Самые нежные цветы вырастают на самых неприступных утёсах. Лепесток Дикой Сливы, дочь Слезы Одинокой Кукушки и Вереска, Цветущего в Предгорьях, родилась высоко в горах, у самого неба, в любящей семье, принадлежащей Клану Падающей Воды. От рождения тихая и задумчивая, она отличалась характером и от бойкой и весёлой Незабудки, и от резкой, пробивной Трели. Возраст до шести лун — это время, которое Лепесток особенно любит вспоминать. Тишина, тепло и уют убежища кормящих, непреходящее ощущение безопасности, нежность матери и светлые глаза отца — славное время, сладкое, тягучее, словно патока. Казалось, весь мир тогда состоял из любви — и ничего, кроме любви, не было в мире. Холод не пугал её — ведь всегда можно было прильнуть к материнскому боку. Небесные огни, пылавшие в вышине, притягивали взгляд Лепесток. Будучи ещё несмышлёным котёнком, она порой просыпалась посреди ночи и подолгу смотрела в переливчатое небо, слушала мерное дыхание матери и негромкое сопение сестры. Любовь и тихая нежность — вот что наполнило сердце Лепесток в первые луны её жизни и вот что она так старается не расплескать в буре и вихре жизни. Когда-то она мечтала стать последовательницей травника. Во все глаза смотрела юная Лепесток на того, кто занимал тогда эту должность: вместе с ароматом трав — скорее нежным, чем резким, скорее прохладным, чем тёплым — от него волнами расходилось спокойствие, захватывая её, как тихая, мягкая вода. Само слово «травник» как будто дышало волшебством. Говорить с огнями… Видеть яркие сны… Когда-то она видела яркие сны — красивые, как полыхающее небо, бесконечные, как утренняя синева. Предки не говорили с ней, но котёнку было достаточно и наивных видений, чтобы грезить о паломничествах к Слезам Неба. Речь травника казалась ей пением, и наедине с собой Лепесток училась говорить нараспев, училась говорить так, чтобы её голос звучал, как утешительная песнь… Этот голос умолк в середине обучения, когда её родители — её добрые, любящие и такие смелые родители — погибли от лап Острозуба. О них говорили с гордостью. С гордым выражением лица несла ночное бдение Трель. Глядя на неё, старалась гордиться и Незабудка. И только Лепесток никак не могла найти в себе ни отголоска, ни отзвука этой гордости. Ей казалось, что внутри неё зияет пустота, которой никто не видит. Несколько рассветов она провела в молчании, погружённая в себя, замкнутая, закрытая. Казалось, она уже никогда не заговорит. Но время шло, пустота заполнялась скорбью, никому не видимая рана затягивалась новой кожей, зарастала новой шерстью. Ночами Лепесток теснее прижималась к сестринскому боку и долго не могла уснуть. Как и в детстве, она смотрела в небо, но переливчатые огни больше не манили её. Когда пришло время выбирать свою стезю, она решила, что станет стражницей — в память о погибших родителях. Временами она просыпается от кошмаров. Ей снятся когти Острозуба и падающие камни, крики и грохот, орлиный клёкот, обвал — и тела, к которым она не может заставить себя подойти. С каждым рассветом Лепесток поднимается навстречу собственному страху. Оглядывает стражей и ловчих, будущих и котят, смотрит в глаза Стражу Неба — и понимает, что не может иначе. Она не говорит о кошмарах. Как не говорит и о том, что единственное, чего она всё ещё не может простить, — это гордость, с которой Клан встретил новость о гибели её родителей. Самые сильные обещания — те, что дают перед лицом самых серьёзных потерь. В ту ночь, до краёв налитую скорбью, в ночь невыплаканных перед лицом чужой гордости слёз Лепесток пообещала — себе, Вереску и Слезе, Клану Бесконечной Охоты и, тайно, Клану Падающей Воды — сохранить эту нежность в сердце, пронести свет родительской любви в собственных глазах. Она не станет травницей; но она будет нести утешение и поддержку каждой и каждому, кто в них нуждается. Самые нежные цветы одарены самыми острыми шипами — не во имя нападения, но для защиты. Лепесток Дикой Сливы будет защищать Клан — даже ценой своей жизни. Так поступили её родители. Так — в случае необходимости — поступит и она. |