→ главная поляна грозы

Оленехвост был рад, что Бабочка все же решила составить ему компанию. Все-таки сестре нужно было иногда ходить погулять,  чтобы развеяться. В полумрачном лесу кот чувствовал себя более-менее комфортно. Ещё не настолько близки заморозки, чтобы темнеть начинало рано, поэтому Оленехвоста не слишком смущал мрак и темнота. Он вглядывался в светленький затылок своей сестрицы для того, чтобы не терять ориентиров. И все-таки лучше им будет вернуться в лагерь, пока туда не пришли Солнцезвёзд и Орех, иначе Орех Оленехвоста точно напичкает тем же самым можжевельником.

- Знаешь, сравнение с Малиной ни к чему, - веско мяукнул Оленехвост, - боюсь, что я если в этой темноте увижу её облик, то сразу же отойду к звездным предкам.
И действительно: какой нормальный кот сунется в палатку старейшин ночью, только для того, чтобы посмотреть, как ужасающим взглядом смотрит на него взбешенная Малина?
- Ты про этот куст? - тут-то Бабочка ломанулась вперёд, будто бы рогатое имя носит она, а не сам Оленехвост. Казалось бы, может, она увидела в этом кусте какую-то давно умершую бабушку или ещё чего? Странные они, эти целители. Оленехвост догнал сестру достаточно быстро: и где она только научилась так носиться? Может, её Орех по ночам специально гоняет, чтобы тренировать выносливость?

Он с непониманием посмотрел на маленькие синенькие ягоды, искренне не понимая, как они могут помочь умирающему коту. Но Бабочке наверняка лучше виднее. По крайней мере потому, что она знает, как зовётся этот куст, а вот Оленехвост - нет. Кот не чувствовал себя от этого менее полноценным, зато был рад, что ему не нужно знать название каждого куста в этом лесу. А то этих кустов-то тут явно много.
- Не такие уж и большие тут иголки, - высказал свое наблюдение Оленехвост, как только Бабочка скрылась в поисках какого-то лопуха. Оруженосец искренне надеялся, что это название ещё какого-то куста, а не попытка Бабочки его обозвать.

Кот осторожно потянулся острой мордой к кусту, с трудом и со всей несуразностью откусывая парочку веток можжевельника и складывая его на землю. Казалось, одно неверное движение и этот же куст сожрёт его с потрохами. Так себе перспектива, поэтому кот пытался делать все максимально аккуратно.
- Бабочка! - спустя некоторое время достаточно громко позвал сестру Оленехвост, - этого достаточно?

