разрыв с главной поляны »

Оставленное за плечами племя ещё гудело от недовольства, но Буран, получив необходимую помощь от Сивой, благодарно кивнул ей и решительно направился в детскую, позволяя себе на время остаться глухим для любых вопросов и слепым для недоуменных взглядов. Здесь, в самом сердце лагеря, в его присутствии нуждались не меньше.

- Позволите? - помедлив на пороге, он замер в нерешительности, глядя на Ласку, которая могла гнать его в шею в таком состоянии, и оказалась бы полностью правой. Но взгляд уже сосредоточился на происходящем за плечом трёхцветной королевы, теряясь в обилии серой шерсти, пока не остановился на четырёх влажных комочках. Сердце предательски подскочило. Буран внезапно почувствовал себя двадцатилунным юнцом, впервые ставшим отцом, и теплый в блеск в янтарных глазах передавал лишь меньшую часть испытываемых им сейчас эмоций. - Ты отлично справилась, - смягчаясь в чертах, он улыбнулся, не зная, как ещё выразить все то счастье и надежду, что ему подарила эта кошка вместе с рождением детей. - лучше моего, - мрачная тень проскользнула по исцарапанной морде, как напоминание об ужасах жестокости, что повлекли за собой события на камнях.

- Для меня местечко найдётся? - опасаясь потревожить малышню, Буран аккуратно опустился подле подстилки Ручей и прижался к ней боком. Запахи, исходящие от королевы, кружили голову, окутывая атмосферой уюта и умиротворения, и глашатай глубоко вздохнул, пытаясь перехватить взгляд голубых глаз, которые благоволел. - Четверо, подумать только.. - прошептал и снова опустил глаза на котят, не в силах больше отвести, - нужно дать им имена.

Серенькая дышала часто-часто, медленно приходя в ритм и ощущая рядом жизнь. Движение теплых, удивительно настоящих комочков, беглый взгляд на которые придавал столько сил, что хотелось горы свернуть.
— Ручей, он... сейчас не может.
С небес на землю. Воительница осторожно подобралась и вытянула лапу, тяжело поднимая голову и принимая чуть менее лежачее положение. Переглядывая через макушку Ласки, синеглазка как могла выглядывала в разномастной окровавленной, подавленной толпе могучую серую фигуру.
По крайней мере, он дома.
- Сивая должна обработать раны, — старшая подруга погладила Ручей по плечу, и та нервно заерзала, отчаянным, глубоким взглядом выискивая правду в мордашке Ласки. — Но он не в критичном состоянии. Всё будет хорошо. Нужно немного потерпеть.
- Правда? Не ври мне, Ласка, он цел? А Иволга, ты ее видела? А Дымку, а... - затараторила шепотом Ручей, невольно прикрывая хвостом потомство. Она будто боялась потревожить их первый в жизни сон, стараясь не порождать взволнованным голосом глубинные страхи.
- Как же он там? - отчаянно бормотала кошка, чувствуя, как подергивается хвост.
Тень заслонила вход, и Ручей вздрогнула, резковато оборачиваясь на пришедшего и мигом ощущая, как опускается в облегчении сердце. Отведя уши назад, воительн... королева бегло осмотрела потрепанного, но вполне себе целого отца ее котят.
И улыбнулась.
Чем ближе подходил Буран, тем ярче расцветала Ручей. Расцветала гордостью: приподнимая укрывающий малышей хвост, она продемонстрировала глашатаю его продолжение, двух дочерей и двух сыновей Речного племени.
— Ты отлично справилась, — пророкотал воин, добавив мрачно: — лучше моего.
- Перестань. Мы еще повоюем, - и никакие роды не убавят бодрости духа в характере бойкой, сильной речной воительницы. Но здесь и сейчас она - целый мир для четверых будущих воителей, и ей нельзя тревожить их понапрасну.
Рядом расположился Буран, и кошечка с неприкрытым наслаждением прильнула спиной к лежавшему позади воителю. Подобравшись, она ласково боднула лбом подбородок друга, вместе с ним чуть приоткрытым взглядом наблюдая за крошечными, любимыми спинками.
— Четверо, подумать только.. — прошептал глашатай под тихое, гордое мурлыканье королевы, — нужно дать им имена.
- Я хочу назвать девочку Щучка. И Тростиночка, - настойчивым мурлыканьем отозвалась Ручей, у которой было время подумать над именами - что угодно, только бы отвлечься от тревожных мыслей про патруль.
Давая новоиспеченному отцу выбрать имена для сыновей, серая нагнулась к малышам, ласково ероша языком обсохшие спинки.

