Когда кремовая легкой походкой выбежала на поляну, Крестовничек и Блестяшка скидывали друг на друга последние слова. Полосатая не слышала, о чем именно была речь, как ни пыталась. Затем  на ее глазах кот резко сделал выпад вперед, и началось сражение. Кремовая даже непроизвольно открыла рот от ужаса, поняв, что это будут не один—два приема. И никто, никто не собирался их останавливать, и, наверное, Бежевичка была слишком занудой, но она действительно не понимала как можно на поляне устраивать подобное и не получать по ушам от старших? Это же главная поляна, мышь ее бери, зачем ее превращать в место для таких тренировок? Но вопреки внутреннему возмущению, зеленоглазая находила эту потасовку и весьма интересной. Кошечка она тихонько прошелестела поближе, выглядывая из—за спины соплеменника. Бежевичка как зачарованная смотрела на схватку двух старших, уже опытных, оруженосцев. Малышка облизывала губы, с едва скрываемой завистью поглядывая на идеальны, на ее взгляд, боевые приемы и уловки старших собратьев. Она едва ли верила в то, что когда—то сможет также, но знала точно, что будет пытаться повторить эти приемы уже вечером, когда останется наедине с собой. Крестовничек был очень мощным и резким, Блестяшка едва поспевала за ним, и, если кремовая правильно понимала, кошечка была эмоционально подавлена, словно бы что—то было не так. Это было даже не видно, а чувствовалось… Возможно, именно это и не давало биться в полную силу? А может, Бежевичка просто любит фантазировать и драматизировать? Хотя, если углубиться в фантазии, то полосатая уже видела шумных деток этих двоих. Хихикнув последниммыслям, юная ученица с сожалением признала, что Блестяшка проиграла. Смотря на глаза побежденной, так сильно хотелось поддержать и сказать хотя бы парочку добрых слов, хотя, быть может, это все было бы и лишним, учитывая юный возраст Бежевички. В сердцах та надеялась, что ее наставник никогда не разрешит ей сражаться с кем—то на главной поляне, на глазах у всех… Ведь это было действительно унижающе, пусть и могло учить чему—то… Или давать большее желание победить. Так или иначе, кремовая не могла вынести и мысли, что ей придется опозориться подобным образом. Слишком уж это было нестерпимо.. Кажется, малышка успела уже обидеться за старшую ученицу.
Оруженосцы разошлись, и Крестовничек ответил торопливо подбежавшей к ним Бежевичке.
— Ты выложился на все сто! Это явно был трудный бой, — приторно мяукала полосатая старшему оруженосцу, сама недоумевая, зачем говорит подобное. Но, впрочем, ладно, этот старший котик не был тем, кто мог бы найти подтекст в словах и вдарить по язвительному языку. — С вами, куда я денусь, — отзывалась она мягче и с искренней добротой, записывая в свой личный списочек Крестовничка как хорошего приятеля. Было как—то по—своему приятно, что ее зовут с собой, пусть и выполнять грязную работу, но… вместе. Глаза кошки тепло засветились, и она посеменила вслед за крупным пушистым комком шерсти.
Зеленёные глаза взглянули в спину старшей ученицы. Бежевичка искренне надеялась, что та в порядке и чувствует себя достаточно хорошо, чтобы веселить наравне со всеми и… и просто в порядке. Полосатая сама не понимала, почему так волнуется за нее, но знала точно, что будь сама на месте Блестяшки, чувствовала себя отвратительно, пусть и скрывала бы это за ярчайшей улыбкой.
«Надеюсь, все хорошо…»
-> палатка целителей

Отредактировано Бежевичка (01.12.2018 16:08:10)