- Если ты сегодня не сменил ей подстилку, Малина тебя и там достанет, - хмыкнула Бабочка, наконец выбрав лист побольше и вгрызшись в него зубами. Горьковатый сок попал в пасть, но за те несколько лун, проведённых за пережевыванием самых различных растений, кошка научилась спокойнее относиться к их разнящимся, но всегда противным вкусам. Порой ей даже казалось, что рецепторы на языке частично перестали воспринимать вкус.
В середине Листопада уже трудно было найти крепкий не проеденный и не порванный лист лопуха для транспортировки трав в лагерь, но Бабочке повезло. Она с огромным листом на перевес двинулась к брату, упорно пытаясь разглядеть землю под лапами, чтобы ненароком не завалиться на хвойный настил и самой не закататься в зелёное одеяльце. Двигалась она медленно, зато лопух в безопасности. Да уж, неудобно его в лагерь будет нести, но хоть вдвоём.
— Бабочка! Этого достаточно?
Ученица целителя недовольно фыркнула, словно на секунду забыла, что здесь есть кто-то кроме неё, и теперь была раздосадована. Еще пара шагов, и Бабочка рядом с Оленехвостом и его крупной добычей.
- Да-да, конечно, если наберём много, половину растеряем по дороге, - пролепетала кошка, усердно перекладывая фиолетовые ягодки с иголок на лист лопуха. Вылазка за можжевельником обещала остаться тайной и довольно быстрой. Пусть дорога в лагерь займёт немного больше времени, ведь ученикам придётся идти медленнее, но они всё равно успевали вернуться до рассвета. В лесу резко похолодало, как всегда за некоторое время перед тем, как солнце покажется над горизонтом. - Наверное, удобнее будет, если мы схватимся за противоположные концы лопуха, - всё-таки переборщила с размером. Больше не меньше, пф.
Уже наклонившись, чтобы ухватиться за сложенный пласт, Бабочка услышала странный тихий звук.
Хрусть-хрусть.
- Кто это? - кто-то определённо неаккуратно пробирался по лесу, задевая кустарники и стволы деревьев. Бабочка тревожно покосилась на брата. Патруль? Нет, с другой стороны. Кончик хвоста задрожал от волнения. Это что-то нехорошее.
Когда чёрно-белая в полоску морда резко вынырнула из-за стволов, кошка не сдержала испуганного шипения, выронив ношу и попятившись, словно пытаясь укрыться за Оленехвостом. Барсук. Это барсук. Точно он.
Здоровая зверюга двигалась к оруженосцам резво и целеустремлённо, словно всю жизнь готовилась к этой встрече. Звездоцап тебя подери, откуда ты тут взялся?! Лапы подрагивали, но ученица целителя готова была бежать так быстро, как никогда не бегала. Огромная вонючая туша внушала панический страх. А брат, загородивший её собой, кажется, даже не рассматривал подобный вариант.
- Бежать нужно. Оленехвост? - голосок дрожал от пробирающего ужаса. Даже не думай, ты, безмозглый комок...
Барсук уже был рядом. Мгновение - и кот и зверь оказались на расстоянии вытянутой лапы. Бабочка, повинуясь инстинкту отпрыгнула прочь, спасаясь от увесистого замаха. Предки милосердные...
- ОЛЕНЕХВОСТ! - кремово-чёрный исчез под грудой барсучьего меха. Сердце провалилось в желудок, так быстро стуча, словно пыталось выскочить из грудной клетки и унестись за помощью в лагерь. Пожалуйста, пусть охотники будут рядом. - ПОМОГИТЕ!
Барсук нещадно наседал, а оруженосец едва успевал оправиться от одного удара, как тут же ловил следующий. Повинуясь неизвестному самой себе порыву, Бабочка прыгнула ближе, непонятно на что надеясь, и попыталась цапнуть зверя тоненькой лапкой, однако он тут же развернулся к ней, меняя приоритеты. Но прежде чем чудовище успело коснуться ученица целителя, Оленехвост преградил ему путь, укрывая Бабочку. Та отшатнулась, всем телом дрожа и бешено ища глазами хоть что-то, что могло помочь в этой дерьмовой ситуации. Великое Звёздное племя, что это за дерьмо?!
Барсук зафырчал, наступая на оруженосцев и, видимо, больше не намереваясь игриво бороться с этими малышами. Бабочка зашипела, прижимая уши к голове. Она будет отбиваться и защищать брата сколько сможет... и как сможет. Подцепив когтями лопух, кошка высыпала все ягоды, те взметнулись в воздух и градом ударили барсука по морде. Получай, вонючее создание!

>>>главная поляна

главная поляна грозы →

Куница относительно проснулась, а погода, которая начинала показывать себя во всей красе, казалось бы и не имела никакого влияния от прошлой ночи. Всё будто бы вернулось на круги своя: но даже такая перспектива очень и очень волновала Куницу. Не всё происходит просто так. Да, и Орех должен был определённо что-то заметить. Какой-то знак от Звёздного племени, который поможет Солнцезвёзду сделать правильное решение. Правильное решение, в понятии Куницы, это свернуться и тихо-мирно сопеть друг у друга под боком, пока приходят холода, а не грызть чужие шкуры. Куница искоса посмотрела на Опалённую. Та выглядела... куда более уверенно, чем её старшая спутница, и это заставило Куницу задать самой себе немой вопрос о том, что же сподвигло Опалённую, да ещё и в такую рань идти расследовать это... барсучье дело? Так его назвать? Куница неловко улыбнулась своим мыслям.

