Ручей все еще сидела, как в воду опущенная: неловкость ситуации до сих пор пробегалась мурашками по подшерстку, и серенькая сводила лопатки, надеясь поскорее избавиться от этого щекочуще-неуютного чувства, заискрившегося в воздухе.
- Устами котёнка вещает истина. Не затягивай с этим,— отозвался Буран, на удивление спокойный, даже улыбающийся - неужели наставник не передал своей ученице, как обещал предводителю, лучшие свои навыки? Выдержку, например, — быть счастливой никогда не поздно.
Синеглазка заинтересованно вытянула ушки, украдкой взглянув на здоровяка.
- Ну ты ведь, - с шутливым укором мявкнула воительница, постукивая от волнения кисточкой хвоста, - ты не попытался снова стать счастливее. Котят первых воспитал, но семьи-то... - она сочувствующе повела плечами, осторожно выдохнув, - не сложилось, да? - а жаль. Все племя знало, что Буран - хороший отец.
Разговор о ее растущем по часам ученике сошел на нет из-за оглушительного визга: такого, что Ручей подорвалась на все четыре, вздыбив шерстку и радостно округляя глаза.
- Буран, вернулись! - искрясь от счастья, едва не подскочила серенькая, с огромным, колоссальным облегчением на душе замечая малышей, уже оккупировавших Ласку. Малышка-Ракушка тут же пошла выяснять отношения с Березкой, и Ручей лишь урчала со смеху, оглядывая, что все трое - живы, здоровы, окрепшие даже, а Плющевик уже направляется к матери своих котят.
Семья в сборе.
Не затягивай с этим.
Ручей улыбнулась украдкой, кивком отвечая наставнику на его просьбу. После смерти Львинозвезда они проводили часы за разговорами, беззвучной охотой, изнуряющими - отвлекающими - тренировками.
И это было... здорово.
- Карпозуб, ну ты только погляди, а! - подсев бочком к черношкурому, заурчала Ручей, искренне любуясь воссоединившейся семьей. - Созвездие сказала, что котята скоро станут оруженосцами - удивительно, как скоро, да?
Удивительно, что серенькая украдкой переглянулась через плечо, взглянув на лидеров племени.
Удивительно.

