→ Песчаный овраг (разрыв)
Дайсы: №1, №2

[indent] Всю дорогу до лагеря Сипуха воображала, как на поляне её увидит Куница, как узнает о её боевых и охотничьих успехах и расцветёт от гордости, как выслушает в подробностях весь-весь ход боя и расскажет об ошибках, а потом отпустит вислоушку, позволив ей отнести пойманную добычу Ореху и его ученице, оправляющимся после схватки с барсуком Тайфуну и Опалённой, хотя самый лакомый кусочек юница, конечно же, припасёт для любимой наставницы - всё, как она обещала, покидая лагерь под руководством Ласточки. И каково же было разочарование грозовой, когда никого из тех, о ком так хотелось позаботиться, порадовать, в лагере не оказалось: у всех свои дела, какое им дело до какого-то там оруженосца и её глупых мечтаний? Глотая застрявшие в горле осколки разбитых надежд, Сипуха повесила хвост, уставившись под лапы. Все восторг и воодушевление от удачно прошедшей тренировки как ветром сдуло. Автоматически, даже не услышав толком прозвучавшие над ухом слова старшего кота, кивнув Оленехвостку - главное сбежать, сбежать хоть куда-нибудь с этой пустой, встретившей отчуждённым холодом поляны - черепаховая отправилась за ним следом, не устрашившись даже недавнего барсука. - Куда ты меня ведёшь?
[indent] Лишь к середине пути Сипуха приободрилась, немного развеявшись и полноценно включившись в прогулку. - - Нет. Рябина говорила, что я сама как сова. Такая же кричалка и мозгоклюйка, - очевидно, юница всю жизнь воспринимала сие термины исключительно как похвалу, совершенно их не смущаясь. - А ты что, забоялся? - хитро прищурившись, вислоушка подобралась, перепрыгнув через спину Оленехвоста, и рысью побежала вперёд, притормозив у самого ствола, на который уже резво взобрался её спутник. - Ты что, решил выселить сову и поселиться в её дупле?
[indent] Оленехвост дразнился, и грозовой не хотелось от него отставать, пропуская всё веселье. Крутясь меж корней, она заглядывала под каждый камень, старательно выискивая что-то, но найденный было ужик лишь облизнул её раздвоенным языком, проворно, словно маслом обмазанный, скользнув в какую-то щель. Зато с полозом ученице повезло куда больше: полу-оглушив змею, дабы та притихла, не лишившись чувств, Сипуха запрыгнула на дерево, старательно прикрывая добычу своим телом, дабы скрыть от Оленехвоста, и, лишь оказавшись перед ним, ткнула шевелящейся змеиной мордой прямо ему в нос, навесив чешуйчатое тело на светлую шею. - А на кого теперь похож ты? - весело фыркнув, рассмеялась юница, покрепче цепляясь когтями за кору, дабы триумфально не свалиться с дерева. - Ой, смотри! Что это там круглое блестит?

[indent] - Тебе нет, мне Однохвост говорил, когда я ему подстилку меняла, что у тебя совсем-совсем пустая эта... Черепушка, - с детской непосредственностью, сохранённой Сипухой в полном объёме, бодро поспешила обнадёжить кота черепаховая. Слушая грозное описание, которым щедро наделил сов Оленехвост, она невольно задумывалась, почему же ей дали именно такое имя: она ведь не желает всем подряд смерти, да вообще никому искренне, по-сути, да и летать совсем-совсем не умеет, разве что по веткам прыгать, но разве это одно и то же? А ведь так хотелось! Разбежаться, замахать лапами и, подобно не обязательно даже сове, любой другой птичке, воспарить над землёй. Сколько всего интересного можно было бы узнать и увидеть!
[indent] - Как думаешь, что с нами сделает Малина, если мы отнесём этого полоза ей? - трогая лапой покачивающееся в пасти кота тельце, гадала вислоушка, пытаясь представить, будет ли кто-нибудь в лагере есть подобное. Вообще, змеи были скорее частью рациона их квакающих соседей, но Сипуха точно уж не горела желанием кормить Комету и её подопечных с лапок змеиным мясом. Уж лучше Малину. Или Солнцезвёзда. Малина, зная её характер, может расстроиться, а если принести добычу в палатку рыжему коту и трогательно поулыбаться, куда он денется? Не настолько же слепой крот, чтобы такую прелесть, как черепаховая, обижать, правда же?
[indent] Вытянув шею, дабы получше разглядеть находку, грозовая расстроенно фыркнула, наткнувшись взглядом лишь на кремовый затылок Оленехвоста, засунувшего в лаз половину себя. - Тебя пора посадить на диету. Или ощипать, - обиженно пробурчала кошка, без задней (и какой-либо другой, впрочем, тоже, на ветке то!) мысли вставая передними лапами на спину старшего оруженосца в районе плеч и опираясь на него, дабы просочиться в дупло поверх кота. Подтянувшись, Сипуха охнула, кубарем перекувыркнувшись через грозового и растянувшись внутри дупла прямо рядом с кладкой. - Ой, извини, я, кажется, забыла втянуть когти, - невинно хлопая глазами, пристыдилась вислоушка, проявляя, впрочем, куда больший интерес к яйцам, чем к своему многострадальному товарищу. - Думаешь, сможем дотащить их до лагеря и не разбить? - сглотнув заполнившую пасть слюну, юница облизнулась, старательно игнорируя чувство голода. Ох, как же прекрасен должен был быть на вкус этот деликатес! Но ведь принести такую находку в лагерь будет куда почётнее, чем просто сожрать её. То-то все подивятся и обзавидуются! Почему-то о том, что сделает сова, если настигнет их тут, ученица совершенно не задумывалась. Впрочем, у них ведь есть полоз! Можно будет отбиваться им от злобной птицы, словно кнутом. Вжух-вжух-хлёст!