- Надеюсь, здесь уже можно говорить громко, - обратилась к собеседнице Куница, тряхнув головой. Она была более чем уверена: барсук, если он здесь и был, то уже давно спит в своей норе и тихо-мирно радуется жизни, просто потому что никакие коты его не трогают. А то ещё придёт сюда Тайфун, своими лапами потопает и точно всех барсуков перебудит. А злющие они будут, как Ласточка вчера, просто потому что их всех подняли в неприятное время суток.
- Не думаю, что ты нуждаешься в приглашении, но, - Куница в несколько движений обогнала Опалённую, усмехнувшись в усы, - поохотимся?

Куница хитро сощурилась, глядя на юную кошку и на то, как собранно она себя ведёт. Будто бы постарела сразу же на двадцать лун вперёд, а у Куницы наоборот набралось сил. Действительно, в голове-то старшая воительница до сих пор хотела вернуться во времена того, когда они все были оруженосцами. Когда минимум проблем и забот было возложено на плечи, когда никто и ничего от тебя не требует и не ждёт. Дважды приглашать Опалённую не нужно было. Куница и без того была уверена, что она все сделает для того, чтобы принести в лагерь дичь.

Кошка в несколько сильных, грациозных движений взлетела вверх по крепкому стволу дерева, юрко очутившись на одной из низких ветвей дерева. Птичьи голоса уже раздавались вдоволь, здесь кошка могла их прекрасно слышать, вдали от земных шорохов, звуков и запахов. Здесь будто бы дышалось легче. Хорошо обтекаемое воздушным потоком тело смотрелось на ветке, словно настоящий символ грозового племени: лапы уверенно касаются грубой коры, спина выгнута, а шкура, перекликаясь с едва ли восходящим солнцем своими яркими всполохами рыжей шерсти, смотрится как дорогое, но подчеркивающее изысканность, украшение. Но всё звучало бы слишком хорошо, если бы всё это помогло хоть на мышиный хвост поймать Кунице что-то из дичи: дрозд упрямо улетал буквально из-под самого его носа, а под конец кошка не выдержала и вслух выругалась - как хорошо, что с ними нет оруженосцев. А то точно бы повторили. Даже мелкий воробушек, казалось бы, почувствовал приближение охотника и, пару раз вскочив на соседние ветки, был таков. Куница раздраженно повела пушистым хвостом, прежде чем спуститься на землю. Может, что-то из недавно волнующих так мыслей заставило её дважды упустить дичь? Кому расскажешь - засмеют и только. Старшая воительница, - мысленно саму себя передразнила Куница, прежде чем встретиться с Опалённой.

Куница слышала то, как колотится её сердце прямо под подбородком: наверняка говорит о себе одышка, несмотря на то, что кошка не сильно много активных движений уже успела сделать. Или это не из-за одышки? Куница несколько раз ещё нервно дернула кончиком хвоста, прежде чем присесть в корнях одной массивной сосны, следя за движениями Опалённой. Она в каждом шаге этой кошки видела Горлицу. В каждом её взгляде видела Горлицу. В каждом её слове она слышала свою собственную сестру, она чувствовала то, как щекой Горлица прижимается к её собственной. Как урчит ей на ухо. Но Горлицы нет рядом. А Опалённая настолько сильно напоминала её, что в сердце Куницы становилось тоскливо. В последнее время, Кунице становилось тоскливо не только из-за практического отсутствия большинства из её семьи рядом. Её семьёй уже давно стало племя.

- Ты умница, - проурчала Куница, поднимаясь на лапы. Однако уже следующий вопрос Опалённой поставил Куницу в большой ступор. Она медленно хлопнула глазами, выслушивая целиком вопрос молодой кошки, нервно сглатывая комок в горле. Неужели, так заметно?
- И что же, - посмеиваясь, сморгнула смешинки с глаз Куница, отвечая вопросом на вопрос Опалённой, - ты там видела?