>разрыв

Пушистый, белоснежный и очень мягкий на ощупь снег покрывал всю главную поляну и Форелька восхищенно открыл рот и вытянул язык. Прохладные снежинки падали на влажный язык и тут же превращались в воду. Оруженосец воодушевленно вдохнул холодный воздух и резко выдохнул, наблюдая, как пар изо рта превращался в самого настоящего огнедышащего дракона, а потом моментально растворялся прямо перед носом. Темно-серый успел обрасти достаточно густым и длинным мехом, а потом такие морозы вызывали в нем разве что едва заметное покалывание в подушечках лап. Он обожал сезон Голых деревьев. Да что уж там, обожал он абсолютно все сезоны! И плевать, что сезон Голых Деревьев скуп на добычу...
"Видели этот классный снегопад? А снегири! А река! Река же замерзнет! Буду ухаживать за кошечками, учить их по льду бегать. Покажу, как нужно балансировать на замерзшей реке. Все кошечки буду моими!" - в мраморно-сером просыпался кот.
Широко расправив плечи, он направился к главной поляне. О, он так вырос! Даже сестру свою перерос. А вот еще чу-у-у-уть-чуть и станет как сам Львинозвёзд!
"Между прочим, я уже выше некоторых воительниц!" - и впрямь. В прожорливом организме было достаточно веса и роста, чтобы обскакать некоторых представительниц прекрасного пола. А что? Пора уже! Форелька ворвался на главную поляну, а там... была драма какая-то. Все загруженные, грустные, озабоченные чем-то. А потом уши-то уловили новость.
- Найдутся, - перебил Выдрохвостку самец и едва качнул хвостом. Медленно сокращая расстояние до ученицы, Форелька подождал, пока предводитель отвлечется, а затем продолжил, - их обязательно найдут. Ну, никто из нас не идеален. Каждый горазд на ошибки. Ничего, найдутся живыми и здоровыми, - спокойный и уверенный голос Форельки создавал вокруг него самого какую-то невозмутимую, нерушимую стену. Он всегда был настроен на положительный результат. Так и сейчас. Ну, найдутся же они! По-другому и быть не может!
- Пойдем, реку покажу замерзшую! Отвлечемся, - медноглазый добро подмигнул и ободряюще боднул кошечку в плечо. Бодро лизнув правую лопатку Выдрохвостки, Форелька посмотрел на ученицу глазами, полными надежды и уверенности, - Все хорошо будет, честно, - уверял ту темно-серый.
Сзади послышались шаги. Форелька обернулся и заприметил Серебряка.
"О!"
- О, Серебряк, мягкого снега тебе под лапами! А мне Ракитник сказал сходить к реке, проверить, не замерзла ли она там. А то мы уток хотели снова половить, - слукавил Форелька, но лишь из добрых убеждений! Надо развеять мысли загруженной Выдрохвостки. Нужно хоть кому-то тут настроение поднять! - Только вот сам он не пошел, сказал, что дел у него по горло. Но не пойду же я один, да? Поможешь?
"А там уже по ходу дела разберемся!"

Отредактировано Форелька (02.12.2018 23:38:22)

С границы с Ветром

[indent] Как она дотащила вонючий предмет и насколько сильно возненавидела его на момент прибытия в лагерь, лучше не знать. Кошка специально шла в конце их маленького отряда, чтобы держать в поле зрения измученную бесплотным поиском Ласку, ну и Черничку в придачу – все же глашатая за них отвечала перед собой, предводителем, племенем и их общими предками. Совершенно выбившись из сил, взвинченная донельзя Оцелотка молилась всем звездам, которые носили имена бывших воителей, которых только знала, чтобы никто не прицепился к ней с вопросами, и дал короткую передышку. Бирюза глаз скользнула по скудной куче с едой, где на верхушке лежала свежая рыба, затем обладательница оного взгляда слегка кивнула Тощей в знак искренней благодарности, после чего бросив свою мерзкую ношу на землю, посмотрела на речного короля.
[indent] В немедленном докладе не было нужды: вернувшиеся раньше них соплеменницы должны были уже обо всем рассказать рыжегривому коту, так что самка, поймав его взгляд, черной кисточкой хвоста указала на объект, который уже через секунду должен был вызвать повышенный интерес у всего племени, пусть в сумерках его не было так хорошо различить.
[indent] - Плющевик, - громко позвала она отца пропавших котят, резко повернув голову в его сторону. – Доверяю Ласку твоим надежным лапам, - смягчив тон, Оцелотка проводила взглядом пушистую кошку, в следующий миг вернув себе мрачный взгляд. – Если ночью будет плохо спать, спроси у Щербатой маковых зерен, - поднимать на обсуждение вину целительницы в случившейся беде прямо сейчас не было смысла. Кроме как, конечно, раздуть еще больший скандал на ночь грядущую.
[indent] - Мы нашли это на границе с Ветром, - коротко отозвалась короткошерстная, вновь привлекая внимание предводителя к находке. – Оставить там я его не могла. От этой дряни за версту несет нашими соседями, - понизив голос, она приблизилась к старому другу, чтобы он слышал каждое ее слово. – Предлагаю решить, что с этим делать утром, - впереди их обоих ждала встреча с Сумраком. Они оба были разбиты, глашатая видела это, чувствовала, но не могла ничего сделать.
[indent] Собственная беспомощность раздражала куда сильней всего прочего, что происходило вокруг.
[indent] - Утром я организую патрули, а сейчас рекомендую всем успокоиться и пойти спать! – потребовала она, обведя поляну сияющим в сумраке строгим взглядом. - Нам не хватало только свалиться завтра с лап от усталости из-за бессонной ночи!
[indent] «Мне тоже не мешало бы взять себя в лапы…» - подавив очередную вспышку гнева, речная отступила, склонив голову перед своим лидером. «Подробности событий будет лучше услышать всем утром. Мы все равно ни на что сейчас не способны», - почувствовав, как с силой впивается когтями в мерзлую землю, Оцелотка чуть прижав к голове уши, бесшумно скользнула к палатке воинов, где собиралась хотя бы немного поспать.
[indent] И упаси предки того, кто попробует ее потревожить до момента, когда нужно будет идти к Четырем деревьям.       