разрыв

Наверное, стоило сказать Тайфуну спасибо. Бурый, угрюмый здоровяк почти силком вытащил её из лагеря, лишний раз добавив, что лапа выглядит уже вполне себе нормально, а вот Ласточка... Да уж, от строптивой, резкой, порывистой кошки буквально за несколько дней осталась угрюмая, тоскливая тень, которая жадным взглядом провожала охотничьи патрули да караулила иногда под стенами целительской, слушая дыхание спящих в ней.
Да, несмотря на весь свой стервозный характер, Ласточка была и всегда будет преданным трудоголиком племени, находящая отдушину и даже некий смысл жизни в том, чтобы работать. Патрулировать границы, гонять нарушителей по поводу и без, ловить восхищенные взгляды соплеменников на какую-нибудь особо крупную дичь, красующуюся в пасти охотницы - уж что-что, а успешно дефилировать к общей куче, выгибая спину в гордой осанке победительницы, Ласточка умела.
А вот лежать мешком, дожидаясь, пока треклятая лапа перестанет ныть, а припухлость спадет - нет уж, такому не учили. Бывало, в ученическую пору она то коготь оставит в коре осины, то подушечку до крови исцарапает, и ничего - Филин не давал ей поблажек, и Ластушка выходила на свои занятия в любом состоянии, настроении и желании работать. А потому неудивительно, что из неё вырос совершенный, непробиваемый трудоголик.
Удивительно, конечно, что Тайфун взялся её вытаскивать из серой тоски. Шагая за бурым, кошечка то и дело сверлила его затылок прищуренным  взглядом: ей хотелось бы думать, что она его раскусила, даже если и... нет. И все же, черно-белая не могла не ухмыляться в довольной кривой улыбочке: он позвал на охоту не Опаленную.
— Рискнёшь? — бурый затормозил, и Ласточка в своем злорадстве поздновато затормозила, с тихим шипением больно присев на заднюю лапу. Тайфуну достался непонимающий взгляд, и прежде, чем кошка среагировала, старший дал команду, — перехватишь, - и был таков, взлетая на дерево. Задняя лапа тоскливо заныла, и кошка сощурила злые, холодные глаза, всматриваясь в бурую фигуру и безуспешно стараясь не желать ему грохнуться. Правда, прежде, чем Ласточка додумала рухнувшее в снег тело, на глаза ей попалось яркое красное пятнышко, и зрачки сузились: инстинкт охотницы не подводил, и воительница уже забыть успела обо всяких там вояках, присев поплотнее в снег и замерев так, чтобы дышать едва-едва. Тайфун - звездоцап, да дерни ты его уже, что ты телишься? - подбирался к алогрудому как-то слишком медленно, на взгляд Ласточки, и едва черные крылышки встрепенулись в воздухе, черно-белая прижалась, дождалась пернатого поближе и, позабыв про лапу, пружиной поднялась в сильный вертикальный прыжок, хватая добычу когтистыми лапами. Пришпорив того к земле, Ласточка никак не могла подумать, что и сама вот-вот окажется на месте снегирька...
Она вскинула голову в торжествующем движении и на одно кратчайшее мгновение встретилась взглядом с янтарем, летящим на неё с ветки.

