[indent]Сон, как блестящая рыбка, шаловливо прыгал между её пальцев. Эта рыбка была похожа на маленького, скользкого, противного ужика, который заглядывал своими выпученными глазами в глаза кошки, постоянно выскальзывал из лап и потом снова, будто издеваясь, прыгал им навстречу. Противное бульканье раздавалось из пасти звереныша, судорожно трепыхался хвостик,, и измученная от бессонницы Ветер была готов выть от отчаяния при виде этой полудохлой змейки.
[indent]Она боялась ворочаться, чтобы не спугнуть желанный сон. Её лапы затекли, шея болела, а спина ныла от боли, когда песок касался незаживших ран. Но она упрямо, с выдержкой настоящего стража, караулила ужика, единственного, кто мог дать ей долгожданное забвение. С улицы несло горьким и вместе с тем свежим землистым запахом. Пару секунд ей казалось, что вот-вот кто-то придет, растормошит её и лишит шанса на отдых. Её сердце быстро-быстро заколотилось, глаза протестующе зажмурились. “Ох, ну… нет” - сонно подумала она и вдруг провалилась в сон. 

[indent]Ветер чудилось, что она тонула в жутком, черном, как сама ночь, болоте. Ужасный запах гниения пропитал её шерсть, глаза застилало ряской, но она не могла даже пискнуть, чтобы позвать на помощь - горло было наполнено мутной, зловонной жидкостью. С каждым мгновением её лапы погружались всё глубже и глубже в ледяную субстанцию, раны больно щипало. Сначала колючее ощущение затрагивало лишь область подушечек лап, но потом переместилась на запястья, потом к локтям, и, чем было дальше, тем было только более. Холод окутал лапы, резью скользит шипами роз по позвоночнику и цепкими объятиями до шума в ушах, до искрометной боли сдавливал грудную клетку.
[indent]Жуткий, омерзительный хруст костей разорвал тишину, ненавязчивым, но продолжительным звоном. Кошка вновь пытается кричать, но вместо своих яростных вскриков слышит лишь странное бульканье и хрипы.
[indent]Последний вздох важен, и она делает его.
[indent]А потом весь кислород вокруг нее словно уходит в воронку. Где-то над головой разносится скрипучий зов орлицы, слышится хлопанье её мощный крыльев и щелканье клювом. На секунду, среди темный облаков мелькает её силуэт. Но потом глаза Ветер беспомощно закрываются.
[indent]Она задыхается, лихорадочно открывая и закрывая пасть. Перед глазами - широкие, нет, бескрайние пустоты, завораживающие, темные и в то же время сверкающие всеми красками, что темнее черного и ярче белого. Будь у нее возможность мимически выражать свои чувства, она бы болезненно поморщилась. Единственная мысль в ее голове сейчас лишь о том, что вместо этого "ничего" она ужасно хотела бы видеть закат. Теплящуюся у горизонта рубиновую полосу, сливающуюся в необъятном пространстве с огненным пятнышком.
[indent]Но вот очередная порция умопомрачительного холода разносится по телу, вырывая Ветер из раздумий. А затем и из оков сна.
[indent]Она открыла глаза и тут же крепко их зажмурила от слишком яркого света. Пока она спала, оказывается, уже прошла ночь, и над горизонтом поднялось солнце - было около девяти часов утра. Привыкшие к темноте глаза очень болезненно восприняли перемену освещения. Сейчас она из последних сил пыталась проморгаться и хоть капельку оглядеться, чтобы убедиться, что её кошмар закончился. Через пару минут она смогла это сделать и рвано, с шумом выдохнула от облегчения.
[indent]Потом взгляд переметнулся на остаток передней лапы. Она снова вспомнила, почему так хотела уснуть - чтобы не думать о том… том, что… ах, нет, не стоит возвращаться к этому. “Не сейчас…” - добавила она про себя и нахмурилась. Между её бровей залегла печальная складка, а плечи вновь поникли. Однако, долго размышлять ей не пришлось - на пороге показался золотистый силуэт, в котором она с удивлением обнаружила своего (бывшего) боевого товарища, старшего стража Жало. Она не видела его с тех пор, как...