В палатку воителей

Отредактировано Оцелотка (06.12.2018 19:12:15)

Котят нет.
Как приговор, стучащий в ушах, и Ручей понуро сидела чуть поодаль, чувствуя, как к горлу подступает недавно съеденный пескарь. Убитые горем родители - худшее, что видела синеглазка в этой жизни, даже несмотря на то, что совсем недавно их племя также пережило страшную потерю.
И все-таки... страшнее, когда это дети. Когда осознание, что ужасного можно было избежать, колет изнутри, затрагивая каждый нерв, каждый импульс, проходя через воспаленную совесть.
Оцелотка - вот уж кому тоже не позавидуешь. Решив хоть ненадолго оставить подругу в покое и дать ей отдохнуть - если бессонное метание можно назвать отдыхом, - Ручей оставалась на месте, прикованная к холодной земле, и только синие глаза в редкой панике выискивали черно-белую шкурку, даря успокоение: её воспитанник тут, жив-цел орёл, в лагере. Наверное, за этот день молоденькая наставница успела раз пять и в разных интонациях мяукнуть Соловушке, чтобы тот не смел покидать лагерь и подсоблял старшим оруженосцам в построении палаток. Вон, какие молодцы ребята, даже провинившийся Крестовничек! За их потасовкой с Блестяшкой наблюдали с интересом ровно до того момента, как Оцелотка явилась во главе патруля мрачнее тучи, огласив вердикт.
Котят нет.
Трое несмышленышей, славные, хорошие малыши - и пропали? Ну не могла эта, пусть и неспокойная, троица вот так вот взять и уйти в холод и снег из лагеря по собственной воле. А думать о том, что соседи могли причинить зло их будущему поколению, не хотелось.
Но светлая фигура, мелькнувшая в перифирии, мрачным силуэтом возвещала: могли.
— Ручей, — неужели она затаила дыхание, ожидая, окликнет ли её речной король? Неловко клацнув зубами, серенькая поднялась и тихонько, оставляя мелкие следы на едва опавшем снежке, подошла к предводителю тихой мрачной тенью. Все в племени были объединены общей напастью и страшной, будто идущей наперёд... скорбью.
— Будешь мне нужна.
Выдохнув облачко пара, Ручей чуть отвела уши назад, ощущая чуть притупленную после необычного времяпровождения на заводи неловкость. Что бы ни имел в виду Львинозвезд, фраза была очень многозначительной, а молоденькие кошечки любят слышать то, что, наверное, хотят.
А хотят ли?
В любом случае, она сидела рядом с ним, молча давая понять, что любое его слово будет исполнено.
— Нужно разобраться с племенем Ветра. Ты как, в порядке? — повернув голову чуть вбок, к нему, Ручей встретилась усталым, обеспокоенным взглядом с янтарем, в котором, помимо отражения её эмоций, плескалась еще и колоссальная, сокрушающая даже такие могучие плечи ответственность. За всё, что происходит в племени, и отчего-то внутренности речной кошки скрутило от острого желания забрать хотя бы часть этого гнетущего чувства себе.
Ну, вдвоем ведь легче?
- Нет, не в порядке. Мне стыдно Ласке в глаза посмотреть, - негромко произнеся имя сестры предводителя и своей хорошей подруги, Ручей отвела глаза от лидера в приступе отчаяния. Три маленьких комочка, снега и ночь.
— От Миндальной есть новости? Ей лучше?
- Да. Как я услышала, с ней все будет в порядке, и вырасти ей воительницей сильной и славной, - с заметным успокоением о судьбе Миндальной доложила Ручей, добавив также с надеждой:
- Щербатая ушла куда-то с Сивой. Они обе были немного взволнованы, что ли. Я очень... - она запнулась, понижая голос, - очень надеюсь, что Сивая станет ученицей нашей Щербатой. Она уже которую луну смотрит на палатку целителя, как волк на лес, - добавила Ручей, задумчиво прихлопнув хвостом по земле и поднимая снежное облачко.
- Я не смогу сегодня спать, Львинозвезд. Почти все племя не спит, смотри, - кивая подбородком на целителей, на Крестовничка с Бежевичкой, на Блестяшку, Выдрохвостку и Сердцедуба, каждый из которых был совсем рядом, на Вербу, которая не давала нападать на Щербатую, серая видела, как общее горе объединяет племя.
Но лучше бы его не было.
- Если скажешь, я пойду в лес хоть сейчас, - тихий голос с отзвуками страшного отчаяния.

