---> граница с ветром
В этой части леса Лунолапке не доводилось бывать ранее. Едва ли оно подходило для тренировок и охоты из - за опасной близости к обрыву. Особенно в зимнее время, когда опасные участки заметает следом и тяжело уловить ту самую тонкую грань, переступив через которую рискуешь оказаться где - то внизу, распластавшись на каменной насыпи.
— Может быть здесь повезёт? — будто сама у себя спрашивает Проныра. Ученица оббегает взглядом окрестности, серыми ушками старается уловить хоть какое - то шорох маленьких лап. Но подпортившая погода портила планы и кажется, домой двум кошкам придется возвращаться только с кроликом. Лучше чем ничего.
Лунолапка и не заметила бы ничего, если бы не слова Проныры. Она вопросительно посмотрела на нее, повертела головой подражая движениям воительницы, до конца не понимая, что они ищут. В конце - концов бело - бурая двинулась с места. Лунолапка не слышала дичи, а запах крови, казалось, исходил от кролика, который она тащила все это время. Тем не менее, чуть помедлив в нерешительности, она двинулась следом за соплеменницей.
— Предки, — слышит Лунолапка прежде, чем успела выглянуть из - за воительницы. Там кто - то лежал. Бурую шерсть присыпало снегом, запах крови стал намного отчетливее, неприятно царапал слизистую носа. Ученица делает шаг, приближаясь к лежащему ближе и понемногу к ней приходит осознание. В чертах морды, в едва ощущаемом запахе она узнает собственную мать. На голове ее отчетливый ушиб, шерсть обрамлена подсошхей кровью. На теле были многочисленные раны, но Лунолапка не смогла найти в себе силы рассмотреть ее лучше. В тот самый момент, когда ее разум опознал Иволгу, глаза ее закрылись, ограждая кошечку от столь ужасного зрелища. Маленькая голова отворачивается, утыкается в плечо Проныры. Сердце бешено заколотилось в груди, а дымчатое тельце затрясло.
Это и правда она?
Проныра молчала, будто бы подтверждала мысли дымчатой, — она еще жива? — сдавленным голосом спрашивает Лунолапка, — ее еще можно спасти? — не хватало у ученицы выдержки и сил, чтобы самой проверить состояние матери. Про себя она искренне верила, что все не так плохо, что целители поднимут ее на ноги, пусть даже им придется потратить на это несколько дней.
— Нам надо отнести её в лагерь, — судя по голосу воительницы, ответ был отрицательный. Лунолапка слегка поворачивает морду, пытается хоть краем глаза посмотреть на хладный труп, но едва расплывшаяся картинка появляется в поле зрения, тело само по себе сопротивляется.
— Я, — тяжелый вздох, — я не могу, — она сжимает клыки крепко, пытается подавить подступившие слезы, но боль отчаяния слишком велика. Она шмыгает носом, поворачивается к телу Иволги спиной. Она не могла заставить себя смотреть на это. Как же она понесет ее? — я не могу даже посмотреть, — кошечка всхлипывает, не зная что делать. С одной стороны хотелось рвануть обратно в лагерь и спрятаться где - то среди моховых подстилок в палатке учеников, с другой застыть камнем на этом самом месте и подождать, что все вокруг перестанет существовать.
Ее тело сотряслось в кашле, попытки остановить истерику были тщетны. Ей бы хотелось, чтобы этого никто не слышал, но будь она здесь совсем одна, не справилась бы точно. Лапы не слушались, предательски подгибаясь и Лунолапка нашла в себе силы не рухнуть на землю. Осторожно, с заметным дрожанием села на морозный снег и опустила голову.
Почему, Иволга?
Она зажмурила глаза.
Почему ты была так неосторожна?