→ Главная поняла племени Ветра

[indent] Туман. Пожалуй, это единственное определение, которым девчушка могла бы охарактеризовать своё состояние. Вчерашний вечер, нападение птицы, упрямое нежелание уходить в палатку, когда на соседской поляне намечается что-то интересное, усталость, не давшая удержаться от желания провалиться в сон, суматошное утро, полное обещаний и надежд на возвращение домой, дорога, уже не кажущаяся такой утомительной и долгой - неужто последствия бега от похитителей да псины? - вызывающая дрожь нега ожидания и нетерпения, предвкушения встречи с семьёй, с домом, силуэт отца, замирающее , от восторга сердце, а потом... Пустота.
[indent] Её семьи больше нет.
[indent] Всего лишь одна неосторожная фраза, обронённая Золотинкой (или как там её уже, по-правильному? Впрочем, есть ли теперь разница?), шерсть, вставшая дыбом от подступивших к горлу не то тошноты, не то рычания. - Ты просто дрянная девчонка. Ты, ты, не смей! - разве можно смириться? Разве можно просто взять на веру? Простить? Чьё-то подтверждение над головой. Голоса, споры, ругань, бормотание Берёзки над ухом, который то ли не услышал, то ли не понял - всё слилось в один сплошной бесполезный, серый хор. По ту сторону границы, там, где должен начаться дом, стоит Оцелотка. Холодная и чужая. Потому что её дядюшки больше нет.
[indent] Это поэтому их не забирали так долго. Потому что Львинозвёзд погиб. Он бы не допустил того, чтобы его племянники столько времени провели на чужбине, среди врагов. Он бы забрал их, защитил. Лапы нестерпимо дрожали от осознания ужаса произошедшего. Сколько времени Ясенница мечтала, как подбежит к статной золотистой фигуре, как зароется в его шерсть и расскажет всё-всё про обидевших их котов, как дядя раскидает всех обидчиков, в особенности этого противного Суховея. И его отца. Отца, который, чёрт побери, так похож на кошку, натравившую на них псину, что от одного взгляда на него от смеси ненависти и страха перехватывает дыхание. Но во главе Реки теперь не дядя. Поэтому её с братьями не забрали раньше. Поэтому, когда Берёзка кричал о том, как похожа кошка, унёсшая их в неизвестность, на смерть, на Звездопада, никто ничего не сделал. Потому что Оцелотка - не Львинозвёзд. Львинозвёзд мёртв, и вместе с ним мертвы сила, мудрость, благородство. Всё то, без чего юница не могла воспринимать своё племя и себя саму. А новая метла... Она всегда метёт по новому, руководствуясь своими желаниями, и воспринять их юница не могла, как не могла простить за то, что племя, целое племя не сумело уберечь Его.
[indent] Ступая на поляну, речная ёжилась от холода: казалось, лагерь, лишённый блеска львиной шерсти, потерял тепло и краски, настолько серым и до боли осиротевшим он выглядел. Настолько неродным, непонятным, непринятым. Сколько раз Ясенница представляла, как бежит к матери, сколько мечтала прижаться к ней? Отмерло. Смотря в глаза Ласки, девчушка думала лишь о том, как же кошка могла не сберечь своего брата. Вновь и вновь вспоминая вчерашнее нападение птицы, страх, обуявший её за себя, за Берёзку, за Пчёлку, она понимала, что, случись с ними хоть что-нибудь, она не знала бы, как жить дальше. А как теперь будешь жить ты, мама? Оглядывая главную поляну, Ясенница с болью осознавала, что не чувствует этого ощущения - «дом». Словно бы он остался там, на чужой, вражеской поляне, под эхом орлиных криков. Там, где ещё были живы надежды, где был Львинозвёзд, который обязательно бы пришёл, где жизнь казалась другой. Полной.
[indent] Почему никто никогда не говорил, что терять - это так? Почему так необъяснимо пусто, когда без одного-единственного кота сиротеет целый мир? За что? Почему теперь всё здесь кажется таким издевательски чужим, что хочется обратно, в Ветер? Что хочется отмотать время и просто не проснуться этим утром? Чтобы потом, как в самых сокровенных мечтах, бежать домой навстречу именно к Нему. Тёплому. Ждущему. Любящему. Как ты мог? Как ты мог просто взять и умереть? Это всё не правда! Так не бывает!

Отредактировано Ясенница (05.03.2019 23:20:39)

song: I Lived - One Republic
>границы

Сейчас было все совсем неважным и незначительным по сравнению с волнующим чувством в груди. Пчёлка поначалу не мог нарадоваться встречи с отцом и как ненормальный обтирался о каждую лапу Плющевика, громко мурлыча и прижимаясь щеками к отцовскому телу. Как же он скучал, черт возьми! И пусть он привык к ветряным, пусть даже будет немного скучать по некоторым из них... впереди их ждал дом. Наконец, их испытание и приключение подходит к концу, к самому лучшему финалу.
- Хочу скорее маму увидеть! - задорно присвистнул Пчёлку, словно говорил сам с собой. Родные земли поначалу казались какими-то чужими, но чем ближе они подходили к реке, тем сильнее пробуждалось в бледно-рыжем чувство семьи. Рыбный запах проник сквозь легкие, окутал все тело Пчёлки и тот бросился вперед, пытаясь догнать Берёзку. Сердце замирало от предвкушения встречи с Лаской. Как она там? Сильно ил изменилась? Она будет любить как и прежде?
"Мама, мамочка, мамуля, Ласка!"
Наконец, глаза зацепились за вход из лагеря. Как давно они здесь не были. С присвистыванием набрав в легкие воздуха, котенок резво бросился вперед, зная, что там, вот прямо там, сейчас его мама.  Его любимая, самая лучшая, заботливая и любимая мама! И если бы ему дали выбор - жить сытой и спокойной жизнью или навсегда, прямо вот до самой смерти быть рядом с мамой... Он бы выбрал второе.
Влетев шумной бурей на главную поляну, Пчёлка активно замотылял головой, резво вглядываясь в знакомые морды. ВОТ ОНА. Абсолютно не вникая в то, как изменился лагерь, какие изменения претерпел состав верхушки, Пчёлка понесся вслед за Берёзкой, не забыв, как и полагается тугоухому - орать во все горло.
- Мамочка! - широким бегом, уже знатно подросший комок меха подлетел к Ласке. Путаясь в лапах, он сделал длинный прыжок и со всей дури налетел на пушистую грудку Ласки. Громкое мурчание и повизгивание из гортани говорили о истинных чувствах Пчёлки. Как же он был счастлив, - Я люблю тебя. Мам, пап, я так вас люблю! - заверещал Пчёлка, активно обтираясь широкой мордочкой о лапы матери, а затем перескочив к приближающемуся отцу. А после снова к маме.
Тепло, исходившее от Ласки, казалось самым нежным, самым желанным. Никто не мог заменить ему маму. И она была прямо здесь. Перед ним. Настолько не верилось в происходящее, что Пчёлка старательно моргал, стараясь снять с глаз мокрую пелену.
Он был дома. Он был на своем месте. Рядом с мамой, папой и братом с сестрой. Это ли не счастье?