наплывала тень... догорал камин, руки на груди, он стоял один,
неподвижный взор устремляя вдаль, горько говоря про свою печаль:
Одно, второе, третье — каждое мгновение после ухода сестры вместе с целительницей во тьму ночную начинало новую сотню лун для голубоглазого старейшины. И каждая сотня лун наполнялась новой эмоцией. Беспокойство обвило быстро забившееся сердце колючим плющом, сдавило остро — вдруг болезнь окончательно одолела родственницу так, как вечность назад самого Излома? Или это что-то про него, а Щербатая просто не знает наиболее мягкую тропинку для подхода к новости? Впрочем, вторую версию буро-кремовый отмёл тотчас, стоило оной лишь возникнуть. Не из благоухающих скромной чистотой ромашек делана целительница Речного племени. Тут нужно брать сразу с шипами да поядовитее.

Нервно усмехнувшись своим мыслям, бывший воитель глубоко вдохнул морозный воздух. Четвёртое, пятое, шестое. Колючки плюща обрели жёсткие очертания, наполняясь той самой отравой, кою прочил он чудному внутреннему миру вечно растрёпанной кошки. А если сбылась давняя мечта родной души, если Щербатая увела её подальше, чтобы посвятить в таинство врачевания? Нет, отчего тогда тиски, сдавившие сердце, стали лишь больнее. Почти невыносимо больно. Взгляд за плечо. За плечом только опостылевшая палатка старейшин. За плечом, коли предположения верны, только бескрайние тёмные воды одиночества.

Седьмое, восьмое, девятое. Десятое считать страшно, невероятно, первобытно жутко. Ведь на десятое слегка забрызганный чернильными мазками бок может больше никогда не найти холодной ночью серый. Целители живут в другой палатке.

Целители живут другой жизнью.

но теперь я слаб, как во власти сна, и больна душа, тягостно больна;
я узнал, узнал, что такое страх, погребенный здесь, в четырех стенах.

НАЧАЛО ИГРЫ

День откровенно не задался; ситуация с пропавшими котятами не сдвинулась с мертвой точки, и сам Буран каждой жилкой чувствовал эту угнетающую атмосферу в племени, буквально каменной плитой ложащуюся на плечи, старался наравне с каждым думать, анализировать и бросать все возможные ресурсы на поиски. Пускай пока — безрезультатно.

Взъерошенный и помятый, серебристый возвращался в лагерь после затянувшейся охоты и разведки, проделывая себе путь по заснеженней поляне между вереницей кошачьих спин, стараясь сохранить хотя бы видимую выдержку под взором каждого. Нервы были ни к черту, в голове — вакуум, полнейшее непонимание, кому могло понадобиться похищать котят, а, главное, каковы мотивы столь бесчестного поступка. Снова и снова приходилось прокручивать любые возможные варианты, переосмысливать и делать все, лишь бы отсрочить неблагоприятный исход, а навалившаяся на плечи усталость только ухудшала настроение, растягивая мышцы в жестокой пытке.

