Глядя на то, как важно и серьезно кивает Подберезка, Лебедь ощутил, как теплеет у него на душе. Он был рад, что котик действительно воспринимает его слова всерьез, ведь по молодости больше стремишься в бой, прославиться, показать себя, заслужить уважение, почёт, имя. Как наставник он, конечно, хотел, чтобы пушистый сын Ласки вырос сильным и могучим воителем, который однажды обязательно прославит своё племя и будет защищать свою мать, своего отца, сестёр и брата, как сам он оберегает Моросинку и Яблочко. Но прославиться в бою можно по-разному, и старшему коту было это хорошо известно. Звездоцапа будут помнить за его хитрость, жестокость, жёсткость. Противостоявшего ему Огнезвёзда - за мудрость, взвешенные решения, за сражения ради защиты племени и мира в лесу. По сути, ими, возможно, двигало одно и то же желание возвысить родное Грозовое племя, только вот цель далеко не всегда оправдывает средства, а результат не становится более значимым, чем путь к его достижению. Кот повернул голову к заговорившей с ним Щукатой. Бойкая малая растёт, Ручей с ней ещё намучается. Может, и хорошо, что Уклейка перебралась в детскую - этой ученице куда больше подойдёт крепкая лапа, которая сможет превратить пока еще хаотичный клубок ежевичных плетей в прочную и опасную для врагов защиту Речного лагеря.

- Болтают, только вот что говорят? - чуть улыбнулся Лебедь черно-белой кошечке. - "Этот кот был сильным и могучим, он смог одолеть в битве сразу трёх неприятелей!". Ты можешь прославиться своей силой и храбростью, можешь, защищая племя, побеждать врагов. Но Воинский Закон запрещает нам добивать врагов, и о котах, что его преступили, ничего хорошего я ни разу не слыхал. Так что Подвиги - это хорошо, но всё-таки нужно помнить о ценности жизни и не терять над собой контроль. А страх... страх не порождает ничего кроме страха в ответ. Что ты боишься, то почти наверняка ненавидишь, а что ненавидишь - хочешь убрать из своей жизни... Понимаешь?

Лебедь хотел было сопроводить свои слова каким-то примером, но этого не потребовалось - за их спинами итак разворачивалось самое настоящее избавление. Избавление жизни Речного племени от того, что... нет, вряд ли ненавидели, почти наверняка этого чувства никто из котов глубоко в душе не испытывал. Были сопереживающие, были сомневающиеся, более того, были даже те, кто любил, любил вопреки. Не ненависть двигала котами, а страх. Страх за то, что история может повториться. Страх, что их спокойной жизни опять придёт конец. Страх, что то, над чем они не властны, сможет в один прекрасный день совершить нечто, не поддающееся просчёту. И этому страху пришлось исчезнуть. Лебедь с болью во взгляде смотрел на Чернику. С пониманием. Он видел достаточно, подмечал мимолётом. Он понимал, что она чувствует. Любовь и желание быть с тем, кого любишь. И разрывающая сердце невозможность осуществить своё желание. Она ушла, оставив с ним своё сердце, оставив свои мысли и чувства. Убежала, как котёнок, потерявший родителей, потерявший всё. Как Лебедь, наблюдающий за обнимающим его мечту Плющевиком...

- Прощай... Черника, - едва слышно прошептал кот. - И ты, Крестовничек.

Пусть Звёздное племя позаботится даже о своих блудных детях...

Кстати о детях. Молодое поколение в этот вечер отличилось, наверное, больше всех. И, слава предкам, в лучшую сторону. Белый не без теплоты в душе смотрел, как Лепестинка помогает Сивой быстро и по делу обрабатывать его раны. Даже легонько коснулся носом ушка крошки-кошки, словно говоря: вот, видишь? От мази по животу растеклась приятная истома, лапа тоже перестала саднить. Ракушка подбивала Подберезку пойти охотиться, и от мыслей о еде у Лебедя засосало под ложечкой. Только вот комок множества несказанных слов - Созвездию, Грому, Ласке - всё еще стоял в его горле, и старший сомневался, что смог бы съесть хоть что-то, даже если бы захотел. Тем не менее, подошедшая, чуть опираясь на Тростинку, Ручей тут же решила за него проблему выбора лучшего для молодых занятия в этот ненастный вечер, и белый согласно кивнул сперва словам серой, а затем и подошедшему Пеплогриву, вид которого всегда вызывал у его бывшего оруженосца теплое покалывание в груди.