Когда Куница смотрела на Солнцезвёзда, она в первую очередь видела в нём не предводителя, а отголоски того прошлого, которое сама бы хотела вернуть. Но сейчас... она бы не сказала, что Солнцезвёзд изменился. Он, безусловно, возмужал, вырос, окреп и стал завидным котом, в том числе и потому, что носил на себе клеймо предводителя. Но тот Солнцелап, которого знала Куница ещё в детстве, когда была ученицей... он жил в нём, дышал в нём и читался в каждом движении. Этого не увидит тот, кто видит в Солнцезвёзде только предводителя, способного на всё, чтобы защитить своё племя. Все видели, как рьяно рыжий кот защищает Грозовое племя, а Куница видела у него в глазах тень усталости. И тонкий, но безумно яркий огонёк надежды. Возможно, давно потухший или спрятанный ото всех, он оставался глубже, чем кто-либо мог заглянуть.

Это было максимально странно. Отношения с Тенелистым не привели ни к чему, кроме горя, драк, ссор и печали: этот отпечаток навсегда остался в голове у Куницы, куда бы она не девалась. Она до сих пор с ним на ножах, несмотря на то, что и роман уже давно в прошлом. Она ему никогда не простит. И не простила бы. Солнцезвёзд был... другим. Она видела в нём опору и в первую очередь друга, а эти всё чувства, это всё пришло позже. Она носит в себе это, носит где-то в районе сердца это долгое, зудящее чувство, которое с каждым днём все крепнет. Она за него волнуется: видит то, как выводит его из себя эта никчемная ситуация, как напрягает эта война, но он ничего не может поделать. Не может ничего поделать с этой своей мужской гордостью. И Кунице было очень горько от этого.
Куница пожимает плечами.

- Мы с ним, - обронив смешок и неловко растянув губы в улыбке, отвечает воительница, - друзья. Очень хорошие друзья.
И даже если бы пришлось, Куница бы никогда в жизни не сказала ему сейчас. Сейчас, когда ему и без неё, и без возможных романов много забот о племени, о грядущей войне, о границах... она не может повестись на поводу у своего эгоизма и удовлетворить собственные желания и собственную внутреннюю просьбу. Которая звучит внутри стойким, но ужасно тонким звоном, и не даёт никакого покоя. Опалённая ей не поверит. Не поверит же?

- Ты меня за этим сюда вытащила? - рассмеявшись, поинтересовалась Куница, - посплетничать? - воительница игриво куснула Опалённую за ушко и зябко повела плечами. То ли это от холода, то ли от волнения. А второе всё же... более вероятно.

Отредактировано Куница (17.10.2018 20:50:28)

- Было бы, что знать о нас, - Куница качает головой, с какой-то горьковатой усмешкой смотря на эту несчастную белку между лап Опалённой, - между нами действительно ничего нет. И не будет ещё долгое время, пока я не пойму, что готова к этому. Ну, или до того времени, как Ласточка на сосне свистнет, - Куница всегда улыбалась широко и ярко. Она была золотой девочкой, которой по приданию должен был достаться плохой кот. Так и случилось, вот только чары не смогли разглядеть в безобразном чудовище Тенелистом что-то чувственное. Куницу очень долго мучили прошлые отношения даже после их окончания: что-то кололо в груди. Вина ли? Или нежелание даже видеть этого кота в племени? Это было не столько грустно, сколько просто ворошило в Кунице неприятные чувства.

- Ты же понимаешь, - грустно улыбнувшись, обратилась кошка, - ему сейчас не до отношений. Не до романов, не до кошек. Ему нужно защитить племя и выдержать натиск врага. А я не та, кто будет ставить своё желание выше, чем его долг.
Куница как никто другой знала, как же Солнцезвёзд ненавидел проигрывать. Всей душой, всем своим огромным, горячим сердцем Солнцезвёзд больше всего ненавидел проигрывать. От этого страдала его гордость. А лично Куница бы не стала подвергать его этому риску. Если что-то случится, она же не устанет винить себя в этом. Это лежала настолько на поверхности, что Куница даже не стала это рассказывать. Опалённой-то это должно быть очевидно.

- О, ну, может ты хочешь послушать, как он в первый раз ловил мышей? - у Куницы за пазухой было много историй, но в последнее время она все чаще задумывалась о том, что же именно связывает её так с этими котами, с которыми они до сих пор держат связь. С Чащобником тем же, например. Но та дружба с Чащобникам была чем-то более мелким и обыденным, нежели чувства к рыжему коту. Куница и сама толком не понимала, когда это доверие и дружба-с-подначиваниями переросла в то, что Куница ищет его взгляд, ищет повод позавтракать вместе и смущается, как подросток.