Глупо было надеяться, что у истерзанной долгими родами Ручей не останется сил на переживания. Удивительно, как много давало сил кошке материнство. Она буквально готова была днём и ночью беспокоиться, волноваться, стремиться к своей семье, преодолевая любые препятствия. Молодая королева хоть и выглядела потрёпано - всё равно не желала даже немного передохнуть.
- Тебе нельзя переживать, котята чувствуют это, - защебетала Ласка, но Буран появился в детской раньше, чем она предполагала. Облегчённо выдохнув, пестробокая попятилась, давая отцу семейства познакомиться с малышами. - Ради предков, Буран, только не игнорируй целительницу. Надеюсь, твоя исцарапанная морда заживёт раньше, чем малыши откроют глаза, - мягко мурлыкнула Ласка полушутливо, полусерьёзно. Глашатай всё же не был бесчувственной глыбой, хотя и пытался казаться.
И всё-таки на душе стало тепло от расцветавшего на глазах счастья. Королева глупо улыбалась, наблюдая идиллию только что родившейся семьи, и тихо урчала. Когда голова Пчёлки ткнулась в локоть, Ласка вышла из оцепенения и инстинктивно прошлась по макушке котёнка пару раз языком.
- О, милый, всё хорошо, - она тихо рассмеялась, обнимая сына пушистым хвостом. Давно ли он вошёл? Слишком ли всё увиденное и услышанное шокировало его? Он не такой уже и маленький, Ласка. Хватит носиться с ним, как с новорождённым. Но как бы внутренний голос не просил отпустить сына в вольное плаванье, королеве было тяжело сделать этот шаг. Сердце матери каждый раз при мысли о сложностях, что ждали Пчёлку во взрослой жизни, тревожно сжималось. И она всё оттягивала этот момент принятия. - Через это проходят все кошки, тут нет ничего страшного. А ради тех, кого любишь, можно и потерпеть боль.
Молодые родители решили не откладывать момент имянаречения, и Ласка внимательно прислушивалась, стараясь в то же время разглядеть, на кого из четверых указывала Ручей. Как и Пчёлка.
- Прекрасные имена, - мурлыкнула Ласка и наклонилась к сыну: - Тростиночка, дорогой.
Она повторила отчётливее, чтобы котёнок расслышал, и снова ласково ткнулась носом в палевую макушку.

>>> на гп

Отредактировано Ласка (26.05.2019 21:19:08)