- Посмотрите, не прячется ли какая-нибудь деловитая белка в зарослях тростника за лагерем, - посоветовал кот Ракушке. - Можете взять с собой Рыжинку, ей, кажется, тоже не сидится без дела. Только не уходите далеко, иначе даже я не смогу защитить вас от гнева Ручей. Что поймаете - поделите между собой. Вы все отлично поработали за сегодня и заслужили хороший ужин. Но если удача вам улыбнётся и что-то еще останется - Рогозу и Выдре свежатинка понадобится вперед всех раненых.

Затем, поманив Подберезку хвостом, Лебедь коснулся носом плеча ученика и кивнул на Пеплогрива.

- Сходишь с Пеплогривом завтра в патруль, хорошо? - прошептал он заговорщическим тоном. - Ведь именно он обучил меня всему, что я знаю, так что он идеально подменит меня на некоторое время. Не боись, я не собираюсь залёживаться! Слушайся его как меня, но если вдруг он начнёт снова нудеть про собственную старость, разрешаю отвесить ему хорошую оплеуху.

На этом, кажется, и дела были сделаны, можно было спокойно удаляться на покой. Тем более, что видеть обеспокоенную Ласку еще чуть дольше было опасно - он либо сделает что-то, о чём будет жалеть, либо попросту умрёт и даже не от ран. Её теплый, добрый ласковый голос, пропитанный заботой и волнением, врачевал раны почти также хорошо, как припарки Сивой, только вот не зря целители не дают больным слишком много маковых семян... Вот и ему чудодейственного лекарства отмерено было всего ничего - смешливый голос Плющевика ясно напомнил ему о том, где его место.

- Не переживай, братишка, я пойду спать к Моросинке в палатку старейшин, - чуть улыбнулся Лебедь молочному брату. - Здоровым котам нужно хорошенько выспаться, так что не задерживайся тоже, хорошо?

Нет, он не мог. Просто не мог, даже в такой ситуации не мог перестать заботиться о Плющевике. Глядя вслед тяжелой процессии, он молил предков, чтобы ничего не случилось. Нет, он нисколько не сомневался в том, что Крестовничек сейчас будет вести себя если не спокойно, то хотя бы разумно. Но всякое бывает, всякое. Лебедь попытался подняться. Лапы слегка затекли и замёрзли, а потому слушались плохо. Кое-как выпрямившись, он отряхнулся и пошатнулся. Перебирая лапами, устоял на месте, кое-как, уткнувшись носом при этом в чей-то мех на шее. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Только учащенное сердцебиение позволило понять, что он едва не упал на Ласку, едва не испачкал кровью и кашицей из трав этот чудесных мех. Впился когтями в землю. Снова выпрямился, уже ровнее. Виновато глянул на неё - самый краешком янтарного глаза, теплого, спрятав взор холодного куда-то вниз. А затем медленно поплёлся в палатку старейшин. Едва дыша, чтобы сохранить хоть немного теплого запаха.