[indent] - Привет… Жало, - просипела она, щуря глаза на яркий солнечный свет - Как ты?

[indent] - Стал неописуемым красавцем, - прозвучал ответ, и Ветер невольно вздрогнула от громкого, звучного голоса - Подумываю упросить Камнесказа сменить мне имя. Например, Жало Дикой Красоты.
[indent]Ветер лишь шевельнула ушами в ответ на его слова, что, вроде как, должно было значить, что шутка ей понравилась. Но это было не так. Она не улыбнулась, не раскрыла прищуренных глаз, которым уже не было необходимости прятаться за ресницами от солнца, ведь они успели привыкнуть к яркому освещению, и только ниже опустила голову, стараясь не смотреть на своего гостя так, чтобы это не казалось грубым. Ей было очень тяжело поддерживать с ним зрительный контакт - всё её лицо горело, уши, казалось, были настолько красными, что буквально сияли в полумраке пещеры. Ей было стыдно. Откуда откуда пришел стыд, она не задумывалась, хотя то и дело душила в голове мысли наподобие “Если бы я не была такой идиоткой, то сейчас не лежала бы здесь, и Жало не пришел бы меня утешать. Да и зачем он вообще пришел? Зачем эти утешения? Разве он из тех, кто сильно заботится о... о чем-нибудь?”
[indent] - Как по мне, подходит куда лучше, - тем временем, сказал он и аккуратно присел рядышком.
[indent]Первым позывом было вскочить и отойти в сторону. Если бы страж успел хоть коснуться её бока, то почувствовал бы, как она вздрогнула, желая привести это намерение в жизнь. Но она не решилась. В её голове сразу же пронеслось воспоминание о чудовищный фантомных болях, от которым страдала не только лапа, но и все, ВСЕ от кончика хвоста до самого маленького усика - все начинало искриться, будто от удара молнии, и Ветер кричала, надрывая глотку, скребла по полу палатки когтями, металась, как бешеное животное, и все дергала своей культяпкой, пытаясь стряхнуть боль. Она надрывно выла, упиваясь слезами: “Нет у меня лапы! Нет её! Прекрати это, Иней!” Но что она могла сделать? Что мог сделать травник? Он лишь удерживал её на полу, не позволяя разбить голову о стены. Еще, должно быть, он молился. Но другой помощи быть не могло.
[indent]Итак, она осталась на месте - лишь покалеченная лапа немного дернулась, будто волнуемая судорогой, да перевернулось все внутри, начиная напичканным целебными травами желудком и заканчивая кашеобразным мозгом. И все это, подумать только, от одной лишь близости Жала. Ветер казалось (то есть, все внутри дрожало от жуткого предчувствия), что сейчас снова будет больно. Что Жало, сам того не понимая, станет причиной нового спазма. Брови собрались домиком на переносице. Глаза прищурились так, что, казалось, она их и вовсе закрыла, чтобы не видеть гостя. Лапы дрожали от ужаса. Если приглядеться, то можно было с легкостью заметить эту дрожь - казалось, что еще чуть-чуть и будет слышно, как когти выбивают дробь по полу.
[indent]— Как себя чувствуешь? - вежливо просил златогривый.
[indent] - Я…
[indent] От одного лишь присутствия чужеродного тела в привычной, тихой комнатушке лекаря, хотелось удавиться. Он пробуждал в душе Ветер все то многое, что она так долго пыталась утихомирить: все те мысли, от которых пытаясь укрыться за пологом сна; все те воспоминания, которые заставляли её отчаянно плакать; все те страхи, опасения, жуткие предзнаменования несчастного будущего, которые она видела буквально повсюду. Её лапа заживала, но повторное воспаление все равно могло произойти. И в этот раз точно, несомненно смертоносное. Но даже если представить, что его не будет, то она никогда-никогда не сможет ходить. Банально не сдюжит преодолеть хоть два метра без того, чтобы не упасть без сил на третьем или не получить судорогу на четвертом.