Ручей глухо урчала, жмурясь куда-то в мех Бурана. Да, его шерсть пропитана запахом крови, и совсем немного - запахами врагов, но это все пустое. Главное, что сейчас детская пахла молоком и нежными шерстками их новорожденной четверки, которым Буран выбрал самые лучшие имена.
- Морозец и Бережок, - словно пробуя на вкус, повторила серенькая, принюхиваясь к сыновьям. И просияла:
- Мне нравится, - поудобнее перекладывая с непривычки затекшие лапы, добавила Ручей, переглядываясь с Лаской: кажется, и ей имена понравились.
— Они такие красивые. Я с Щучкой и Дроздиночкой обязательно буду дружить, - заявил рыжий Пчелка, заставляя серую улыбнуться до ямочек на щеках. Жмурясь и бодаясь с Бураном в переизбытке нежности, она не знала, куда себя деть от счастья.
Правда, полная луна на небе все решила за них, и Ручей с сожалением понимала, что глашатаю необходимо идти.
— Я люблю тебя, Ручей.
Наверное, речная всегда будет восхищенно замирать после этих слов. Взглянув на бывшего наставника, на глашатая, на отца ее детей, серая подалась вперед и заурчала, громко, любовно.
- Я люблю тебя, Буран, - тихо рассмеялась она ему в шерсть, провожая кота сияющим, влюбленным взглядом. Пусть идет спокойно, пусть расскажет всем племенам, какое будущее подрастает в их племени.
- Легкой дороги, - скрепя сердце, добавила Ручей: каким бы ни был совет мирным временем, доверять, кажется, никому нельзя.
- Я уверена, Буран с Созвездием покажут там всем, - когда кот вышел, по-боевому хмыкнула королева, обращаясь к Ласке.
- Никто не смеет нарушать границы нашего племени. Я бы рвала и метала, не держи меня эта четверка прикованной к подстилке, - уже со смешком фыркнула Ручей. Эйфория прошла, и сейчас на смену безмерного счастья включался холодный расчет матери, которой нужно прокормить своих детей.
И благополучие, сила племени влияют на это в большей степени.

офф: котята могут подрастать)

Зевая, было несказанно приятно представлять не то, как маленькие, совсем едва окрепшие зубёнки косо скалятся в потолок палатки, а как огромная пасть матёрой широкоплечей предводительницы растягивается в низком рёве, призывая ко вниманию все-все племена, всех мышек, птичек и даже медведей всех лесов с одного из четырёх деревьев. И Щучка представляла это каждый раз, когда зевала от вязкой, мучительной скуки, пялясь в потолок и изредка подпирая мамин бок маленьким розовым носиком. И было даже как-то подозрительно тихо, пока Тростиночка, не выдержав тишины после завтрака, постаралась что-то изменить в их до одури одинаковых днях. Моментов подловив и переиначив задор сестры, Щучка подскочила на лапы, забыв утереть собственную моську:

- В смысле подышим.., - серьёзно и крайне не понимающе пробурчала Щучка, - Ты сожрала всю мышку и не принесёшь маме свежую?..

Напустив на морду выражение тяжёлого, искреннего осуждения, Щучка деловито прицокнула язычком: не дела происходили в их палатке, ох, не дела... Несмотря на понимание того, что со зла сестра и в жизни бы не объела маму, Щучка не могла отвести от неё увесистого серьёзного взгляда, который смотрелся так нарочито нелепо на её маленькой, непропорционально глазастой и ушастой детской мордочке.

- И не стыдно? - не отступалась пятнистая, - Спросила бы хотя бы, не поймать ли ей ещё одну...

Краем глаза поглядывая на мать, Щучка опасалась, что та наскоро начнёт возражать, и весь план немного испортиться, а что она начала бы отказываться - в этом малышка не сомневалась. Щучке уже была привычна забота матери, в которую в обязательном порядке входили запреты на все взрослые вещи, которые были то ли им ещё не по уму, то ли не по силе лап, то ли просто лишними, ведь потом, как говорится, у малых будет вся жизнь, чтобы ловить мышек... Но Щучка всё это уже слышала, а вот мышку ещё ни разу не ловила. Папа бы не спрашивал маму, хочет ли она есть, а просто бы принёс еды. И Щучка видела это и знала, что так мама точно будет есть. Разве могла только одна она кормить их всё время?.. А не они её?

- Подъём, ленивые комки! Отлипайте свои морды от подстилок.., - повысив голос, чтобы братья точно её услышали, пятнистая легонько обернулась через плечо, - Щукозвёздная созывает отряд на охоту!!

Громогласно объявив о своих предводительских планах, пятнистая не без гордости посмотрела на сестру, надеясь, что та запомнит, как должно в будущем решать такие важные задачи, а после высоко подняла ещё жидкий, не особо пушистый хвост, больше похожий на странного волосатого червечка. Оглядываться на мать Щучка немного опасалась: казалось, что если она будет действовать так уверено, как Созвездие, с поляны громогласившая о патрулях, то никто и не мыкнется и слова не скажет. А мама будет в таком феноменальном потрясении от смекалки и лидерских задатков дочери, что буквально потеряет дар речи и будет молча глядеть вслед уходящему патрулю большими голубыми глазами, преисполненными гордости за своих детей...