--- палатка старейшин

Клокочущее изнутри возмущение застряло, не найдя выхода за стиснутыми зубами. Рыжинка всем телом чувствовала, как подрагивает кожа под шерстью. Загривок уже давно стоял дыбом, а Рыжая будто пыталась прожечь дыру в наглом Крестовничке. Как ему только наглости хватает так игнорировать все племя и Созвездие!? - так и отдавалось в голове ученицы, отбивая еще больший ритм в бурлящем теле и заставляя злость подниматься еще больше. Мало того, что нарушил, так еще и такое игнорирование наказания. Речное племя его вскормило, обогрело, готовую рыбу преподнесло, а он еще смеет носом воротить, будто от протухшего лосося!
Совсем гордыня заела! - возмущенно пророкотала Рыжинка у себя в мыслях, но не особо стараясь это выразить как-либо еще, только прожигающим гневным взглядом.
А поведение соплеменников только подстегивало мысли, принося осознание, что ее реакция правильная, что было для нее крайне важно, хоть не всегда она себе в этом признавалась. Рыжая вскинула и распушила хвост, уже не отказывая себе даже в недовольном, но тихом рычании, смотря на реакцию Созвездия и Ручей. Теперь уж Крестовничек точно поплатится. Он примет наказание так, как это было положено. Как бы сильно он не препирался. Но какой из него воитель? Просто маленький и озлобленный комок шерсти! Откуда только в его голове столь смелые и эгоистичные мысли, неужто он настолько сорноголовый!?
Лучше смотри, Тростинка, что бывает с теми, кто считает, что может идти, куда хочет, и делать, что хочет. Так, к сведению.
Рыжая строго посмотрела на Щукатую. То же мне, нашла, кого сравнивать! У Тростинки хотя бы было причина! Рыжая аж распушилась, уже горя желанием озвучить это вслух, как... Причина. Может и у него была причина?
Рыжинка мотнула головой, старательно пытаясь снять с себя лишние эмоции. Какая может быть причина, чтобы так грубо нарушать Воинский закон и перестать уважать все племя? Рыжая с силой ударила по земле хвостом, что аж пыль пошла. Раздражение все еще исходило от всего ее тела, но его уже заметно поубавилось. Рассудок постепенно возвращался, и ученица искала причины такого поведения. Откуда это пошло?
Впрочем, он сам виноват! Нечего было доводить до такого. Принять наказание, конечно, унизительно, но лучше, чем остаться без родного племени.
С надеждой, что хоть Черничка не станет больше унижаться перед ним, как домашняя киска, Рыжинка повернулась к черной, в ожидании, вместе со всей тишиной лагеря. Решение черной было непонятно ученице. Она все равно решила уйти?
Ну хоть без этого сорняка! - выдохнув из легких воздух, рыжая тут же вскочила.
Только сейчас до нее стало доходить, как на самом деле страшно лишиться своего родного дома, резко потерять все и сразу. Стоило раздражению уйти, как тонна впечатлений, что скрылась за кромкой злобы, тут же ударила в голову. Ученица аж опешила. Она бы сама решилась бы на такое? Рыжинка проводила взглядом Чернику, все же попрощавшись с бывшей соплеменницей, а вот на Крестовничка особо смотреть не хотелось. Даже если он приползет, примет ли его обратно Речное племя? Рыжинка решила остатки своих эмоций выплеснуть во что-то более полезное.
Заприметив уходящую фигурку Щукатой, рыжая решила догнать соседку по палатке. Она еще помнила, как она в последний раз огрызнулась. Хотелось немного развеять общую обстановку и наладить связь обратно хоть как-то. Все-таки ее высказывание не было тактичным, но рыжая все равно считала, что оно было необходимо!
- Хей, речная кусачка, - без толики былого раздражения и даже с нотками веселья позвала черно-белую Рыжинка. Все же Щукатая не была виновата в ее эмоциях, поэтому их явно не стоило переносить на оную. - Решила скрыться подальше от заинтригованного взгляда Подберезки? И не говори, что ты не приметила, как он активно демонстрирует свое внимание.
Рыжинка оказалась бок о бок с черно-белой кошкой, с интересом заглядывая ей в морду. Последнюю фразу она уже произносила совсем тихо, чтобы никто не услышал. Может это повеселит их обеих и впечатления от сегодняшнего дня хоть как-то найдут более веселый отклик.

— Хей, речная кусачка, - догнал её сзади голос Рыжинки, и Щукатая резко развернулась к ней, распушившись в одно мгновение.

- Я тебе вроде уже всё сказала, нет? - тут же выпалила кошка, - Плыви, куда плыла, помнишь? А мне уж точно в другую сторону.

На что там Щукатая разозлилась именно, она уже слабо помнила. Чётко ощущалась только колкая злоба, размеров со всё её небольшое тельце. Причём тут была Рыжинка - право, не до конца ясно, но Щукатая была уверена, что при чём-то уж точно. Скажи ей кто, что вся эта её колючесть и вездесущая злость - последствия долгой, тянучей тоски по отцу и переживания за любимое, ясное небо над родным племенем, она бы только фыркнула, что всё это - вздор взрослых, которые отказываются её понимать. И, раз Щукатая отказывалась поверить в это со слов старших, ей предстояло выяснять это самой, а это, как окажется, будет куда дольше и труднее. Но есть ведь такие - те, которым в каждый овраг нужно свалиться самому, чтобы убедиться, что он там и вправду есть. Однако из всех этих не пустых мыслей сейчас в голове Щукатой не промелькнуло ровным счётом ни одной: она всё также злостно таращилась на Рыжинку во все глаза, пытаясь отыскать, где ж там в ней сидит столько наглости, чтобы снова полезть к ней.

— Решила скрыться подальше от заинтригованного взгляда Подберезки? И не говори, что ты не приметила, как он активно демонстрирует свое внимание, - продолжила подруга едва ли не задорным тоном, но на этих словах не столько тон Рыжинки стал волновать Щукатую, сколько то, что она вообще несла.

- Совсем ошалела со скуки? - не меняя искривлённой морды рявкнула кошка, - Шла бы лучше делом занялась, чем такой ерундой страдать. Не трать моё время.

