буквально точились по пути к границе. А под каждым кустом скрывалась уже частичка неизведанного мира, под тенью каждого дерева, в каждом пучке мха и коме листьев, которые растерянно разносились в стороны после того, как полосатый рыжий шторм проносился мимо них.
Только заручившись новым именем и рангом, а также палаткой и собственной подстилкой, а также большей самостоятельностью, а также небольшими дырками в палатке оруженосцев, которые ленивые жители то ли не заделали, то ли заделали так плохо, что всё сразу же развалилось. Именно при помощи одной такой дырки Жаровница, собрав в лапки всю свою смелость, дала дёру из жилья оруженосцев в первую же свою ночь после посвящения. Рыжешкурая испытывала нереальную гордость не только за то, что уже сбегает из лагеря не котёнком, а целым учеником, но и совершает подобное беспощадное преступление в самую первую ночь! И, теряясь в восторге и волнении так, что не имея сил даже закрепить взгляд на чём-то одном или заставить сердечко не так бешено колотится, Жаровница с трудно описуемой радостью представляла, сколько же в её жизни ещё будет таких ночей.
Но, как чаще бывает, уверенности в кошке поубавилось, когда она оказалась нос к носу с чужеплеменной неизвестностью прямо около границы. Ветвистые деревья уже не казались настолько красивыми и загадочными, а шум их крон лишь начал напоминать зловещее щебетание диких зверей, и те, которые принадлежали уже грозовым, особо острыми недружелюбными пиками возвышались над родными для Жаровницы полями, и пахли отвратительно, и не кроны и ветви у них были, а словно шкуры добычи и жертв, аккуратно расстеленные по безжизненным палками.
Проглатывая комочек в горле, Жаровница, не переставая довольно нервно зыркать в сторону самой-самой границы, молча пошла боком по земле, от которой ещё пахло бесконечной степью и кроликами. Несмотря на то, что интерес поджимал перешагнуть самую запретную черту и ощутить, что это такое, быть самой смелой и рисковой ветреной ученицей - погостившей в грозовом племени! - определённые инстинкты самосохранения пытались заставить рыже-полосатую держать себя в лапах. Ушки же ходили из стороны в сторону особенно быстро: лишь бы, появись тут кто, она сумела это заметить!