[indent] Юница отрешённо наблюдала за мелькающим между родительскими лапами рыжим пятном. Странно, золотистой девочкой всегда называли её, но именно Пчелкина шерсть больше всего походила на богатую шубу Львинозвёзда. А будь она еще хоть на несколько тонов светлее... Встрепенувшись, Ясенница сердито дёрнула ушами: слишком шумно, хотя для братца это и было нормой. Речная не могла осуждать его за эти порывы нежности и радости: он ведь у них совсем особенный, требовать с него слишком много было бы несправедливо. Как вообще Пчёлка сможет смириться с этой новостью? Он ведь такой чуткий и ранимый. Это несправедливо! Так несправедливо, что вместо радости от возвращения на родные земли они вынуждены скорбеть о потере частички своей семьи, что после такого страшного похищения им приходится преодолевать новое, еще более ужасное потрясение. За что лес оказался так беспощадно жесток даже к детям? От новой волны боли, усиленной тревогой, захотелось скривиться.
[indent] Ясенница не терлась об лапы отца, не жалась к матери, не улыбалась и не пищала. Она, всегда рвущаяся впереди всех, громкая, звонкая непривычно стояла в стороне, словно чужая. И именно чужой и чувствуя себя на этой такой непохожей на родную, такой обманувшей все ее детские мечты и грезы поляне. А все вокруг излучали радость, которая потрясённой, разбитой юнице казалась предательскими плясками на львиных костях. Девчушка не хотела их видеть, никого и ничего, её воротило от этих морд, делающих вид, что ничего не произошло, от Оцелотки, сжившей со света её дядю и теперь упивающейся своим положением, своей властью. Предавшей Его и теперь предающей их племя.
[indent] - Покажешь мне ночью Его звезду, - а еще Ясенница поняла, что больше не может называть его по имени. Оно крутилось на языке, обдирая горло и обжигая такой болью, что золотистая задыхалась, не в силах прохрепеть это родное, это навсегда потерянное соединение букв. Светлая материнская лапа поманила к себе. Жмутся ли прилюдно сильные, независимые девочки к материнскому животу? Она не знала. И не хотела знать, когда после жестким, решительным тоном произнесённой фразы с жалобным всхлипом влетела в пушистую Ласку. Может быть, это и не гордо, но ей сейчас очень, очень это нужно. - Мам, я не хочу, чтобы так было! Мне это не нравится! Мама, мам, верни дядюшку! - Ласка ведь всегда делала это: воплощала в жизнь все просьбы и капризы своих малышей. Так почему, почему же это невозможно сейчас? - Я даже волшебное слово скажу! - тихим шёпотом на ушко. Только пусть окажется, что всё это неправда. Что эти злые коты, которым без разницы, что молоть и топтать в погоне за своими политическими играми, наврали. Только пусть крупная золотистая фигура вновь, шурша камышом, ступит на поляну. За целое «пожалуйста» и её маленькое сердечко. Неужели этого мало, Звёзды? Неужели, чтобы вы остались удовлетворены, нужно сломать ещё одну жизнь?