Напоследок выразительно вскинув брови и фыркнув ещё раз, Щукатая покачала головой: да уж, видно, совсем туго Рыжинки приходилось. А, может, просто так же туго, как и ей самой? Быть может, вести о прошедшей битве так расстроили и её, что теперь Рыжинка просто не знала, куда себя деть? Не разгуляйся так уже Щукатая, она бы так и предположила, наверное. И предложила бы Рыжинке провести время вместе. Всё равно Тростинка дежурила у матери, а Жёлудь... Видно, догадывался, что его ждёт на первой их тренировке, а потому старательно оттягивал момент. Уклейка успела пару шагов сделать, а Жёлудь так и не снизошёл до дочери Ручей. Ох, сколько мыслей мучило Щукатую на этот счёт... И до мельчайших слов и нужного тона она давно придумала, что скажет Жёлудю. Что спросит. Что предъявит. Лапы уже чесались, но придётся признать, что и ей сейчас деть себя некуда.

И всё же, не желая слушать бредни Рыжинки, Щукатая поспешила развернуться обратно и даже сделала пару шагов прочь от неё в сторону края поляны, а в голове всё неспешно, без особого желания крутилось да крутилось одно и то же... «Решила скрыться подальше от заинтригованного взгляда Подберезки? » Но мысли эти вызывали у Щукатой только раздражённый фырк: можно было подумать, что ей было до этого дело. И ещё больше оскорбляло, что Рыжинка решила, что ей это интересно. У Щукатой была куча важных дел и тяжёлых дум, но только всё племя в упор не желало это заметить! Она уже не так мало видела, чтобы беззаботно созерцать ранние рассветы и слушать такие сплетни. Но что-то прокрутилось в голове вновь: «И не говори, что ты не приметила, как он активно демонстрирует свое внимание.», а пятнистая аж прирыкнула от недовольства и насупила брови. Тоже мне.

- И что ты там якобы видела?

С неподдельной неожиданностью Щукатая услышала собственный голос, а лапы встали, как вкопанные. Глаза только округлились до формы полуденных солнц от искреннего шока: она и вправду спросила это?

Пчела всегда поражался трудолюбию и заботе Лепестинки. Белоснежная сестра всегда была рядом с теми, кто нуждался в ее помощи. Так и сейчас, взяв инициативу в собственные лапы, кошечка умело распоряжалась собранным патрулем, четко обозначая задачи, которые им необходимо будет выполнить. Сам Пчела, будучи котом простым и очень легкомысленным, редко задумывался, что конкретно сейчас будет нужно для соплеменников. Да и в целом-то, наверное, не задумывался еще об этом. Наверное, сказывалось то, что он слишком поздно познал самостоятельную жизнь и теперь ему приходилось учиться жить в слишком резвом темпе. В то время как Лепестинка уже во всю понимала, что, где и как может пригодится, Пчела рассеяно потирал лапой затылок, осознавая свою несамостоятельность. И только сейчас, когда возле его лап оказался Ящерка, рыжий оруженосец постепенно начал ощущать всю важность и ответственность за происходящее. Теперь они были обязаны не ударить в грязь мордой! Не сегодня!
— Мама разрешила, я уже заранее всё продумал и спросил, - Пчела искоса взглянул на Ласку, уходящую в палатку старейшин, Птицу, направлявшуюся в палатку предводители и Уклейку, которая бодро шагала вместе с Форелью в детскую. Медные глаза растерянно коснулись Лепестинки, а затем котик посмотрел на шубку Ящерки.
- Точно разрешила? - вкрадчиво переспросил Пчела, - Ты смотри, если окажется, что твои родители не в курсе, где ты ходил - прилетит по ушам не только тебе, но и нам с Лепестинкой.
Однако наивный Пчела все же был склонен верить словам Ящерки, предполагая, что тот действительно хотел себя занять чем-то полезным, а оттого и отпросился заранее.
- Ну ладно, мы же все равно будем в черте лагеря. Тут уж точно ничего не случится, - убеждал то ли самого себя, то ли окружающих Пчела.
— Тогда наберем побольше веток и может раздобудем мха или лебяжьего пуха, а то столько раненых, надо помочь обновить подстилки и сделать еще несколько в целительской, а то я видела, там некоторые просто на земле лежат! - предложила Лепестинки и оруженосец согласно кивнул.
- И как ты успеваешь все это замечать? - с удивлением спросил у сестры Пчела и медленно направился вместе со всеми к кусту, - Вон, Ящерка, учись у Лепестинки - видишь какая она ответственная у нас? Обо всех позаботится, - простецки мяукнул котёнку оруженосец, довольно улыбаясь. А затем улыбка слетела с его губ, как только уши все-таки уловили те самые слова. Чернику с Крестовником изгоняют. Пчела невольно остановился, косясь на середину главной поляны, где был самый накал страстей. Конечно, для него было потрясением столь радикальная мера. Он впервые в жизни встречался с подобным и не был готов к таким поворотам судьбы. И если Крестовника выгнали принудительно, то Черника уходила самостоятельно. Бледно-рыжий малыш не понимал, что же должно было такого произойти, чтобы все вышло именно так. Растерянно глядя то на выход из лагеря, то на уходящую наставницу, кот задался мыслью, что обязательно спросить у Ласки, отчего же Созвездие и Черника приняли такое решение.
— Что случилось? - логичный вопросы из уст малыша. Пчела едва слышно цокнул.
- Чернику и Крестовника, похоже, изгнали из племени, - Пчела очень надеялся, что все расслышал и понял правильно. Все же, к голосу Созвездия котик уже начал привыкать и не составляло труда услышать ее и убедиться в услышанном благодаря чтению по губам, - Такое случается, когда коты нарушают Воинский Закон. Или... когда становятся злодеями - делают кому-то плохо. Тебе рассказывали легенду про Звездоцапа, который попал в Темный Лес из-за того, что натворил много бед во всем лесу? - хотелось бы поскорее соскочить с острой темы и задобрить Ящерку порцией сказок и легенд. Да, так было проще. Так не нужно было думать, что ты только что лишился двух соплеменников. Причем, сам не понимая, за что.
Пчела медленно направился к ободранному кусту, где их уже поджидала работёнка.

