разрыв, валун >>>

[indent] Долго сидеть без дела Рогоз не умел. Даже занимая мысли и лапы рыбалкой на берегу озера, которая хоть и не могла сравниться с рыбалкой у реки, всё равно была приятной отдушиной, кот вскоре не выдержал и отправился на разведку. Подходить к границам Грозового племени было опасно, но не менее опасно было не заметить привычку кого-нибудь из белкоедов уходить далеко от своих территорий. Поэтому Рогоз неторопливо исследовал прилежащую к грозовой земле местность.
[indent] И конечно лапы невольно несли его в ту сторону, где, как ему казалось, текла река. Наткнувшись на старое пересохшее русло, кот лишь уверился в своих предположениях: значит, где-то там, меньше, чем в дне пути, были речные земли. Соблазн приблизиться к границам родного племени был велик, но всё же не весомее инстинкта самосохранения. Поэтому Рогоз, спустившись на дно оврага, когда-то бывшего колыбелью великой реки, не стал подниматься с другой стороны, а двинулся вдоль берегов.
[indent] Он блуждал взглядом по заросшим склонам, отмечал про себя их крутизну и места для подъема и прислушивался к звукам снаружи. Звуки утреннего леса долетали сюда эхом, и Рогоз гадал, как скоро старое русло примыкает к охотничьим угодьям белкоедов и стоит ли ему уже опасаться встречи с ними.
[indent] Шорох шагов раздался позади внезапно, словно насмешка провидения над самоуверенным изгнанником. Рогоз резко обернулся, вздыбив загривок, и замер, вонзая подозрительный взгляд в незнакомца.
[indent] - Мало кто может ко мне так подкрасться, - самец слегка обнажил клыки, но не спешил нападать. Явно не обычный бродяга, но и грозовым племенем от него не пахло. Рогоз вопросительно склонил голову вбок. - Что тебе здесь нужно?

разрыв

[indent] Она ожидала, разумеется, ожидала подобной реакции, однако в этот раз Рогоз был готов превзойти сам себя. И пускай Ракушечница ненавидела себя за проявленную слабость, но все же не могла подавить нетерпение и не поддаться искушению наконец открыть эту жестокую правду, почти издевательски бросив ее в морду самцу. Ответом ей стал только жесткий взгляд нахмуренных глаз, который, впрочем, не мог поколебать ее уверенности.

[indent] Застать его врасплох стоило возможности навсегда лишиться доверия, преданности и покорности — всего того, чего она успела добиться от него за несколько сезонов их совместного скитания. Ее губы даже на мгновение тронула тонкая улыбка, прежде чем она качнула хвостом в сторону леса, предлагая оставить этот разговор только между ними двумя. Это было предложение, а не приказ. Да и принуждение в этом вопросе убило бы половину веселья.

[indent] С той ночи, повлёкшей впоследствии за собой рождение Синички, прошло слишком много времени, чтобы тратить его на сожаления. Тогда решение утаить от Рогоза правду об его отцовстве казалось единственным верным, однако чем больше они сближались, тем сильнее навязчивая мысль, что всё-таки она ошиблась, изводила ее, как зуд от незаживающей раны. Возвращаться к событиям их племенной принадлежности хотелось меньше всего. И все же что-то из раза в раз заставляло странное чувство, природу которого не получалось до конца опознать, ворочаться у нее в груди. Чувство вины? Совесть?

[indent] Это было глупо. Ракушечница всегда считала себя выше всего этого.

[indent] Некоторое время они просто молча шли. Чем дальше за их спинами оставался валун, тем явственнее от Рогоза исходило напряжение, которое в конечном итоге начало перерастать в открытую злость, а бугры перекатывающих под шкурой мышц придавали его силуэту ещё большую  внушительность. Он был в гневе, и Ракушечница, неторопливо шагающая где-то позади, не стесняясь рассматривать его со спины, довольная конечным результатом своих усилий. За широкими плечами было сложно понять выражение его морды, но она не могла отрицать в какой тихий восторг приводила ее эта «трансформация». Не часто ей удавалось вывести Рогоза из себя, способного отразить наверное любой ее выпад. Но новость об отцовстве определенно было не тем, к чему бы он готовился заранее.

[indent] И неверие кота лишний раз это подтверждало, заставив Ракушечницу нахмуриться и вкинуть брови. И изобразить холодное непонимание, когда он повернулся, встретившись с ней взглядом. Она вполне ожидала от него даже обычного презрения и насмешки, но, несмотря на всю эту браваду, на свете существовало крайне мало вещей, в которых он мог бы ее упрекнуть. Ложь и манипуляции никогда не были ее коньком.