Отвлекаясь на разговоры с соплеменниками, молодая воительница с щемящим сердцем наблюдала, как неистово Ласка вылизывает своих малышей. Как рвется к нем, старается заслонить всей собой подросших, окрепших мальков, которым - как сказала Созвездие - сегодня и посвящение грозит.
Как же скоро, а! Почти головокружительно, но в мотивах предводительницы есть толк: так котята сразу же включатся в жизнь Речного племени, а Ласка немного оживет, наблюдая за успехами своей прославившейся троицы и наслаждаясь обществом Плющевика в воинской палатке. Конечно, до сих пор никто не хотел попросить Ласку из детской, иначе это означало бы самое страшное: что она больше не королева, и смысла просиживаться в детской больше нет...
А вот он её смысл. Шумящий, визгливый, веселый табун здоровеньких крепышей, с крупным костяком и густой шерстью, ну как на подбор!
— Вот уж все важные какие стали, — фыркнула Красноперка, и серенькая вежливо подвинулась, уступая старейшине насиженное местечко, — Ни покушать, ни поспать ребенку не дают, всем то от Созвездия что-то нужно. Говорят, Краснопёрка мол, ступай, у нас тут разговоры важные. И пошли секретничать. Вот доживут до моих лун, хвост поднять не смогут, угри болотные.
Ручей хохотнула.
- Ох ну не ворчи ты уже, - лизнув старейшину в макушку, проурчала серенькая, весело переглядываясь с Карпозубом, и еще разок - на палатку предводительницы.
— Еще и голуби эти. Фу, скорее бы река оттаяла. Эй, Карпозуб, — кошка кокетливо улыбнулась, потеревшись плечиком о молодого воина, — Поймаешь молодой симпатичной кошечке окушка? — а после засмеялась, — А то погляди как наша красавица Ручей исхудала.
- А я думала ты про себя-красавицу говоришь, - шутливо куснув мать предводительницы за ухо, серенькая снова переглянулась с Карпозубом и подняла уши, завидев приближающуюся к ним Созвездие.
- А я пойду попробую тебе что-нибудь выловить, - пообещав пятнистой старейшине сытный обед, Ручей как-то смущенно поджала уши при виде глашатая издали, а потому поспешила ретироваться, по пути щедро лизнув Ласку в лоб.

----> заросли орешника

[indent]Карпозуб, конечно, знал, что он красивый. Да и вообще кот хоть куда. Однако же совершенно не ожидал, что в следующие несколько минут будет окружен таким вниманием, что, если бы только могли, его щеки побагровели от удовольствия. Карпозуб уныло растекался по поляне, еще более уныло глядя на свой обед. Ручей, на которую он недавно загляделся, хоть немного скрасила день, решив подойти и заговорить с черным воином.

[indent]— Это, конечно, хорошо, но ты же речной кот! Айда забъемся, кто поймает... утку. А? – промурлыкала серая кошка звонким голоском. Хвост Карпозуба задрожал – кот явно забыл о своей печали, едва заслышав это предложение. Либо же причиной была сама Ручей.

[indent]- Не знал, что ты азартна, Ручей, но мне нравится твоя идея. Хорошо, посмотрим у кого утка будет крупнее, - хохотнул Карпозуб, выпрямляясь, словно совершенно не сомневался в том, что победа достанется ему. Возможно, за утку или красивого селезня ему удастся украсть поцелуй у Ручей… Но наивный вопрос Лепесточек разогнал мечты Карпозуба, точно ветерок туман.

[indent]— А когда у вас будут котята?

[indent]«У нас – это у Ручей и Бурана или у Ручей и у меня?» - не понял Карпозуб и часто-часто заморгал, всерьез задумавшись. Интересно, будут ли в Речном племени в этом Сезоне Юных Листьев котята? Карпозуб не знал, но по смущению Ручей нельзя было сразу и безоговорочно отмахнуться от этой мысли. В конце концов котята – будущее племени. Если Бурану и Ручей захочется, то Карпозуб точно не станет мешать. Может, даже поможет выбрать имена.

[indent]- Я бы назвал дочку Рыбка, - тихо хихикнул Карпозуб. И именно в этот момент на воителя напали.

[indent]- Лепесточек! Дерши его, Лепешточек! – скомандовала Ракушка, но едва ли можно было расслышать команду кошечки за визгом испуганного Карпозуба.

[indent]- Хвост, хвост! Предки, убивают! – закричал Карпозуб, вовсе не изображая страх. Однако едва завидев нападавших, Карпозуб улыбнулся и шутливо распластался по земле, подняв лапы.