[indent] Красноперка лишь усмехнулась в усы, наблюдая за короткой перепалкой Пеплогрива и Железнобокой, в которой последняя явно одержала победу. В какой-то степени пятнистая понимала, что самцом двигали лишь благие намерения, да только не слишком это было уместно, выражать свое беспокойство за соплеменника в таком ключе. Облизнувшись, воительница сощурила зеленые глаза, когда взгляд коснулся Форели. Негодование полосатого было более чем обоснованно. Все хотели поучаствовать в чужом горе, да не все понимали как это лучше сделать. Раздражение юного отца такого обширного семейства заставило Красноперку напрячься, не наделал бы глупостей, которые им потом придется разгребать. Да только самец пылко и умело поставил успокаивателя на место и скрылся в детской напару с Уклейкой.
[indent] Кошка облегченно вздохнула, все-таки котята имели влияние на брата Черники и наверняка послужили бы катализатором его горя и жажды мести. Пеплогрива, кажется, обидела реакция воителя и тот ушел в патруль в одиночку. Старшая воительница лишь вскинула бровь, провожая соплеменника взглядом. Не самым одобрительным.
[indent] - Какие все нежные, - фыркнула кошка, - На простые слова реагируют будто им колючку под хвост прицепили.
[indent] Отвернувшись от выхода из лагеря, воительница осознала, что в на поляне царит приятное спокойствие, хоть небольшая досада от ухода Черники все еще осталась. Увы, это было полностью решение юной кошки о котором она еще наверняка ни раз пожалеет. Все плохое рано или поздно забывается, а племя бы поддержало ее, защитило. Выдохнув облачко пара, Красноперка повернулась к Железнобокой.
[indent] - С удовольствием, - кивнула она, тепло, но сдержанно улыбаясь.

Переживая о Крестовнике и Чернике, Медведица не отдавала себе отчёт в том, что печётся о них глубоко в душе так, как переживает любая кошка о сбежавших котятах. Право, они и казались ей такими - котятами, просто в телах больших вои... Бывших воителей. Несмотря на то, что серошкурая всецело осознавала, что Созвездие поступила с ними не меньше, чем справедливо, Медведице всё равно становилось боязно за то, каким будет завтрашний день для них. Несмотря на то, что в былую схватку со степным племенем Медведица сама ловила себя на неподдельном гневе к этим двоим, ей хотелось верить, что они вернутся к родным рекам, когда остынут и осознают, что же натворили, когда замнут неуместную гордость и найдут в себе силы извиняться так пылко, чтобы их простили, и научатся с достоинством нести свои наказания. Всех котят ведь наказывают за непослушание, но эти двое - первые, кто решил в честь этого бросить родное племя. Бросить свою семью. Как можно было отказаться от такого, серошкурая не понимала, ведь сама всегда страстно грезила о том, чтобы до последнего своего вздоха ничто не отрывало её от дома. Но разве можно всегда понимать, что за ветер нынче буянит в юных головах?