И пока братья ещё где-то копошились, Щучка разминала лапы. На выходе из поляны игриво перепрыгивали с места на место маленькие солнечные зайчики, а грубые, досмерти надоевшие своды палатки злобно не пускали их дальше, ловя границами своих теней там же, у самого входа. Наверное, эти солнечные зайчики - единственная добыча, которую Щучка была и вправду способна поймать в ближайшие пару лун... А нет! В принципе, тушки из кучи с дичью она тоже была в силах выследить и загнать, но такие простые, детские варианты Щукозвёздная не рассматривала: их мама достойна минимум свежего, тёпленького бобра.

Когда Тростиночка, а то есть сейчас - Тростинка, воспылала стыдом за собственное безответственное поведение, Щукозвёздную переполнила гордость за свою сестру: в ней она ни капли не сомневалась. Тростинка бы ни за что не подвела свою предводительницу, и, хоть и должно было сохранять неприступную осуждающую мину, наша героиня заискрилась от такой безоговорочной поддержки.

- Да простят тебя Предки, Тростинка.., - невероятно сочувствующе произнесла кошечка, всё ещё не сводя с сестры серьёзных глаз.

Оборачиваться на мать было всё ещё совсем чутка боязно, и уверенность в правильности действий Щукозвёздной могла обломаться только на одном её слове. Ведь принято было считать, что котята (точнее - племя Щукозвёздной) было ещё слишком маленьким, чтобы рваться делать взрослые дела. Щучка же никогда этого не понимала и даже очень не одобряла, ведь её храброе предводительское нутро было готово каждый день покинуть детскую вслед за отцом и вершить с ним большие дела, переворачивать историю всех племён... Но им, как говориться, было уже пора спать. Но сегодня её отряд собирался на удивление гладко, и это придавало ещё большие сил маленькому телу.

Однако в патруль собралась только Тростинка: за спиной не слышалось даже никакого копошения, и, чутка разозлившись за такую неторопливость на братьев, Щучка снова обернулась в сторону подстилок, всё так же стараясь мягенько огибать взглядом маму:

- А вы пошевеливайтесь, бездельники! - рявкнула юная предводительница, - Вас не простят ни Предки, ни племя, ни я... Кто последний - тот чистит все подстилки!

Объявив на уверенном выдохе последнее своё указание, Щучка почувствовала себя нереально удачливой: казалось, их планы звучали настолько реалистично, что никто и в жизни не мог бы посметь им возразить. По своему маленькому двухлунному опыту Щучка уже знала, что утаить от матери подобные громогласные свершение тут попросту невозможно: палатка-то не так велика, чтобы собрать своё собственное племя на охоту и избежать при этом чутких материнских ушей, и пятнистая уже лишалась своего предводительского ранга раньше, чем была готова его потерять. Но видимо сегодня каждая из её крохотных девяти жизней воспряла особым, властным духом, и, едва не укусив хвост уносящейся на поляну сестры, Щучка метнулась за ней, оставив братьев наедине с их совестью.
на полянуу!

Глядя на тёмненько-полосатую Черепашку, стоявшую вот так, в стороне от всеобщего веселья, Тростиночке очень захотелось приобщить её к их играм. Она очень любила сестрёнку, хоть та и довольно разительно отличалась от них всех не только внешне, но и внутренне. И потому искренне желала, чтобы та была счастлива и радовалась жизни вместе с ними. Когда её глаза загорелись яркими огоньками любопытства, когда тонкий хвостик пустился в пляс, кошечка не сдержалась и широченно улыбнулась, вытянув шею и потеревшись щечкой о щеку младшей. Как же ей повезло иметь такую милую сестрёнку! Ну и пусть, что она боится всякого, пусть не особо любит отходить далеко от мамы или попадать в различные переделки - ну кто-то же должен следить за порядком вокруг, правда? И всё же Тростиночка свято верила, что однажды и в маленькой скромной Черепашке пробудится жажда жизни, что ей под её чудесный хвост попадёт какая-нибудь игривая блошка, подгоняя присоединяться к старшим сестрам и бежать с ними наравне. По крайней мере, котёнок очень об этом мечтала.