Бдительность? Как бурый мог вообще срываться на разговоры, когда так беспардонно, нахально застал кошку врасплох?
"Почти застал", - язвительно раздалось внутри, и воительница, прижимая уши к голове плотно-плотно, за каждое лишнее слово соплеменника пыталась отхлестать его как сидорову козу. Удивительно, но даже задняя лапа, ноющая каждый раз, как вес необдуманно перемещался на неё, почти не была помехой: рассвирепев, черно-белая строптивица старалась, как могла, повалить Тайфуна, заставлять его наесться снега, захлебнуться им и своей звездоцаповой гордостью.
И презрением. Тем самым, с которым отверг Ласточку тогда.
— Не достаточно, Ласточка, - застав себя за закусыванием уха Тайфуна, черно-белая на мгновение замерла, осознала, рассвирепела еще больше и бросилась в ответную, стараясь завалить куда более старшего воителя если не опытом, то напором и настойчивостью: какого, мать его, лешего этот бурый о себе возомнил?
"Да мне от тебя одно и нужно было!" - рычалось внутри, когда Ласточка, сама себя раззадоривая, наступала на бурого соплеменника, стараясь наконец уже взять да завалить его, чтобы знал и не смел больше, никогда и ничего, и ни за что...
Да куда уж ей?
Рухнув лопатками в снег, замерев под нависающим над ней Тайфуном, Ласточка поджала передние лапы и уши, уставившись на бурого злобным, диким взглядом. Сопя, черно-белая выдохнула раз, два, а после...
- Да. Ты. Поддавался.
Выдала сухим, почти бесцветным голосом, срываясь в конце на клокочущую ярость.
- Ты можешь меня отвергать, кормить снегом и валять в нем сколько душе угодно, но унижать своими поддавками, - она рявкнула, приблизив морду нос-к-носу к широкой морде самца, не умудрившись сдержать скалящиеся из-за приподнятых в ярости губ, - не смей.

- Да, настолько, - максимально сухо выдала кошка, пряча хитрецу и бесенят в холодных, алчных глазах. Догадалась ли Ласточка, почему бурый здоровяк уже которую минуту держит её, прижимая брюхом в снег?
Конечно.
Хотела ли Ласточка теперь с его инициативы получить желаемое? Что ж, и да, и нет.
В конце-концов, разве она настолько легкодоступна, что готова прогнуть спинку под первое желание самца, пусть даже такого видного и притягательного, как Тайфун? Другое дело - её собственное желание.
И червячок совести, так быстро загнанный в угол: как же так, с Опаленной-то?
Встречая медовый, совсем уж горячий проблеск в глазах напротив, Ласточка медленно, томно улыбнулась, запрокидывая голову и якобы потягиваясь - вовсе не демонстрируя тонкую шейку, нет.
- Меня? Меня-то... задело? - намекая на нынешнюю ситуацию, в которой бурый абсолютно уверенно взял главенство и все еще, до сих пор вот так удерживает под собой самку - одна мысль уже настолько непотребная, что становится жарко, - Ласточка ухмыльнулась, глухим проблеском в глазах отвечая на затаенную обиду.
И все же, как быстро она растворялась! В силу её своеобразных чар и пылкостью, буйностью Тайфуна, которую все больше тянуло испытать на себе, Ласточка ощущала себя хоть на краткий миг - желанной, хоть на одно короткое мгновение всё внимание было уделено ей и только ей.
И Тайфун сейчас смотрел на неё, и держал её, и...
— Невозможно получить все и сразу, Ласточка, - с намеком на продолжение выдал старший воитель, и кошка чуть приоткрыла рот, вдыхая окружающий их электрический воздух. Она почти задержала дыхание, ощутив краткую, порывистую дрожь в сильных лапах по бокам от себя, и позорно вздрогнула, как первогодка.
— Но не сейчас.
Почти касание превратилось в захват, и Ласточка охнула, рыкнула, когда воитель сгреб её под себя. Ретиво взбрыкнув, она вскрикнула - конечно, не от боли в загривке, - ощутив себя во власти Тайфуна, и после первых порывов забылась, закрыла глаза, ощущая свою победу.
Забытое чувство, желанное и далекое, всколыхнуло старые воспоминания, и Ласточка, отдаваясь желанию, забылась, тихо, едва слышно выдохнув:
- Да...
... Филин.