К сожалению, Черника и Крестовник уже успели лишиться своих имён, и были они не котятами, да и судить о юности Медведице было трудно - сама была молода. Право, казалась она себе самой ещё с порога детской слишком взрослой, слишком большой и слишком мягкой. Последнее же всё чаще и чаще начинало её волновать, как и своё большое сердце, в котором, к сожалению, находилось место всему. Медведица с колкой завистью глядела на тех, кто зализывал последние свои царапины и не сокрушался о том, хватает ли Полуночнику трав на всех раненых. Соплеменники голосили о насущных делах, и в их глаз не мелькали тени беспокойства за Чернику и Крестовника: не убьют ли их раны и не уведут ли длинные языки на самое дно бродячей жизни. А Медведица же отлёживалась в углу и страшилась собственных мыслей о том, что были бы силы - отправилась бы на границу сама. Как тогда. И позапрошлый раз. И узнала бы там, что всё и по ту сторону разломавшегося льда спокойно гладко, и тогда бы сумела сомкнуть глаза и крепко поспать.

Видят Предки, будет день, и это всё потопит меня.

Страх оказаться слишком сочувствующей и беспокойной для того, чтобы считать себя саму достаточно верной племени, держал Медведицу тише любой воды: кошка и без того была без сил, а её шкура всё ещё хранила отпечатки зубов Воробейницы. Со времён самой битвы болтать с кем-либо лишний раз не хотелось вообще, но сегодня серошкурая собиралась выползти из своей тени чуть ближе к центру с одной простой, постыдной целью: выловить тех, кто отправился провожать изгнанников. Просто так. Просто спросить, проводили ли.

С новыми и новыми мгновениями ожиданий всё больше и больше в Медведице появлялось смирения: все эти невзгоды были лишь тем, что не давалось ей по простому уму. И в жизни воительницы вещей таких было далеко не мало: наоборот, более чем достаточно, чтобы не терзать себя такими думами теперь. Пойти бы сейчас серой да помочь Ласке с котятами - самое её дело будет. А судьбы леса будут и дальше вершить те, кто до этого горазд. Или, быть может, так и менялся с лунами взгляд? Не только со стороны он становился тяжелее и мрачнее, но и в разы чётче изнутри? Неужто серошкурой оставалось взрослеть и взрослеть? Но одна даже догадка об этом вызывала тяжёлые охи и вздохи: взрослеть она никогда не хотела. К удаче для неё, от этих размышлений её оторвали возвратившиеся Плющевик и Ливень.

- Ливень, Ливень!.. - окликнула серая воителя, суетливо поднимаясь на лапы.

Кошка второпях подрысила к воителям и наскоро оглядела обоих с лап до макушек: выглядели не мятыми, а это нынче уже дорогого стоило. И всё же волнения вновь с такой силой окатили серошкурую, что выглядела она растерянно, но, право, так и было. Во всём том, что происходило с племенем в последнюю пору, Медведица уже целиком и полностью потерялась.

- Слава Предком, вроде целые, - заключила свой вывод кошка, облегчённо выдохнув.

Пасть серой тут же собиралась приоткрыться вновь, как вдруг так и застыла, а на языке повисли те самые слова, которые казались ещё слишком постыдными. Может, нашлось бы позже такое время, когда задать их будет не так боязно, а, может, с течением лун те самые имена и вовсе будет не принято произносить в лагере. Да и не только на поляне, впрочем, а и на всех землях - на всех тех землях, которые они предали. Медведица всем своим нутром чувствовала, что не место даже им, именам, в речных чертогах, и уж тем более - её мыслям. Таким мыслям. А сердце кошки всё тяжело да словно пошатывалось, волнуясь, как за своих брата и сестру. И то боязно, то - стыдно. Ни мысли деть некуда, ни себя. И если было тут хоть что-то к счастью, так то, что Ливень не славился слишком уж чёрствым сердцем - быть может, не разгневается. Но словам так и пришлось висеть на языке Медведицы, побалтываясь на лёгком ветру, пока кошка крепилась и пыталась собраться со всеми этими мыслями.

- Спровадили, значит?