[indent] — Говори. Говори правду, — мгновение, и ее глаза сузились, холодно сверкнув.

[indent] — Ты зашла слишком далеко.

[indent] Его голос звучал низким горловым рычанием, смешанным с угрозой — хотя Ракушечница отлично знала, что эта угроза совершенно ничем ей не грозит. Он делал то, что получалось у него лучше всего — прикрывался резкостью, чтобы притвориться равнодушным — но она видела его насквозь. И все же, несмотря на это, такое предположение хлестнуло по достоинству терновыми прутьями.

[indent]  Ракушечница чуть было не вздрогнула, когда ее носа коснулся жар его дыхания, и в опасной близости мелькнули клыки.

[indent] Чуть было.

[indent] — Следи за языком, — прошипела она в морду коту, разрезав хвостом воздух. —  Я не солгала, если ты это имеешь в виду. Синичка — твоя дочь. И я бы не говорила об этом с такой уверенностью, если бы она была единственной. Но это не все, — Ракушечница чуть отвернула голову и скользнула взглядом по обмелевшему руслу. — У Синички есть брат. Я родила двоих, вторым был чёрный котёнок, удивительно похожий на тебя, — с губ сорвался тихий самодовольный смешок, когда она вернула взгляд на кота, взглянув из-под полуприкрытых век. — Он родился слабым, и я сомневалась, что вообще сможет пережить хотя бы сутки. Поэтому оставила его на берегу реки, недалеко от границы с Грозовым племенем. Уже позже до меня дошли слухи, что патруль соседей нашёл сиротку. Видимо, он оказался крепче, чем я думала, — интересно, в кого бы? — Но я не пожалела о своём решении. Видеть рядом с собой копию отца, выкармливать его и растить — было выше моих сил и тогдашней ненависти к тебе, — Ракушечница фыркнула. Ее голос ни на мгновение не дрогнул, пока она говорила.

[indent] — Для него это лучшая судьба. И, хочешь ты этого или нет, тебе придётся смириться с мыслью, что эти котята твои.

[indent] Взгляд кота, смотрящего на неё сверху вниз, полыхал огнем, словно выискивая в ней намек, что все это была просто игра. Ракушечнице оставалось только догадываться, какую борьбу она в нем создала. Пламя, с намерением разожженное в его груди, грозило поглотить кота с головой в пучину сомнений, отторжения и не утихающей злобы. На неё? На себя? На котят, порождённых ненавистью и равнодушием? Но даже чувствуя это неотвратимо нарастающее напряжение в нем, она не оставляла сомнений в искренности своих слов, только удивленно подняв бровь на прозвучавшие дальше вопросы.

[indent] И даже едва заметно вздрогнула от звука имени бывшего друга, слетевшего с его языка с нескрываемым пренебрежением. Иронично, что он до сих пор сравнивал себя с ним. После всего, через что они вместе прошли. Уход из племени. Отречение. Убийство Макоши. И теперь котята.

[indent] — Нет, — отрезала Ракушечница, нахмурившись и дёрнув хвостом. Она почувствовала практически осязаемое колебание, пока Рогоз обдумывал услышанное в напряженной тишине, прежде чем сделал шаг назад, оставляя ее личное пространство. Зуд, мучавший ее, вернулся с новыми силами. Чувство, забытое давным-давно, снова задрожало в груди. — Это ничего не меняет. И эта правда ни к чему тебя не обязывает.

[indent] — Не боишься, что я уйду? Брошу тебя с твоей правдой?

[indent] — Если это знание настолько непосильно для тебя, уходи. Я тебя не держу, — огрызнулась Ракушечница, чувствуя, как в груди разгорается привычный гнев в ответ на его попытки вывести ее из себя. Независимо от того, какие мотивы ею двигали сегодня, с самого начала, с момента той самой ночи, все это было ради того, чтобы удержать его рядом. В ней на мгновение проснулись те забытые ощущения безраздельного тепла, влечения, жажды обладания. Но быстро погасли, угнетенные осознанием такой простой до боли истины. Ему ничего не стоило развернуться и уйти, оставив ее и выбросив из своей жизни их совместное прошлое. Сколько бы упрямых попыток привязать его к себе она не предприняла, он не менялся, оставаясь тем же котом, с которым она столкнулась на берегу реки: эгоистичным, циничным и хладнокровным. Без ценностей и привязанностей. Без надежды на искупление.