Это всё сидело в ней где-то слишком глубоко, глубже, чем она бы могла достать при всем своем желании.
- Это моя тайна, - откровенно говорит Опалённой Куница, мягко положив лапу на её, - и я буду очень благодарна, если это всё действительно останется между нами. Я обязательно скажу ему, но сейчас ни я, ни он не готовы к этому. И ему это не нужно сейчас. Ему нужно не это.

Куница не сомневалась в Опалённой, это, пожалуй, была одна из тех кошек, которым Куница могла доверить свою жизнь. И в бою, и в рассказе. Куница чувствовала себя одиноким камнем в глубокой реке, берущей начало на песчаном пляже. Но даже этот путь она пройдёт с гордо поднятой головой. И никому не даст понять, как это бывает, Звёздоцап подери, больно.
- Ты же понимаешь меня, да, Опалённая? Я не могу пойти на поводу у эгоизма. Я не могу подставить его под удар из-за моих чувств, которые ещё далеко не факт, что взаимные. Пусть лучше всё остаётся так, как есть. Я и он хорошие друзья.

[indent] Все её слова звучат убедительно; для неё самой, но не для Опалённой. Кажется, Куница свято верит, что их в самом деле связывают лишь прочные дружеские отношения, пронесённые сквозь время и многочисленные события, подкреплённые поддержкой и взаимовыручкой. Но неужели за всем этим не скрывалось что-то ещё, что-то большее? Заглянув в сияющие золотом глаза напротив, Опалённая, среди груды сомнений и пропасти неопределённости, нащупала ответ, сокрытый до этого момента.
[indent] - Долгое ли?.. - задумчиво протягивает в ответ. Казалось бы, нужно было сделать всего-ничего - собраться с духом и рассказать обо всём открыто, предельно честно. Сущий пустяк, не так ли? Но именно он был самым тяжёлым шагом, на который необходимо чуть больше, чем вся отвага. Именно оголить душу, вывернуть себя наизнанку, открыть дорогу к разуму и сердцу, позволяя кому-то изучить всю подноготную, было невообразимо тяжело даже столь отзывчивой и откровенной особе, как Куница.
[indent] Пожалуй, окажись Опалённая на её месте - предпочла бы молчать до последнего. Ей и вовсе всё это чуждо, хотя на деле скорее просто тягостно по-настоящему впустить кого-то в свою жизнь настолько близко. Страх потерять их спустя время оказался сильнее, прочно укоренившись в душе. Уж лучше в этом плане быть одной. Так ей проще. Так ей спокойнее. По крайней мере, было до какого-то момента, когда все убеждения не стали трещать по швам вместе с выстроенной стеной, ограждающей её от чувств.
[indent] - Знаешь, - вкрадчиво, на выдохе, переводя взгляд куда-то в сторону, к горизонту, самый низ которого уже начинал степенно приобретать более светлый оттенок, разгоняя густую темноту. - ему ведь не станет легче со временем, и предводителем он быть не перестанет, - груз ответственности, лежащий на его плечах, всегда будет пытаться придавить к земле, но не только от него зависит умение справляться с этим: если рядом не окажется тех, кто поддержит, легко можно сломаться. - так не лучше, если с ним будет кто-то, кто относится к нему как ты? - снова переводит взгляд на собеседницу и мягко улыбается.
[indent] Поддержка важна всегда, но во многом она разнилась: одно дело, когда её оказывало племя, другое - тот, кто любит. Опалённая понимала чувства Куницы, и отчего-то считала, что предводитель хоть отчасти испытывает к ней нечто похожее. Разумеется, ему тяжело - другой вопрос, кому нет? Долг будет идти вровень с каждым воителем до скончания веков и не исчезнет никогда, но разве это повод отказываться от собственных желаний? Особенно, если они могли принести лишь нечто куда более согревающее и успокаивающее.
[indent] - Конечно, Куница, - коротко кивает. - я нема, как рыба, - она не стала настаивать - возможно, ей в самом деле нужно время. Говорят, оно лечит. Говорят, с ним всё проходит. Опалённая сама в это не верила: ни Звездоцапа не проходит, и ничего не забывается - можно лишь научиться жить с этим. Рана Куницы, оставленная на сердце Тенелистым, уже затянулась, но страх быть вновь преданной никуда не делся, и это было главной проблемой. Когда-нибудь она перестанет бояться, что при прикосновении к белёсому рубцу швы разойдутся, но пока ревностно охраняла себя от любой возможности повторения прошлого, и Опалённая не могла винить её в этом. - я только хочу, чтобы ты была счастлива, - усмехается, понимая, что говорит совсем как мать, а не дочь, и добавляет. - вы оба.
[indent] - Вы этого заслуживаете.
[indent] Солнцезвёзд ведь был далеко не последним котом и в жизни Опалённой. Когда-то он помог ей, поддержал и сказал, что она может на него рассчитывать - пёстрая в этом ни на секунду не усомнилась. Она видит, как тяжело порой ему бывает, видит эту прекрасно скрываемую усталость и подавляемое смятение; видит, потому что в этом они с ним похожи. Оба предпочитают держать всё в себе, оба стараются справляться с любыми сложностями сами, а значит им обоим было нелегко. Именно поэтому сейчас Опалённая сама старается помочь ему и просто быть рядом, пусть даже он и не просит. Кажется, пришла пора ей думать о тех, кто когда-то думал о ней.
[indent] И едва Опалённая хотела чуть больше разузнать о той наверняка занимательной истории про охоту на мышей [проще - перевести тему], как со стороны послышались чьи-то шаги. Мышцы самопроизвольно напряглись, а глаза блуждали меж растительности, выискивая виновника звука, но двигаться в его сторону грозовая не спешила - уж больно знакомой показалась поступь, как, впрочем, и запах. И правда: спустя несколько секунд на поляне появилась бурая фигура - можно расслабиться [или нет].
[indent] - И тебе доброе утро, - окинув появившегося Тайфуна холодным взглядом, проговорила Опалённая. - думаю, будь он здесь - не дал бы нам вести столь мирную беседу, - снова смотрит по сторонам, обращая внимание на свежепойманную белку. Кажется, не у одной Опалённой день начался весьма недурно. - но можешь убедиться сам, - всё-таки если барсук уже появлялся здесь, значит не исключён второй его визит. Хотя теперь встреча с хищным зверем перестала казаться столь ужасной - присутствие Тайфуна заставляло нервничать гораздо сильнее, и чтобы это заметила Куница хотелось в последнюю очередь.