Серошкурая ещё раз тяжело вздохнула. Ну вот не лезло, не выдавливолось. Что сжимало сердце сильнее: не отпускавшая неуверенность в своих идеалах или колючая тоска по изгнанным соплеменникам? На такие трудные вопросы кошке не ответить и в десятки лун: и без того слишком много трудно перепало на долю той, которая свято верила, что миром наконец-то будет править мир, а Предки не заставят принимать её решений труднее, чем выбор меж патрулём или охотой. Тяжело нынче казалось всё тем, кто был совсем недалёк, и тяжесть эта давила кошку, как непосильный груз, казавшийся ничем не лучше, чем груз лидеров, врагов или друзей. Так и не выдавила из себя серошкурая вопроса длиннее, напрочь забыв, о чём размышляла долгое проведённое в ожидании время, а только подняла печальный взгляд на Ливня, надеясь, что хоть кивнёт.

- Да чтоб у меня хвост отвалился, если я наврал! - возмущённо мяукнул Ящерка Пчеле, раздувая ноздри. Ну почему старшие ему не верили?! То, что он был поменьше ростом, нисколько не умаляло прочих его заслуг и положительных качеств, в конце-то концов! Выразительно глянув на свой короткий хвостик и для убедительности помахав им - дескать, видите, на месте, - рыже-белый выжидающе уставился на Пчелу и Лепестинку, ожидая указаний. Энергия, бившаяся в нём и не находившая долгое время выхода, теперь словно превратила котёнка в самого ответственного и деятельного члена Речного племени, который, кажется, и на другой конец леса к Высоким скалам бы сходил, лишь бы лапы размять и попутно похвалу получить.

Он задумался над словами Пчелы про Звездоцапа. Нет, конечно, что-то ему рассказывали, но Ящерка предпочитал пропускать мимо ушей истории об отпетых злодеях, предпочитая слушать о героях и спасителях племён. В конце концов, сам он тоже хотел стать героем, и решительно не видел никакого смысла узнавать про мерзавцев. Их изгонять надо и бить, а не в историях запечатлевать.

- Рассказывали. Да только я не верю, - объявил котёнок, - что он может утащить котёнка или ещё как-то нам навредить. Он же умер, а умершие снятся только предводителям и целителям, а не котятам. Чего мне тогда бояться, - со сквозившими в голосами нотами гордости заметил Ящерка, пожимая плечами. - Но Крестовник и Черника же не Звездоцап, - выдал он довод, весьма логичный на его собственный взгляд. Не вязались эти двое с героями страшных сказок, совсем не вязались.

- Нет-нет-нет, - он упёрся пятками в землю, упрямо глядя на Лепестинку. Он уже видел такой жест у Птицы и Ласки, прекрасно зная, что он значит. - Я не для того выпросил у Уклейки разрешение помочь вам, чтобы на половине пути вы передумали, - надулся Ящерка, не двигаясь с места. Переключившееся детское внимание уже забыло о том, что было минутой ранее: изгнанники были уже где-то там, далеко за пределами лагеря. А ветки - они вот, совсем рядом.

— Да что с нами будет то, - перво-наперво ответил кот, вызвав у серошкурой нервный вздох.

- Ох, да если бы.

Воитель сразу же и спросил о собственных её ранах, и, право, Медведица будто лишь сейчас про них вспомнила. Если уж прислушаться к своему телу, то загривок всё ещё ощутимо жгло, царапины - едва затянулись, а лапы будто никак не могли восстановиться после всех её бегов туда-обратно. Но, не дадут соврать Предки, Медведице всё так же ясно мерещились когти Воробейницы в своей спине, словно она не отпускала её и в этот миг. А если про свою шкуру не вспоминать, то и не страшно. Раны не так-то и сильно беспокоили кошку, пока мысли были заняты совсем другим. Но пока серошкурая пыталась вспомнить, как она сама, из уст Лебедя уже послышалось имя одного из изгнанников.

— Крестовник прямо по следам Черники отправился на территорию сумрачных.., - воитель продолжал да продолжал, а голос его и не казался напряжённым.

Медведица же, только пережевав слова Ливня, охнула и глаза выпучила, и так и уставилась на кота, словно так до конца и не приготовилась к тому, что Черники с Крестовником на речных землях уже и след простыл. Прошу вас, Предки, сведите их тропинки... Авось вдвоём не пропадут. Не так быстро... Одёрнув себя, кошка-таки перестала удивлённо таращится на Ливня и отвела вновь опечаленный взгляд вбок.

- Какие только рыбьи кости они забыли у Сумрачных границ.., - пробормотала серая скорее себе, чем Ливню.