Однако была еще Щукатая, которая, кажется, не совсем разделяла её настроение. От довольно резких слов Черепашка словно бы вся поникла, и у Тростиночки неприятно кольнуло внутри. Ей совсем не нравилось, когда вокруг неё кто-то грустил. Зачем? Какой в этом смысл, когда всё вокруг так замечательно и здорово? В попытках придумать, как еще приободрить младшую и не идти на конфликт с их "предводительницей", котёнок не заметила, как к ним потянулась здоровенная рыжая лапа и в одночасье сцапала обеих малышек в свои объятья, достаточно крепкие, чтобы из них было не так просто выбраться. Похоже, бобёр только притворялся побежденным, а на самом деле выжидал удобного момента, чтобы нанести свой удар. Вот же какой хитрый попался!

- Не переживай, бобры не едят кошек! - на всякий случай шепнула Тростиночка Черепашке.

Но, кажется, этого особо и не требовалось. Сестра была даже рада такому повороту событий, а вместе с ней веселье передалось и нашей воительнице. Правда, она не особо хотела становиться котёнком... нет, детёнышем бобра (как они там называются?), а потому всё же попыталась освободиться. А чтобы сбить его с духа, сперва развернулась и со всей силы... лизнула его в нос! И только потом принялась выползать из-под рыжих лап, путаясь в них и в своих собственных, пока, наконец-то, не оказалась на свободе. Теперь бы вытащить Черепашку...

- А ну ка, малышня, хватит грязь по поляне разносить! Только посмотрите на них, ишь как обляпались. Марш в детскую чиститься и греться, не то еще заболеете!

Громкий голос какого-то старшего воина заставил Тростиночку прижать ушки. Не то чтобы перспектива "заболеть" её пугала (хотя бы потому, что она еще ни разу, слава Звёздное племя, не болела и потому не могла в должной мере оценить весь ужас подобной возможности), просто так вся их игра подходила к концу. Ну что же, со своей колокольни котёнок была довольна и считала, что охотничий патруль-таки на отлично справился со своим заданием. Во-первых, они нашли бобра. Во-вторых, они же его поймали, правда? И даже в-третьих, Черепашка позвала его с ними в детскую, так что там можно было придумать еще что-то столь же интересное. Так что она с довольной моськой поспешила за остальными и вошла в детскую с гордо поднятой головой.

- Как весело было! - котёнок принялась довольно нелепо и забавно шагать, стараясь тем самым не наступить своими грязными лапками ни на одну подстилку.

Однако далеко так уйти не вышло, и в итоге, наступив на веточку, Тростиночка со всего размаху плюхнулась на незанятую подстилку, отчего поднявшиеся в воздух мшинки осели на неё, мгновенно прилипнув к мокрой шерсти. Но она даже не заметила этого - её внимание снова обратилось ко всё еще недовольной Щучке, начавшей распинать Огонька и Черепашку. Отчего сестра была недовольна, котёнок искренне не понимала. Сестра всегда была какой-то очень... серьезной что ли. Словно пыталась вырасти быстрее, чем росло её маленькое тельце. Только в чём смысл? Не лучше ли наслаждаться всем тем, что есть сейчас, а будущее оставить на будущее?

- Да ладно тебе, - улыбнулась малышка, подходя к Щучке и усаживаясь рядом с ней. - Мы же бобра маме ловили, так? Так. Мы же его поймали? Поймали и еще как! Правда же, Огонёк? - Тростиночка принялась вылизывать сестрёнкину шерстку на спине, куда Щучка не смогла дотянуться. - Вооот. А теперь Черепаха как верная воительница своей предводительницы принесла добычу прямо в наш "лагерь". Всё как по Воинскому Закону!