Буран отнёс свежепойманную дичь в палатку старейшин, оставил одного снегиря в распоряжение Плющевика, взглядом обозначая, что тому необходимо любыми усилиями заставить есть изнурённую горем королеву, потому что прекрасно понимал, что из-за стресса кормящая кошка могла попросту лишиться молока, а в Голые Деревья становилась ещё более уязвима к любым болячкам. Качнув лобастой головой соплеменникам, он устало выдохнул и оставил за спиной надсадные стоны и тихие всхлипы, лишний раз травящие душу, непроизвольно погружающую в пучину заразительного отчаяния.

На глаза попались две фигуры предводителя и бывшей ученицы, и Буран, кивком каждого поприветствовав, подошёл, заранее догадываясь о причинах их сборов.

— Моя помощь требуется? — с максимальной твёрдостью в голосе спросил он, стараясь не обличать внутреннего состояния. Впрочем, Буран все же считал, что куда больше пользы принесёт в стенах лагеря — в нынешнее, неспокойное время последнее, что им было нужно, беспорядки внутри племени.

Глаза, между тем, вскользь изучили поляну и ее присутствующих, то ли выискивался знакомую крапчатую шерсть дочери, то ли не желая встречаться ни с одним растревожнным взглядом более.

Отредактировано Буран (17.12.2018 03:08:55)

Смотреть на Ласку было больно. Сердце сжимали коготки тоски и почти отчаяния, которые Ручей как могла от себя отгоняла. Нерешительно глянув на Львинозвезда, серенькая уже хотела было сделать мучительный, тяжело дающийся шаг к безутешной матери, как басовитый голос, проникнувший в сознание с самого детства и до глубоких седин, отвлек её, и дымчатая воительница по заученному рефлексу обернулась к своему бывшему наставнику, один вид которого до сих пор вызывал трепет, уважение и покой.
- Моя помощь требуется? - приветливо мурлыкнув ему навстречу, Ручей бодро боднула наставника в плечо, приветствуя своего учителя как всегда горячо и преданно. Кот, научивший её так многому, стал вторым отцом, не сумев, конечно, вытеснить из сердца Бурозвезда, но занявшего почетное рядом с ним место. И эта привязанность лишь крепла оттого, что старого предводителя не стало.
В присутствии Бурана и Львинозвезда сейчас, в этот самый момент, синеглазка почувствовала толику облегчения. Тиски тревоги отпускали сжатый в комок желудок, тошнота пропадала, а пульс учащался лишь в самые близкие рядом с одним из них моменты, и прямо сейчас Ручей поняла, что котята найдутся.
И все будет хорошо.
И уже к Ласке шаг давался не так тяжело, а почти крылато.
- Уж кто, если не мы, котят найдет, - чуть бодрее улыбнулась котам Ручей, примечая подходящую к ним глашатую. Ну точно - величайший отряд всего леса! Эта мысль воодушевила синеглазку ровно настолько, чтобы дождаться подошедшей Оцелотки, и помрачнеть с одних только её слов.
Что ж, пятнистая никогда не была оптимисткой.
- И запах, должно быть, уже пропал, но я не усну, если не схожу туда сегодня вечером, - мяукнула, заканчивая свой монолог, Оцелотка, и сердце кошечки подпрыгнуло: ну вот, точно такую же фразу сказала Ручей предводителю.
- Возьмите меня с собой! - выдохнула серая, в надежде глядя на всех троих, в том числе и на молчаливого, статного лидера.
- Ласка! Найдутся они! Найдутся! - оборачиваясь через плечо к безутешной королеве, через всю поляну, самонадеянно и открыто мяукнула Ручей.
Теперь по-другому просто и быть не может.