[indent] Ракушечница вдруг усмехнулась вслух собственным мыслям. Голубые глаза потемнели, обращаясь не морду кота, бесстрастно изучая грубый излом рубца, когда-то ему оставленного ею в подворотне. Ракушечнице казалось, что с тех пор прошла целая жизнь, а ненависть, испытываемая к нему, остыла, больше не находя поводов выйти наружу, отразиться во внешних чертах. Теперь внутри был только холод, сжимающий сердце, и ярость воительницы, навсегда поселившаяся в груди.

[indent] — Значит, это все? — все кончено? Ее голос, сухой и бесцветный, снова не дрогнул. Лишь кончики тёмных ушей неопределённо дёрнулись, выдавая замешательство. Кажется, после всех предпринятых ими попыток что-то между ними изменить, она была готова его отпустить. Окончательно и бесповоротно. Жестокостью в ответ на жестокость.

[indent] Всего на секунду, на один кратчайший миг, Ракушечница вернулась в тот день — ту ночь, повлёкшую за собой уход Рогоза из племени. Это было так давно, и до этого момента казалось таким неважным. Но Ракушечница, оказалось, хорошо все помнила, впервые позволив этому болезненному воспоминанию заново всплыть в подсознании. Все до мельчайшей детали. Последние слова Рогоза, последний взгляд, силуэт, скрывающийся в темноте. Свою привязанность, которая взрастила в ней ненависть. Рогоз был причиной этой привязанности, но был ли виновником в том, во что она ее извратила?

[indent] В ее голове все должно было закончиться точно так же. Она бы гордо удалилась, не обернувшись ни разу в спину чёрного кота, снедаемого яростью и злостью, с которыми тот больше не справлялся. В том же ее представлении, Рогоз молча ушёл бы, уязвленный словами — правдой, которую кошка так легко с виду вывалила на него, оставив с нею жить в гордом одиночестве. На этом разговоре можно было смело поставить жирную точку: они ошиблись, когда пошли на поводу примитивных инстинктов, вызванных коротким проблеском желания. Больше ничего такого не произойдет и даже не предвидится — так думала Ракушечница, теша саму себя мыслью, что владеет ситуацией и собой, уверенная в том, что Рогозу действительно не за что было больше здесь цепляться и ради кого оставаться.

[indent] — Нет, — достаточно твёрдый и к удивлению Ракушечницы уверенный ответ. Кошка шумно выдохнула, качнув кончиком хвоста, предательски выдавшим ее смятение. Голубые глаза внимательней сощурились на затылке кота, судя по напряженной позе еще продолжающего переваривать все услышанное. Что это? Вынужденная жертва из-за неожиданно проснувшегося чувства долга? Попытка искупить «трусливое» прошлое? Причин могло быть бесчисленное множество, и чем больше они пытались докопаться до сути, тем сложнее все становилось. И пусть Ракушечница почувствовала своего рода удовлетворение от такого исхода, Рогоз кажется становился только мрачнее.

[indent] — Как будто я не найду ещё десятки других поводов, в чем тебя упрекнуть, — фыркнула в ответ Ракушечница, устало, натянуто усмехнувшись. Она нахмурилась, не сводя взгляда с замершего в нескольких шагах от неё кота.

[indent] — Я не прошу тебя любить этих котят и заботиться о них. Они — не твоя ответственность, и я не ждала от тебя каких-то решительных шагов, — произнесла кошка уже серьёзней и тверже. Разумом она понимала и не могла не согласиться с тем, что Рогоз не стал бы для этих котят хорошим отцом, а о полноценной семье в их положении можно было даже не думать.

[indent] — То, что тогда произошло на берегу реки, было моим осознанным выбором, не самым благоразумным, но было уже поздно жалеть о последствиях, когда котята появились на свет, — жгучие в своём обжигающем равнодушии, глаза Рогоза и лёгкость, с которой он оставил ее на берегу, сидели в подкорке, отпечатавшись на долгие луны вперед. — Я бы и дальше молчала, но посчитала несправедливым продолжать утаивать от тебя эту правду после всего, через что мы прошли и какого доверия достигли. Но, возможно, я действительно ошиблась, решив, что ты заслуживаешь этой истины, — Ракушечница помедлила, прикрыв веки и медленно дыша. Ею на мгновение обуяли сомнения. А стоила эта правда потраченных усилий? Очередной временной иллюзии контроля? Наивная ложь, самовнушение. Попытка отречься от всего и всех, что его когда-либо связывало с племенем, в этот раз снова обернулась провалом. В полной мере осознав цену своего предательства Изморози тогда, Ракушечница могла вдохнуть с облегчением только сейчас, наконец открыв настоящему отцу котят правду, словно это могло хоть как-то оправдать совершенный несколько десятков лун назад поступок, освободить ее от надоевшего тянущего груза. Разделить его с кем-то — или полностью свалить на чужие плечи? — было в разы проще, чем продолжать нести его в одиночку дальше. И несмотря на всю циничность и презрение Рогоза, не жалеющего принять эту ошеломляющую весть, Ракушечница понимала, что была не многим лучше него — и, быть может, даже более жестока и эгоистична. "Ты похожа на него больше, чем ты думаешь. "