И котёнок ободряюще улыбнулась сперва Черепашке, а затем и Огоньку, мол "Не воспринимайте её бурчание всерьез, она не же со зла это".

California Dreamin — Sia

[indent] Уклейка лежала на подстилке в детской, бездумно глядя в стену палатки. Сильно округлившийся живот было уже трудно скрывать, отчего от воинских и наставнических обязанностей пришлось отказаться. А сидеть без дела оказалось так скучно, что воительница с нетерпением ждала появления малышей на свет. По ощущениям, да и по срокам, котята обещали родиться со дня на день. С непривычной нежностью трехцветка лизнула свой толстый бочок, утробно урча. Безусловно, в данный момент она была самой счастливой кошкой на свете — верной подругой и будущей королевой. Она была уверена, что их с Форелью котята родятся самыми красивыми, а в будущем станут самыми лучшими продолжениями их самих, бравыми воительницами и воителями или даже целителями.
[indent] С самого утра Уклейка чувствовала непонятное беспокойство, всё никак не могла устроиться, чтобы удобно прилечь на подстилку. Всё мешало, отвлекало и невероятно нервировало. Её волновал сам факт того, что она станет королевой в первый раз. Трехцветке не хотелось никого беспокоить, особенно Сивую и Форель.
[indent] Вот бы кто-нибудь из малышей был его точной копией.
[indent] Резкая боль пронзила Уклейку, выдергивая из мыслей, заставляя съежиться в комочек. Однако неприятные ощущения прошли так же быстро, как и начались. Догадки о приближающихся родах мелькнули на задворках сознания. Озноб прошиб воительницу, заставляя почувствовать каждую косточку в теле.
[indent] — Форель! — хотела крикнуть кошка, но получилось лишь хрипение, — Форель, помоги мне! Позови Сивую, к-к-кажется, у меня схватки, — почти взвыла она, чувствуя, как боль нарастает с невероятной скоростью. Её бока тяжело вздымались, речная прикрыла глаза, стараясь абстрагироваться от тянущего ощущения. Уклейка совершенно потеряла счет времени — ей не хотелось быть королевой, не хотелось никого видеть, ничего не хотело, лишь бы боль прошла и она поскорее встретилась со своими долгожданными малышами.
[indent] Когда первый котенок с тихим шлепком упал на подстилку, обессиленная трехцветка впервые проявила интерес: с трудом извернувшись и подняв голову, кошка выдохнула с облегчением — по темно-серой, почти мраморной шерстке малыша было нетрудно догадаться, кто его отец. Холодный ужас сковал сердце королевы — под её телом растеклась большая лужа багровой крови. Разве должно быть так много крови? Оставив сына на попечении молодого отца, кошка уронила голову на подстилку. Ей больше не хотелось кричать от боли, сил не оставалось даже на это.
[indent] Дальше всё было как в тумане.
[indent] — Мне плохо, Форель, так плохо. Но я справилась! — одними губами прошелестела Уклейка, слабо ткнувшись мордой в лапу кота, — Теперь ты отец, только посмотри, как эти два малыша похожи на тебя, — каждое движение давалось тяжело, и она неопределенно повела хвостом около котят, лежащих возле ее живота. — Ты должен будешь позаботиться о них, обещаешь мне?
[indent] В следующую мгновение сильнейшая судорога сотрясла все тело трехцветной, парализуя лапы. Из горла вырвалось что-то похожее на бульканье. Прикрыв затуманенные болью янтарные глаза, Уклейка провалилась в темноту.
—> в забытье

Отредактировано Уклейка (31.10.2019 16:55:51)