[indent]- Все, сдаюсь. Не могу тягаться с такими могучими воительницами, - проговорил Карпозуб в то время, как его желтые глаза улыбались. Ракушка чихнулся, и хвост снова оказался на свободе. – Будь здорова, солнышко.

[indent]— Ты похож на ворону, — сказала девочка, как будто обидевшись. Карпозуб не понял почему.

[indent]- Возможно, я и есть ворона. Жду, когда все отвернутся, и я смогу сцапать маленьких котят, - улыбнулся он, но Ракушка и Лепесточек, кажется, уже потеряли к нему всякий интерес.

[indent]— Карпозуб, ну ты только погляди, а! – воскликнула Ручей. - Созвездие сказала, что котята скоро станут оруженосцами — удивительно, как скоро, да?

[indent]- Да гляжу, Ручей, гляжу. – пробормотал Карпозуб, поднимаясь и отряхивая шерсть от снега и земли. – Оруженосцами? Да они как два медвежонка! Я едва уцелел. Вон, посмотри на мой бок! Они его смяли. Ты присмотрись повнимательнее. Он весь уплыл внутрь.

[indent]Как раз в этот момент его застала вернувшаяся предводительница. Что ж, за всю свою жизнь Карпозуб давно привык к конфузам. Уже начиная с того, что для своего отца он в целом был один сплошной конфуз.

[indent]- Все, Ручей. Долг зовет. И про утку не забудь, - мурлыкнул черный на прощание, по-дружески коснувшись серого бока воительницы пушистым и растрепанным в неравной схватке хвостом.

→ четыре дерева

Отредактировано Карпозуб (11.03.2019 17:47:10)

Буро-белый урчал так оглушительно, как позволяло его небольшое, пухленькое тельце. Обтираясь о лапы матери, юнец вместе с братом охаживал Ласку так, словно пытался загладить свою вину и наверстать все упущенные ими луны.
Ясенница, правда, как успел мельком углядеть Березка, не была так же искренне, безмятежно рада увидеть наконец мать и вернуться в лагерь. Еще с самого начала незапланированного похода у них с сестрой что-то не заладилось, но сейчас... Сейчас буро-белый юнец меньше всего хотел это выяснять.
Он скучал по дому. И весть о том, что Львинозвезд, статный предводитель Речного племени, эталон и кумир всех котят, скончался... это было больно. Было страшно осознавать, что нашлась такая сила, которая сумела повалить их бесстрашного лидера, и Березка как мог давил в себе это, но... Ласка. Плющевик. Речное племя. Эти важные составляющие за две луны его недолгой жизни до "путешествия" ожидаемо въелись в душу, мозги и сердце котенка куда сильнее, чем недостижимый идеал в лице Львинозвезда.
Потеря лидера - ужасное горе.
Но он был слишком юн, чтобы не суметь жить дальше. В конце-концов, они же всего лишь котята, правда...
— Даю время на то, чтобы подготовить будущих оруженосцев к скорой церемонии, - объявила Созвездие, и Березка даже умудрился отвлечься от Ласки, чтобы удивленно вытянуть смешные уши.
- Ну дела! Ласка, Ласка, я буду учеником! У меня загривок лохматый, давай скорее его причешем, ух, я тебе столько карасиков наловлю, правда, Пчелка? Я...
— Ты.. — поджав уши от гневного шепота, Березка оторопело уставился на угрожающе подходящую к нему подружку по детским шалостям и играм, Ракушку. — ты.. противный-противный, самонадеянный барсук! — котенок все больше вдавливал голову в шею, жмурясь так, словно кошечка сейчас выцарапает ему его красивые глаза, — как ты мог убежать в лес без нас! Как ты мог оставить нас так надолго! — нос уперся в нос, и к своему стыду Березка вздрогнул. — я с тобой не разговариваю!
Но лизнуть в нос успел.
А после, когда Ракушка отвернулась, малыш смешно припал к земле, оттопырил пятую точку, как на детской охоте, и ка-а-а-а-ак бросился на меньшую по размерам соплеменницу.
- А вот так! Вот я дома! И буду оруженосцем, и буду теперь всегда-всегда здесь, не сопи, змеюка, - как можно более ласково фыркнул котенок, припомнив, как в Ветре кто-то так ругался. Хихикнув и покатившись с Ракушкой кубарем, малыш снова уперся в Ласку, с силой придавливая малышку лапой к земле.
- А потом вырасту и возьму ее в ученики. Да? - ожидая поддержки у матери, заявил малец, с долей непонятного, неприятного чувства приметив, как Ясенница поджалась к матери.
Наконец-то.
И снова их сестре все не нравится. Нет, ну разве так можно? Позволив Сивой осмотреть себя и уркнув ей в лапу, юнец снова вернулся к Ракушке, Сивой и Пчелке, бочком обходя несправедливо неприветливую к матери Ясенницу.
- А кого мне в наставники дадут, интере-е-е-есно. Может?.. - заинтересованно проводив взглядом могучего Бурана, юнец задумчиво зажевал губу.