[indent] Кошка нервничала, старательно скрывая волнение за напущено грозным видом: бирюза миндалевидных глаз вспыхивала в полумраке вечера опасными огоньками – то было первое предупреждение каждому, кто осмелился бы оспорить решение глашатой. Она уже давно все для себя решила, еще до того, как подошла к Бурану, завуалировав приказ за предложением-просьбой. Впрочем, Оцелотка не хотела пользоваться своим статусом чтобы добиться немедленного повиновения: не сейчас и не с ним. Бураном она в глубине души всегда восхищалась. Особенно его выдержкой и терпением, которого ей как правой лапе вожака племени всегда не хватало. Наверное, из этого серого исполина вышел бы куда лучший глашатай чем из нее, но пятнистая предпочитала не слишком зацикливаться на этой мимолетной мысли, которая как назло то и дело задерживалась в подкорке сознания, постепенно осваиваясь на постоянное место жительства.
[indent] «Утешает лишь то, что он растерян не меньше меня», - с некоторым удовольствием подумалось зеленоглазой кошке, пока она смотрела воину в глаза. «Пусть и скрывает это лучше многих других».
[indent] И действительно, Буран со стороны казался своим соплеменникам уверенным и твердым оплотом в бушующем тревожном море. За такой, должно быть, приятно бы было держаться. Вот только даже при мысли о подобном, Оцелотка морщила нос в неприятном подобии оскала, и лишь твердая позиция не срывать злость на своих, спасала желтоглазого от ее праведного гнева.
[indent] — Уверен, сейчас нет острой нужды твоего присутствия в этом отряде.
[indent] «Да кто он такой, чтобы мне указывать?!» - конечно, твердость слов речного кота имела немного другой смысл, но вздорная самка уловила неприятный для себя подтекст.
[indent] — Возьмите меня с собой!
[indent] Оцелотка уже хотела холодно осадить Бурана, но тут ее опередила вечно энергичная и жизнерадостная Ручей, которая обреталась неподалеку, вернее даже совсем рядом, преданно заглядывая своими большими глазами в морды своего бывшего наставника, глашатаи, и, собственно, предводителя, который, кстати, все это время хранил молчание.
[indent] «Сложно представить какая жижа у него сейчас в голове», - хмыкнув, речная медленно перевела взгляд на молодую воительницу.
[indent] - Как видишь, наш дорогой соплеменник не видит пользы от данной затеи, - раздраженно заметила пятнистая, допустив в голос яд. Поднявшая голову злость затмила собой моральную истощенность. Снова посмотрев в бледно-желтые глаза Бурана, кошка по старой привычке чуть склонила голову набок, внимательно рассматривая кота, словно стараясь прочесть его.
[indent] — Сейчас лагерь требует не меньшего контроля, - тот продолжил не дрогнув, на что его соплеменница лишь раздосадовано повела золотистыми ушами. - Нужно назначить дозорных на предстоящую ночь и убедиться, что весь молодняк вернётся до наступления сумерек.
[indent] В его словах проскальзывало разумное зерно, но и только.
[indent] - И кого ты предлагаешь на этот пост? – усилием воли уняв злость, прекрасно зная, что подобная сдержанность ударит по ней после этого разговора, когда она будет одна, Оцелотка прищурила бирюзовые очи. По интонации вопрос в очередной раз приобрел риторический оттенок. Он был скорее насмешкой, если не издевательством на всеми, над собой в том числе.
[indent] - Вернувшийся с обхода патруль придет вымотанным. Котам нужен будет отдых, чтобы завтра быть в полной боевой готовности, на случай чего, - скосив взгляд на серую подругу, глашатая напомнила себе, что, будучи двадцатилунной, та давно уже вышла из возраста ученика, а значит, понимает больше, чем в бытность оруженосцем. – Мы могли бы втроем занять пост на ночь, но только с условием, что будем твердо стоять на лапах, когда того потребует наш долг, - слова ее были резкими и хлесткими. Почему-то в последнее время ей начинало изредка казаться, что в племени не хватает работоспособных воинов, и, хотя она уважала по-своему каждого своего соплеменника, эти неприятные мысли посещали ее все чаще.
[indent] Глашатая долго хмурясь смотрела на Ручей и Бурана, наконец, протяжно выдохнув:
[indent] - Хорошо, ты сможешь проследить чтобы все наши ученики благополучно добрались до своих гнезд и просидели в них до самого утра? - решительно повернув голову в сторону серой кошки, пятнистая требовательно заглянула ей в глаза. – Мы с Бураном заступим в ночное дежурство, и, если ты чувствуешь, что в состоянии сделать это, можешь присоединиться к нам, как только все до единого оруженосцы окажутся в палатке.
[indent] Закончив, речная как-то устало посмотрела на серого, словно невольно спрашивая его: «Теперь ты доволен моим решением?» - не то чтобы это было так уж важно, однако на душе златошкурой уже который день скребли мыши, отчего она чувствовала себя как-то особенно одиноко. Поэтому и только, стороннее одобрение, за неимением мнения брата, от которого кошка с течением лун незаметно для себя отдалилась, было для нее чем-то необходимым.
[indent] Нужным.
[indent] Но это, как уже говорилось, вовсе не было важно…