[indent] - Все хорошо.
[indent]Да и кому она нужна такая? Матери? У матери нет выбора - после гибели отца у нее не осталось никого из родных. Она, конечно же, будет хвататься за любого уцелевшего родственника, лишь бы не быть в одиночестве. Мужу? Ха. Он молод, буйн. Может, сейчас он рядом с ней, но потом, когда поймет, что она калека не на недкелю, не на месяц, на на всю жизнь, то уйдет. И ветер не будет винить его. Не будет, потому что ему нужно счастливая, энергичная подруга, с которой он будет ходить на охоту, гулять по скалам и выращивать котят. Думаете, она нужна Жалу? Ах, не смешите. Он сюда пришел лишь из жалости. Жалость - плохой спутник, потому что всегда превращается в снисхождение или презрение. И так будет не только с Жалом. В конце-концов так будет со всеми соклановцами. Жалость, презрение, удушающее одиночество и никакой доброты - вот, что ждет Ветер в будущем.
[indent]Она могла лишь надеяться, что это будущее не продлится слишком долго.
[indent] - Более того, все замечательно.

Отредактировано Ветер (19.02.2020 18:52:37)

[indent]Мир рушился.
[indent]Он рассыпался на камешки и пыль под действием какого-то слабого, никчемного ветерка. Из-за этого легкого бриза с поверхности смывало океаны,  сбрасывало со склонов деревья, кусты и исполинские скалы, и всё летело вниз, в пропасть, в утиль. Летело туда, где ему было самое место, и рассыпалось по пути на молекулы. Ничего, ничего не могло уцелеть. С карканьем разлетались птицы, щебетали и судорожно махали короткими крылышками в отчаянной попытке спастись. Выли орлы, выражая свое отчаяние и ярость, но и этих мощных птиц засасывало в бездну,, и она падали, как камни, на самое её дно. Вслед за ними летели в бездну прочие, то есть бескрылые животные: лисы, кролики, олени, бизоны, горные львы. И, наблюдая за этим кошмаром, где-то за облаками смеялись предки. Они смеялись, потому что рушился ничего не значащий, абсолютно бесполезный мир, к которому они не испытывали ни жалости, ни привязанности. Более того, им было совершенно плевать. Они сверкают белозубым улыбками и весело гоготали, тыкая пальцами в борющихся со стихией оленей и бесполезные потуги рыси спасти своих детенышей. Смеялись они и над Ветер, которая висела на одном коготочке над пропастью, а потом в восторге повскакивали с мест, когда ветерок оторвал её от опоры и сбросил вниз, на острые холодные камни. Она падала в темноту. Они смеялись.
[indent]Ветер тонула.
[indent]С каждым мгновением всё больше и больше уходила ко дну, тонула без права всплыть. Свое право она потеряла в момент, когда не сумела справиться с хищной птицей и не выполнила свой долг - не защитила ловцов от острых когтей. Крик падающего с неба орла, отчаянный, озлобленный, подтверждал эти слова. Ветер не просила глотка воздуха и не молила о спасении. Все слова, которые можно было бы посвятить Звездам, она уже посвятила, молясь то о выздоровлении, то о всевышней милости, то об избавлении. Но ничего из этого не случилось. Как мы помним, Звездам было плевать. И теперь бывшая стражница просто хотела впасть в то бессознательное состояние, когда окутывающий глаза мрак не дает возможности увидеть свою обезображенную лапу, где тепло и надежно, ни капли не страшно и, самое главное, тихо. Где нет никого кроме нее, где никто не расспрашивает о самочувствии и не тормошит кровоточащие раны. Раны, которые никогда не заживут и будут оставлять грязные разводы на полу даже спустя пять, десять лун. Где нет треклятых кошмаров. Ветер просто хочет тихо уйти, исчезнуть, незаметно раствориться. Совсем утонуть.