>главная поляна

Форель пробыл на главной поляне совсем недолго. Стоило ему услышать слова Созвездия о том, что Буран пропал, как его острый слух, уже, кажется, заточенный именно для того, чтобы услышать голос Уклейки, уловил ее оклик. Мраморно-серый услышал свое имя, доносящееся из детской и тут же подстреленной белкой рванул к палатке. Конечно, он знал, что это может значить. Эти луны пронеслись с невероятной скоростью, что Форель до сих пор не мог принять тот факт, что у них с трехцветкой будут котята. Вот надо же было так вляпаться. Нет, конечно он очень хотел и желал быть с Уклейкой. Но вот котята... так рано, так скоро? Неужели каждый кот испытывает те же чувства? Когда ты вроде бы и хочешь этого, и не хочешь одновременно. Внутри будто рвуться два "я", где одно говорит "Да ты же станешь папой! Представляешь?", а другое - "Так страшно тебе никогда не было."
Речной воин протиснулся в детскую и тут же устремился к Уклейке. Да, судя по ее виду этот день настал.
— Форель, помоги мне! Позови Сивую, к-к-кажется, у меня схватки, - Форель заботливо прижался к трехцветке.
- Сейчас-сейчас! Не волнуйся, - ему было неприятно видеть, как корчится от боли его Уклейка. Неужели, все кошки испытывают ту же боль при рождении? Аж в плечах передернуло. Но помочь возлюбленной было его прямым долгом. Он, все же, как никак отец, - Сивая! Сивая! - радостно и одновременно взволнованно вскрикнул Форель, подбираясь к выходу из детской, - Сивая, тут Уклейка рожает! - в голосе чувствовалась бодрость и поддержка.
Темно-серый вновь приблизился к Уклейке, пытаясь хоть морально ее поддержать.
- Все хорошо, у нас все получится, - а трехцветная будущая королева корчилась, извиваясь в судорогах.
"Предки, это что, действительно ТАК все происходит?"
К горлу подступал неприятный ком. Что ни говори, но видеть рождение котят - та еще картина. Ни в одной битве такое не будет отталкивать, как все происходящее внутри детской.
"Лучше б все-таки без последствий в виде котят. Ужас. "
Было безумно жаль Уклейку. Она не заслужила такой боли. А что Форель? Ему оставалось только оглаживать свою возлюбленную лапой по макушке и нежно вылизывать ее щеки, пытаясь приободрить.
Сивая не спешила. А дело было в том, что в этой суматохе Форель сто раз успел забыть, что целительница отправилась к Лунному Камню. Ведь сегодня ночь половины луны. И это стало непростительной ошибкой двух любящих сердец. Если бы котята родились на сутки раньше или позже... может что-то и можно было изменить. Но это происходило сейчас. И пока Форель не знал, что что-то может пойти не так.
- Давай, моя рыбка, у нас будут самые красивые котята, - ободряюще пробасил темно-серый, как тут же возле Уклейки очутился первый котенок. Да, лучше бы, если Форель в принципе не видел, как проходят роды. Не то, что захочешь вспоминать потом с любовью и трепетом. Скользкий, мокрый комок меха все же отдаленно напоминал по цвету шерсти самого Форель. И тут у воителя впервые проснулось это чувство. Настоящее.
"Я отец."
Но не успел Форель прижаться к морде Уклейки и сказать, как сильно он ей благодарен, как в глаза бросилась багровая лужа, образовавшаяся под Уклейкой. Мраморно-серый настороженно вытянулся в струну, все еще не силясь подойти ближе. Прекратив дышать, кот напряженно сверлил взглядом лужу крови. Его взгляд из удрученно-счастливого сменился опаской и тревогой. А Сивой по-прежнему не было.
- Сивая! - тревожно воскликнул воитель и заметил, как тает на глазах живой блеск в зрачках Уклейки. Разрываясь между желанием побежать к целительнице и остаться с Уклейкой, кот все-таки выбрал второе. Сейчас меньше всего его волновали котята. В нем только просыпался отеческий инстинкт, в то время как любовь к Уклейке была крепка и незыблема. Улегшись рядом с головой возлюбленной, Форель поднырнул передними лапами под голову Уклейки, придерживая ее.