Тайфун замер, и это не было пиком наслаждения. Когда зубы на ее загривке разомкнулись, а напряжение в воздухе достигло своего пика, имя, застывшее на губах Ласточки, всплыло в памяти, и кошка медленно закрыла глаза.
Ну вот что ты наделала?
— Чертова подстилка, — рыкнул кот и отстранился, и где-то внутри у Ласточки разлилась жгучая, ядовитая смола. Самец рывком отошел от неё, и черно-белая, вполне осознавая и принимая свою оплошность, медленно повернулась на бок, чувствуя, как уплывающее желание покидает её тело, оставляя горечь и глупую опустошенность.
Тайфун распалялся, наверное, даже имел на это полное право - еще бы, во время самого интимного момента кошка назвала его другим именем, и да простят предки, но эта мысль все еще вызывала усмешку на губах допустившей оплошность воительницы. Реагировать, ругаться, шипеть ему в ответ Ласточка не хотела, да и что она могла ответить?
Прости, это мое дежавю?
Прости, но я правда хотела тебя, а не Филина?
Прости, что все еще помню его?
Впрочем, последний факт немного беспокоил строптивицу на подкорках сознания, и она сжала зубы, прощая Тайфуну оскорбления.
- Подумай, чем ты лучше меня, — с презрением выдал кот, на что Ласточка непонимающе подняла бровь.
- Причем здесь это? - на удивление спокойно поинтересовалась воительница, проходя языком вдоль лапы.
— Может быть, поймёшь, почему я выбрал ее, а не тебя, - попытался уколоть её самец, и на мгновение Ласточка замерла.
- Мы хотели друг от друга одну-единственную вещь, Тайфун. Семья и котята - не для меня, по-моему, это было очевидно, и если ты ждал от меня влюбленных соплей - то да, спасибо, что выбрал не меня, - пожав плечами, почти равнодушно мяукнула Ласточка вслед бурому коту, провожая его задумчивым, погрустневшим взглядом. Чертов Филин даже после своей смерти умудрялся все портить, и сейчас, в данный момент, Ласточка ощутила нахлынувшую снова тоску.
Одиночество.
У них с Тайфуном были разные демоны, и они почти умудрились их хоть как-то усмирить, а теперь она осталась одна, у разбитого корыта, гложемая хорошо припрятанным чувством вины и одиночества.

Кошка поджала под себя передние лапы, согревая конечности в том снежном месиве, которое осталось после их с Тайфуном битвы. Предки, неужели где-то лежит еще павший в охоте снегирь? Припомнив про добычу, так некрасиво забытую в столь голодный сезон, Ласточка подняла уши и принюхалась, не сразу находя припорошенную снегом красную грудку-маячок.
Как же хотелось абстрагироваться от всего. Обычной манерой поведения в конфликтных ситуациях для черно-белой кошки была и остается старая-добрая агрессия, а тут вот хотелось просто... по-слабому сделать вид, что ничего и не было.
Хотя это, конечно, бесполезно.
— Ты даже в такой момент не можешь держать свой гребанный язык за зубами, умудрившись все испортить, о каких влюблённых соплях может идти речь вообще? - распалялся старший воитель, заставляя Ласточку все глубже прятаться в свой внутренний кокон под видом абсолютной невозмутимости. Грузно поднявшись с земли, облепленная снегом, чуть взлохмаченная кошка с необычно потухшим взглядом равнодушно прошла к добытой птице и вытащила ту за крыло из снега, возвращаясь на насиженное место.
- Я молчу. Счастлив? - донеслось до Тайфуна, и в голосе почти не было стали и иронии. Плюхнув птицу себе под лапы, голодная, исхудавшая под длинной шерстью воительница остервенело рванула крыло на себя, нещадно кромсая почти тощего снегиря на мелкие кусочки. Один из таких - крыло с доброй частью своеобразного птичьего "предплечья" рухнуло под лапы бурого воителя.
- И мне плевать, - вторя Тайфуну необычно ровным голосом, устало признала Ласточка, вгрызаясь в тушку птицы и пачкая черно-белую мордашку в красный.
— Желая с тобой близости, — навстречу бурой морде почти вплотную поднялась черно-белая, окровавленная морда с уставшими, но еще не погасшими глазами-льдинками. Произнесенная, сформированная вслух мысль о том, что Тайфун все же желал её, всколыхнула что-то внутри, но быстро погасла, — последнее, что я хотел от тебя услышать — бредни о твоих забытых привязанностях, - скривился старший кот, и Ласточка добротно скривилась в ответ.
- Это давно забытое прошлое, зарытое в десятки могил, - противореча прошёптанному ранее, фыркнула черно-белая, поймав привычный настрой, - ты удивишься, но кроме... него у меня не было никого, Тайфун. Так что с подстилкой, - напоминая ярко выраженной интонацией, добавила Ласточка, - ты явно не по адресу.