Отредактировано Оцелотка (22.12.2018 20:42:43)

[indent] Кот медленно сморщил губы в гримасе недовольства, прежде чем взмахнуть пушистым хвостом:
- Пока в лагере никого нет, мы не имеем никакого права оставлять его без должной опеки. Ты и сама должна это понимать, - холодно отозвался Сердцедуб на опрометчивое предложение Ручей, - как бы сильно мы не переживали за соплеменников, которые сейчас находятся в лесу, мы обязаны быть ответственными за тех, кто все ещё здесь. Вне зависимости от того, что ждало в лесу патруль, - с этими словами старший воитель устремил внимательный взгляд в сторону палатки Щербатой, откуда доносились громкие голоса оруженосцев. Перебудят там всех к карасям звездоцаповым. Холодного оттенка травянисто-зеленые глаза хищно сверкнули, когда на поляне показались знакомые фигуры: Выдрохвостка, тянувшая ещё ворочающегося карпа, вымотанная, а оттого ещё более нервная Оцелотка и ошарашенный Львинозвёзд. Его ведь так всегда учили, жалеть живых, а не тех, кто находился на пороге исчезновения. Безусловно, жаль. Но даже если котята не найдутся, Речное племя не должно оказаться без воителей, которые могли погрузиться в траур и долгую тоску по столь любимым будущим оруженосцам. В частности Львинозвёзд, ведь это и его родная кровь тоже.

[indent] Хорошим отцом Сердцедуб не был никогда. Наверняка именно поэтому из аспектов воспитания собственных сыновей упустил практически все. Глубокая печаль, засевшая в уродливом рубце на живо бьющемся сердце, болела и ныла, и ни одна трава не способна была вылечить горе. Почему-то многие соплеменники считали, что этот незаживший шрам будет мешать Сердцедубу действовать в интересах своего племени и быть хорошим воителем. Но это не так. Незажившие шрамы это проблема только самого Сердцедуба. И он был уверен, что долгая, и совсем не мимолётная тоска по Ракушечнице однажды покроется ороговевшей кожей и потеряется под густым подшерстком среди других боевых ранений. Нужно жить дальше, а для того, чтобы исцелить душу, требуется сначала понять тело.

[indent] Сон был беспокойным, однако Сердцедуб не заметил, как в пучине сновидений пропал до следующего рассвета. Он не помнил, что ему снилось, помнил только то, как топают рядом с ним лапы тех, кто выдвигался в дневное патрулирование. Он спал и был удивлен тем, что никто его не разбудил. Однако даже после такого продолжительного сна Сердцедуб не чувствовал себя полным сил: будто бы на шее поселился паразит, который пил из него все жизненные соки. Лапы, налитые тяжестью, вопреки всем желаниям завалиться обратно, вынесли Сердцедуба на главную поляну, как оказалось, как раз вовремя. Кот расправил широкие плечи, со скрипением зубов заставляя себя выйти на прохладный и искрящийся от мороза воздух, когда свирепый ветер тут же встрепенул густой серебристый загривок, пройдясь своими лапами по спине вдоль позвоночника. Холод наступал стремительно. А это значит, что племени так или иначе нужны новые воители. Сердцедуб с пренебрежением кинул взгляд на скудное количество дичи в куче, несмотря на то, что вчера их охота с Блестяшкой была удачной. Дичь уходила как проклятая.
- Совсем скоро начнёт светлеть, - веско произнес старший воитель, подходя ближе к Оцелотке, глядя на медленно краснеющее небо за верхушками елей, - я бы хотел отправиться с оруженосцами на групповую тренировку, - все так же медленно, оглядев Оцелотку и Ручей прохладным взглядом, каркнул Сердцедуб. Заморить себя до изнеможения из-за проблем - все так в стиле Оцелотки. Медленный кивок Ручей и Львинозвёзду, - и они уже достаточно взрослые и обученные для того, чтобы получать статус. По крайней мере, Блестяшка и Крестовничек с его братом и сестрой, - достаточно тихо, чтобы не трогать лишними разговорами об оруженосцах трехцветного ученика Львинозвёзда и не тешить от этого его эго, вынес Сердцедуб, приближаясь к златогривому предводителю.

Отредактировано Сердцедуб (25.12.2018 13:52:08)