- Все хорошо, слышишь? - ему так не хотелось наводить панику и пугать трехцветку, что эти слова действительно дались ему с трудом.
И пока он поддерживал кошку как мог, она окотилась, явив на свет пять прекрасных котят. Форель совершенно не знал, что с ними нужно делать и концентировал внимание лишь на одной Уклейке. Ей было больно. А вместе с ее болью ломило и все тело Форели, словно бы он хотел забрать часть ее страданий на себя. И если бы он только мог так сделать! Он бы забрал у нее всю боль, лишь бы Уклейка не страдала.
— Мне плохо, Форель, так плохо. Но я справилась! - сердце мраморного участило такт и он максимально громко вскрикнул.
- Сивая быстрее! - лужа крови становилась больше, а Уклейка слабела.
"Нет, пожалуйста. Нет-нет-нет."
— Теперь ты отец, только посмотри, как эти два малыша похожи на тебя.
Форель вполглаза взглянул на котят и тут же, зажмурившись, крепко прижал к себе мордочку Уклейки.
- Похожи, очень похожи. Ты только не говори ничего больше, береги силы, ладно? Пожалуйста. Сейчас придет Сивая и боль пройдет, слышишь, - а сердце колотилось в страхе. Вдруг, Форели стало до паники страшно. Что, если Уклейка...? Наспех отогнав дурные мысли, темно-серый принялся энергично вылизывать кошку.
— Ты должен будешь позаботиться о них, обещаешь мне? - кот остановился. Эта фраза. Зачем. Почему она ее говорит? Это же...
- Уклейка, прошу, - глаза застилала пелена, - Не покидай меня. Нас. Пожалуйста. Уклейка. Уклейка! - лапы задрожали от накатывающих эмоций. Форели казалось, что он и вовсе задушит в своих объятиях трехцветку, так сильно он к ней прижимался. И весь мир словно застывал. И секунды показались вечностью. Сильная судорога пронзила тело Уклейки, что даже Форель невольно вздрогнул. Длинный выдох. Уклейка расслабилась всем телом.
Дрожащими лапами, Форель попытался "разбудить" возлюбленную, но та вообще не реагировала на внешние раздражители.
- Уклейка! - срывающимся шепотом потормошил кошку воин, - Уклейка, я не смогу без тебя, слышишь? Не уходи. Пожалуйста. Я с тобой умру, слышишь? Я не хочу так жить. Мне не нужна жизнь, где не будет тебя. Уклейка! Пожалуйста, - но его любимая недвижимо лежала на своей подстилке, ничего не отвечая. Котята копошились где-то под боком кошки, но Форель не замечал этого. Весь мир сосредоточился лишь на одной точке. На Уклейке.
- Помогите!
Дрожа всем телом, кот продолжал пытаться привести в чувства королеву. Подступающие слезы он нервно проглатывал, пытаясь до последнего держаться. Но когда спустя множество попыток Уклейка не очнулась, Форель обреченно уронил голову на плечи трехцветной и зажмурился. Может, это был просто сон? Пусть это будет сон. Пожалуйста.
— Сивая, ты тут? - посторонний голос заставил Форель резко одернуться. Птица пришла. Наверное, на его возгласы. Судорожно подняв голову, мраморный и двух слов связать не мог.
- Сивую надо. Уклейка тут, а котята. Там кровь, Птица, - то и дело сглатывая ком в горле, трепетал Форель.
Птица была явно в здравом уме и памяти, так как очень быстро взяла под контроль ситуацию.
— Начинай вылизывать их, быстро, - Форель с усилием оторвался от Уклейки, просто потому что не мог адекватно оценивать происходящее. Поэтому властный тон Птицы заставил его машинально приблизиться к одному из котят и, повторяя за Птицей, начать вылизывать котенка, — Я видела такое однажды, Форель. Так же выглядела моя мать, прежде чем отправилась к предкам. И меня воспитала другая кошка.
Каждое слово, сказанное воительницей, сильнее врезалось под самые ребра, пронзая сердце тысячью когтей. Форель тупил взгляд вниз, продолжал вылизывать котенка, а глаза жмурились. Слезы лились дождем из его глаз.
"Я не хочу тебя терять, Уклейка. Мне не нужна такая жизнь."