лунный камень >>>

Путь выдался долгим. Бабочка двинулась домой в обход Четырёх Деревьев, основную часть пути шагая вдоль Гремящей тропы. Это имело определённые риски, зато кошка смогла набрать щедрую охапку хвоща в низине возле излюбленной тропы Чудищ. И теперь, вынырнув из туннеля под дорогой, она смело ступила на свою землю и ускорилась, с радостью вдыхая ароматы родного леса, пробивавшиеся сквозь запах хвоща. По дороге травница всё размышляла о словах Пепелинки, потом о словах Чумы, потом снова обо всём, что сказала почившая целительница. Ей было, чем занять голову по пути, а оттого до дома кошка добралась очень быстро.
День выдался солнечным, но не жарким: периодически пушистые облака тенью накрывали лес, принося с собой прохладу. Бабочка невольно улыбнулась, останавливаясь у Совиного дерева. Мышцы давали знать о своей натруженности и требовали небольшой передышки. Бережно опустив хвощ на один из выступающих корней дуба, травница осмотрелась вокруг, вовсе не собираясь валяться без дела и принимать солнечные ванны. Приметив обширные заросли пижмы, юная целительница неспешно двинулась к ним.
Кладовая совсем опустела. Нужно пополнить запасы, лучше взять несколько воителей с собой. Кошачья мята уже наверняка в цвету. Всё, всё цветет. Середина Зелёных Листьев, есть ли время лучше для пополнения запасов? И Солнцезвёзд должен выделить несколько воинов для нас, дичи сейчас вдоволь, охотников много не требуется. Отправит ли Орех меня одну? В два патруля мы собрали бы намного больше. Мыслями Бабочка была уже совсем не здесь.

— Бабочка!
Ученица целителя вздрогнула, выронив несколько собранных стеблей пижмы, и обернулась на встревоженный голос. На лице вдруг растянулась улыбка, и Бабочка замерла не в силах двинуться. Орех бежал к ней, и от его едва ли не напуганного и волнующегося вида внутри кошки затрепетала необъяснимая радость. Он не в обиде, не злится на неё и, кажется, даже не помышляет о том, чтобы отстранить её от должности. Только беспокоится.
- Орех! - слишком радостно, слишком искренне, слишком громко для неё. Может, общение с Пепелинкой так отразилось на обычно уравновешенной и суховатой кошке, а может, ей просто требовалось время в одиночестве, чтобы прийти в себя. В любом случае, Бабочка была сейчас так рада видеть наставника, что остальные мысли уже не донимали её. Она скучала.
Травница бросилась навстречу наставнику, обвивая лапками его шею и всем своим весом наваливаясь на худого Ореха. Ещё секунда - и они завалились на траву, и Бабочка принялась радостно тыкаться носом в чёрно-белую шерсть на шее кота.
- Прости, - с трудом выдавила ученица лекаря, прикрыв глаза и вслушиваясь в собственное участившееся от радости встречи сердцебиение. - Я была у Лунного Камня.
Выпустив кота из крепких объятий, Бабочка откатилась в сторону, зарываясь в свежую зелёную траву. Она умолкла на несколько секунд, не зная, как продолжить и объяснить, зачем ей всё это понадобилось. Ей хотелось, чтобы Орех всё понял, почувствовал то же, что и она, на мгновение отрешился от тех бед, что свалились на Грозовое племя... ох, предки!
- Филин, - с лица травницы мгновенно пропало блаженство, уступив место скорби и боли. - Он погиб... хотя ты знаешь, конечно, - ученица медленно села, потупив взгляд и не сразу сумев подобрать слова. - Я не подготовила его к церемонии прощания, прости. Я должна была себя контролировать, - на эту свою ошибку она не могла закрыть глаза. Надеюсь, Филин не в обиде на меня. - Филин просил передать Ласточке и тебе, что ему жаль, - неловко замолчав, оттого что не до конца понимала смысл сказанных умирающим слов, Бабочка нерешительно подняла взгляд на наставника. Как сильно он огорчён?
И всё же сейчас травница готова была выслушать упрёки от Ореха, теперь ей стало легче. Я исправлюсь. Стану лучшей, если он захочет этого.