[indent] — Что бы ты ни думал, я сделала это, — хлестко бросила она, и ее голос разрезал холодную тишину звоном натянутого самообладания. — Потому что ты мне небезразличен, и потому что я ценю твоё доверие, — подавленное в этот момент самолюбие подтолкнуло ее вперед, отчего, сделав шаг навстречу коту, первой разорвав дистанцию, Ракушечница плотно приблизила свою морду к морде самца, обдав ее своим горячим дыханием. — Ты нужен мне, Рогоз, — она никому бы не призналась так честно. — Не этим котятам, — у них уже были любящие семьи, племена. — Мне, — не удержавшись, Ракушечница медленно скользнула носом по чёрной скуле, и замерла где-то в районе шеи, чувствуя напряженно пульсирующую под шкурой жилку.

[indent] Лишь позволив себе так внезапно и спонтанно шагнуть за рамки привычного самообладания, Ракушечница наконец начала осознавать. Нет, скорее ощущать то, чего не могла ощутить прежде по многим причинам. Или, может, просто не хотела, а всё остальное были лишь пустые отговорки? Невыразимая, глубокая, словно тёмные воды реки, всё ещё отражающей далекие полузабытые звёзды давно сгинувшего мира; взращённая лунами отрицания и непримиримости — любовь, тонко граничащая с болью. Чувство, ставшее почти ненавистью. Яркое пламя страсти, безжалостно зажатое в когти, что так долго искала выхода, пылая с неистовой силой уязвлённой гордости и осознанием поражения. Оно горело всё так же неукротимо, но уже не тем чистым серебристым светом, что в начале. Сейчас оно полыхало тёмным огнём, с проблесками таящего льда, успевшего настолько сильно въесться в саму ее суть, что было уже неотделимым. Это чувство отрицало всё, что когда-либо было для неё значимым и за что она так отчаянно боролась, но, даже зная это, Ракушечница все-равно позволяла Рогозу касаться себя, горячим дыханием обжигая кожу.

[indent] Чем или кем на самом деле был для неё этот кот? Наставник? Соплеменник? Союзник? Личный враг? Юношеская иллюзия вины всех несчастий в ее жизни? Мираж в течении времени, затерявшийся где-то среди камышовых зарослей покинутого навсегда племени? Или, может, всё-таки реальность, к которой отчасти причастна и она сама?..

[indent] Запрокинув голову, будто невзначай прогнувшись навстречу, Ракушечница успела уловить в янтарных глазах отголосок странной нежности, до того непривычной, что стало не по себе, отозвавшись пронизывающей дрожью по всему телу и заставившей сдавленно выдохнуть в чёрную шерсть. В глубине души она может и допускала, что отношение Рогоза к ней имело более скрытый подтекст — иначе зачем и главное почему он столько времени оставался с ней рядом? —  однако уловив впервые это щемящее чувство взаимности, буквально чувствуя его жар на себе, кошка поняла, как ей на самом деле было нужно это. Был нужен он.

[indent] И, Предки, каким же болезненным и восхитительным стало для неё это освобождение от надоевшей до колик морали. Вечно правильная и несгибаемая Ракушечница больше не стискивала зубы, боясь выдать охватившее ее вожделение, всем телом открыто подрагивая от удовольствия, зарываясь носом в чёрную шерсть и выпуская когти в холодный наст.

[indent] Невесомая ласка в конце ощущалась острее прочих. Извернувшись в сжимавших ее крепких лапах, кошка все же решила перевернуться на спину, чтобы видеть глаза Рогоза и сверкающие в них искры ещё не успевших остыть эмоций.

[indent] — Невероятно, — негромко проговорила она, выпустив из пасти облако пара. — Не знала, что ты можешь быть так нежен, Рогоз, — беззлобно усмехнувшись, она вытянула шею, ласково проведя языком по тёмной щеке. Запах самца сейчас ощущался тяжелее и гуще, пропитав насквозь светлую шерсть, сделав их наконец одним целым.