[indent]Вокруг развалины и руины сродни несчастным и неизвестным котам далёким Помпеям, вокруг кровь и это треклятое светило, до жуткого красиво играющее бликами в темнеющих липких лужах. Увядшая краса могла бы увидеть там своё обезображенное отражение, если бы имела смелость. Но смелости не было - это большое чувство просто не смогло бы поместиться в тесной, искореженной, сломанной грудной клетке. Поэтому она просто лежала на земле, чувствуя, как впиваются в лапы и спину осколки камней и еловых иголок. И ей, должно быть, казалось, что это было абсолютно справедливо - что она здесь, а умелые соклановцы наверху, балансируют на уцелевших камнях и наслаждаются адреналином в крови.
[indent]Но её зачем-то вытаскивает Жало.
[indent]Он не улыбается ей, но что-то есть глумливое в выражении его морды. Таком выражении, которое было спокойным и невозмутимым тогда, когда маска холодности Ветер буквально трещала по швам. Да что уж там - вся Ветер трещала по швам в то время, как страж стоял неколебимой скалой. Мир Ветер рушился - а его мирок восстанавливался с утроенной силой. Это пугало. Это вызывало отторжение.
[indent]— Ветер, - требовательно сказал он, и кошка невольно содрогнулась от его голоса.
[indent]Казалось, что он говорил: “Что ты творишь, дуреха? Перьями покрыла мозги, раз не можешь привести себя в порядок?”, но на это она мысленно огрызалась: “Меня тошнит от твоих слов!”. Она не подняла головы, лишь сжала губы, превратив их в тонкую полосочку, и сморщила нос.
[indent]— Ветер, я пришел не жалеть тебя. Не заливаться стенаниями и соплями, охать и ахать, как ты могла подумать. Я пришел не из вежливости. Мне стыдно. Я пришёл извиниться перед тобой.
[indent]Бывшая стражница замерла, как вспугнутый кролик, и мысленно повторила его слова.”В каком смысле…?” - спросила она сама у себя, дергая порванными ушами - “Это тебе-то стыдно? Интересно, за что”. В её голосе явно скользил сарказм, который был ей не свойственен, а также озлобленность и какая-то… мстительность, что ли. Такая, какая бывает только у очень несчастных котов, которые пытаются вырваться из своего состояния за счет других.
[indent]— Знаю, что все меня привыкли видеть дерзким и заносчивым, но после того патруля я не могу найти себе места. Я повторяю себе каждый день, что стоило прыгнуть на хвост той орлице, а не на лапу, и не было бы ран ни у тебя, ни у меня. Все, что я скажу, чтобы тебя приободрить, один ляд будет звучать как крохи жалости. Поэтому я просто прошу прощения. Извини меня. Это моя оплошность.
[indent]Она не подняла глаз и не двинулась, будто не слыша слов старшего. По щекам побежали слезы. В глазах вспыхнула злость.
[indent]- Это оплошность каждого… - прохрипела она - И твоя, и моя, и всех, всех, всех…
[indent]Судорожная пауза, словно она выбилась из сил и взяла секундочку отдышаться. Со злостью она подняла переднюю лапу, чтобы вытереть слезы на морде, но лишилась равновесия и грузно упала на пол. Там она и осталась, собирая шерстью пыль, жмуря глаза и скаля зубы.
[indent]- Что мне тебя прощать? Звезды наши судьи. Вон, смотри, как они осудили меня… - прошипела она - А ты у них в любимчиках, да? Получил бравые шрамы и теперь ходишь здесь. Зачем, зачем ты пришел? Мне не нужны твои извинения! Мне вообще ничего не нужно! Ни от кого из вас! Слышишь?!
[indent]Под конец её голос сорвался на крик, полный отчаяния, как у загнанной в западню птицы. Она попыталась подняться, чтобы кидаться оскорблениями прямо в морду Жала, но в тот миг по её лапе прошла судорога, и она с хрустом подогнулась. Кошка взвыла и упала на пол, и больше не смогла сдерживать рыданий.
[indent]- Ничего мне не нужно… - повторяла она, утыкаясь носом в камень, и дрожала всем телом.