Форель заставил себя пропустить мимо ушей все колкости Крестовника. Он и сам пока не осознавал, как сильно надавил на названного брата, но даже потом, осознав, вряд ли расстроится и заберет свои слова обратно. Только Львинозвезда вот жалко. А Крестовник...
"Пусть катится к Звездоцапу. Придурок."
Темно-серый постепенно менялся. Каждый его поступок приводил его к истинному "я". Каждое брошенное слово, каждый вытянутый коготь делали Форель тем, кем он должен стать в будущем. Карпозуб оказался лучшим учителем жизни. Неунывающий, общительный, даже чересчур, открытый всему миру. То, что как губка впитал Форель. Но мир трактовал все по-своему. И оптимизм приводил к настоящим обломам, обнажая всю грязь и несовершенство мира. Общительность выдавала все тайны и секреты, давая врагам возможность манипулировать тобой. А открытость и простота делали тебя лучшей мишенью для противника. Постепенно, но Форель начинал это осознавать. Проводив взглядом Крестовника, медноглазый хищно фыркнул вслед, а затем переменился в морде, чтобы ответить Карпозубу.
- О, это был бы великий день - ты и я, бок о бок на поле битвы... - задумчиво протянул Форель, вглядываясь в уходящего Крестовника. "На поле битвы, где Крестовник совершенно случайно погибает, свалившись с обрыва..." Это была первая такого рода мысль. Первая в жизни. Сейчас Форель по-настоящему возжелал свои мечты. Крестовник бесил, Крестовник портил репутацию и ломал все планы. Был чернильной кляксой на чисто листе племени, которую никакими средствами не выведешь. Разве только не вырезать место, где были размазаны чернила...
Позже, Карпозуб отправился по делам племенным. Форель отряхнулся, чувствуя, как неприятно после разговора с Крестовником налипает к кожи шерсть, и взглянул на Уклейку.
- Все в порядке, - воодушевленно мурлыкнул воитель, запихивая свои переживания под самые ребра, - Ему нужно научиться держать язык за зубами. Пусть почувствует на себе уколы язвы, - Форель приблизился к Уклейке слишком близко, практически касаясь своей щекой ее щеки, - Идем, обустроим детскую, - "Так, словно делаем ее для себя." Вслух сказать не решился. Мурлыкнув, Форель побрел к палатке.

***

Когда все было кончено, Форель, уставший, с кусочками мха  и коры  на боках выскочил из детской. А дальше была их ночь бдения. Молчаливая, сонливая, нет, о-о-очень сонливая. Форель еле сдержался, чтобы не уснуть прямо там. Но чем дольше он хранил молчание, тем сильнее осознавал. Взрослая жизнь пришла. Он ступил на новую неизведанную тропу. Теперь он был волен поступать так, как велел его разум, а не как говорили старшие. Конечно, Форель понимал, что ему до конца своих дней придется слушаться верхушку, старших воителей. Однако... свобода пьянила.

***

Котята вернулись! Это свершилось! Стоило Форели резко разлепить глаза, как он осознал, что дал себе небольшую слабину и задремал на посту. Стыдно. Весьма стыдно. Пахнуло племенем Ветра и вслед за котятами прошла и сама Созвездие. Форель тут же встрепенулся, выпятил грудь, словно бравый воин. Но как только пятношкурая предводительница скрылась за спиной темно-серого, он тут же расслабился и облегченно выдохнул.
Котята были живы и здоровы, здорово подросли и были очень счастливы. Картина воссоединения заставила Форель первому открыть рот после ночи бдения.
- Как красиво выглядит, правда, Уклейка? Мама-кошка, папа-кот и три пушистых ребятенка. Ну да ладно, - с легкой хрипотцой после столь долгого молчания негромко сказал воитель.
Темно-серый оставил в покое всех соплеменников, удаляясь к своей новой палатке. Нужно было вздремнуть, хоть немного.
Спустя время, и удалившаяся Черника подоспела в лагерь. Выйдя из палатки, Форель наспех потянулся, чтобы размять мышцы.
- Где была? - незамысловато спросил брат, подбегая к угольной воительнице. В нос ударил запах Крестовника.
"Где он?" - кот оглянулся по сторонам, но брата не увидел. Подозрительно взглянув на Чернику, Форель все же не сказал ни слова. "Что ты прячешь, Черника?"