Только об этом предположив, воительница тут же с головой погрузилась во всё те же думы. Её так насторожило, что Черника и Крестовник могли нарваться на беду вблизи племени Теней, словно другие дороги для них нынче озарены ярким светом и изложены сочной пищей. Если им двоим и не был так явственно знаком страх за собственную жизнь раньше, то теперь едва ли он их минует. Но мысль у кошки была теперь и ещё одна: повстречай она каких сумрачных, сможет невзначай спросить, не попадались ли им наши. Наши бывшие.

— С тобой все в порядке?

Голос Ливня вернул серошкурую на поляну. Со мной всё в порядке? Не теряя задумчивого и немного печального вида, Медведица вновь подняла глаза на Ливня. Воитель-то поди и не знал, каким тёплым мёдом растечётся его вопрос по измотанным нервам кошки. Разливать горькие ручьи слёз по чужим шкурам Медведица никогда не была горазда, да и стыд этот, стыд своих всех этих слабостей не позволил бы. Кошка была почти цела, сыта, в лагере родного племени. Ей нечего жаловаться, а вот... Ох. Но этого вопроса серошкрой и хватило бы: он напомнил ей, что пора брать себя в лапы. К сожалению, в такие мрачные поры напоминание это Медведице было необходимо.

- Со мной и подавно не станется, - ответила серая, постаравшись растянуть углы губ в лёгкой улыбке, - Шкура срастётся, а как пощадят меня Предки - и сердце болеть перестанет. За это всё. И как простят дурные мысли. Если.

Судя по ощутимой видимости, слова Медведицы не прозвучали достаточно убедительно. Да и не мудрено - простовата была кошка слишком для таких иллюзий, как бы ей ни хотелось хотя бы редкою порою, такою, как сейчас уметь скрывать свои истинные эмоции. Сумерки, постепенно сгущавшиеся в лагере не могли прикрыть её стыдливого и грустного выражения морды, а голос оставался всему лишь лишним подтверждением. Медведице было даже немного завидно тем, кто умел хотя бы немного лгать.

— Ты... ты чего?

- Я? А, нне-ет, ничего.., - суетно пролепетала кошка, - Правда, полно мне. Дел ещё невпроворот, некогда мне всё это...

Ливень не поверил ей, и воительницу накатила новая волна стыда. В довесок ко всем тем скользким и беспокойным мыслям, Медведица взялась водить соплеменников за нос: одни Предки знали, куда такими резкими крутыми оборотами катится её одна единственная жизнь. Поддавшись тяжести новой порции стыда, воительница суетливо поднялась на лапы, с трудом совладав со всем четырьмя, и намеревалась скрыться с глаз Ливня как можно скорее - вернуться в свой угол, где будет можно остаться наедине с терзавшими сердце мыслями. Но вдруг серошкурая вновь услышала голос воителя:

— Я... мне...

Медведица настороженно напрягла уши: ей было невдомёк, что имеет в виду кот, но она остановилась. Голос Ливня вдруг зазвучал до боли знакомыми шаткими нотками.

— Не только мне кажется, что все произошедшее... это неправильно?

Своим ушам Медведица не поверила, и глаза от и до выдали её удивление: как так? Правда? Без прикрас ошеломлённая словами Ливня, Медведица вновь подшагнула к нему поближе, напрочь забыв, что пару мгновений назад жаждала поскорее скрыться в налёженном месте. Так и не найдя объяснений в своей голове, серошкурая аккуратно заглянула коту в глаза, во второй раз повторяя свой немой вопрос: правда?

- Ты тоже это видишь?

Серошкурая и вправду опешила, но морда её посветлела. Воительнице больно тяжело давалось понять, что мысли, так беспощадно грызшие её уже незнамо сколько, беспокоят не её одну: разве такое вообще могло быть? Да и как могло... Могло ли случиться неправильно?

- Ну то есть нет, - почти тут же одёрнула себя Медвдедица, - Это правильно. Созвездие поступила правильно, иначе быть не могло.

Но от слова к слову, с каждым следующим мигом Медведице становилось яснее, что чувствовал воитель - больно хорошо она знала, что это такое. Только вот не думала и не гадала, что не одна такая. Отродясь воительница привыкла к тому, что в разы чаще племя имеет иной, более холодный и жёсткий взгляд на вещи - на такой стоило ровняться и ей, но с течением лун так и не удалось. Оттого и мучилась кошка, не зная, что делать со своею головой. А тут - Ливень.

- Они ведь оба сами сделали всё, чтобы это кончилось именно так, - с неприкрытой печалью в голосе добавила серошкурая, - Я просто не знаю, отчего так боязно за них и так тоскливо. Ты правда понимаешь?

Отредактировано Медведица (14.02.2020 03:12:58)