Ночь бдения показалась Уклейке самым скучным событием в ее жизни. Как тяжело не болтать несколько часов подряд, оказывается. Тяжелое, почти ощутимое молчание угнетало. А еще было довольно прохладно. Трехцветная облегченно выдохнула, когда увидела, как забрезжил рассвет.
Неужели это закончилось? Ущипните меня.
У кошки вырвался негромкий смешок, стоило ей заметить, как Форель задремал на посту. Она невольно залюбовалась его красивым профилем, но тут же одернула себя, всем сердцем надеясь, что вездесущая Черника не увидела этого.
"Такой непутевый. Прям как котенок." — с нежностью подумала юная воительница. Когда она успела так привязаться к серому коту? Он был совсем не похож на Крестовника, в которого, как думала Уклейка, она была влюблена.
Кошка решила оставить свои размышления до лучших времен, а сейчас отправиться отдыхать, ведь ей пришлось вынести так много. Уклейка потянулась, стараясь оживить затекшие конечности.
— Не знаю, как вы, но я чувствую себя так, словно у меня разом отвалились все лапы и хвост. Жду не дождусь встречи с моей новой, мягкой и удобной подстилкой, — широко зевнула воительница и собралась было направиться в палатку воителей, как вдруг услышала звуки шагов и приглушенные голоса. Нарушители! Невольно шерсть на ее загривке встала дыбом, а сама кошка приготовилась атаковать наглецов, бесцеремонно вторгающихся в речной лагерь.
— Котята! — раздался удивленный возглас Черники. "Спасибо, мы и без тебя их увидели." — раздраженно закатила глаза кошка, однако вслух ничего не сказала. Стараясь сохранить спокойный вид, трехцветная махнула малышам в знак приветствия и расслабленно улыбнулась, увидев долгожданное воссоединение семьи Ласки и Плющевика.
— Как красиво выглядит, правда, Уклейка? Мама-кошка, папа-кот и три пушистых ребятенка. Ну да ладно, — вкрадчиво сказал Форель. Воительница округлила глаза и с изумлением глянула на собеседника.
Чего?!
— Какие котята, Форель? Ты угря съел? Нас же только посвятили в воители, — возмущенно зашептала она, и ее голос выдавал волнение, — И неважно, с какой из своих кошек ты их собрался делать. — внезапно с раздражением вырвалось у трехцветки. Осознавая, что ляпнула лишнего, воительница решила сбежать от серого, чтобы закончить неловкий разговор о котятах.
— И вообще, я отправляюсь отдыхать, — фыркнула Уклейка, шлепнув его хвостом, тем самым ставя точку в этом разговоре. Не дожидаясь ответа соплеменника, она неторопливо отправилась в палатку, желая только одного — поспать.
*****
Некоторое время спустя сонная мордашка Уклейки показалась из палатки воителей. В глаза ударил яркий свет, и кошка недовольно сощурилась. Она обратила внимание, что все новоиспеченные воители в палатке отсутствовали и оглядела поляну в их поисках. Завидев броскую серую шерсть, трехцветная вприпрыжку направилась к Форели, припоминая, что Буран оставил им задание.
— Где была? — обратился Форель к кому-то. Подойдя ближе, Уклейка поняла, что Форель обращался к своей черношкурой сестре. Мы когда-нибудь сможем поговорить наедине? Приняв самый беззаботный вид, Уклейка боднула серого здоровяка в плечо, обдав презрительным взглядом Чернику.
— Доброе утро, — очаровательно улыбнулась воительница, — может поохотимся вместе? Вдвоем.

Отредактировано Уклейка (15.03.2019 22:44:09)