[nick]Никифор[/nick][status]корешочек[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2M54t.jpg[/icon]

Эти котята - нет, громадные, взрослые коты! - напугали мелкого барсука до усрачки. Никифор успел подрасти в размерах, но головой оставался все еще малышом-барсучонком, который сейчас, забившись в коряги огромной старой сосны, трясся.
Он слышал шипящие разговоры таких же, как те, что даже царапнуть его успели. И почему он не откусил тому бежеватому хвост!
Мелкие царапульки ныли, и барсук рисковал изредка провести по ним языком, то и дело косясь в сторону трех здоровенных кошаков. Ему приходилось выглядывать из своего укрытия очень осторожненько, поскольку вчерашняя неадекватная реакция двух молодых поразила его до глубины души: где это видано, чтобы добыча так изворачивалась и кусалась-то, а? Стоило Никифору разок-другой прижать особо буйного к земле, он тут же выпускал коготки и так больно впивался, что хотелось фырчать - обиженно и надуто.
А казалось, что у него мягкие лапки! Ну вот откуда там взялись эти шипы?
Черные глазки-бусинки уставились на огромные и кажущиеся такими мягкими лапы Тайфуна. Барсучонок сглотнул: это ж какие шипы там могут быть спрятаны?
Его немного трясло, но он боялся пошевелиться. До котов было около пятнадцати лисьих хвостов, может и поболее, но он боялся пошевелиться. Каждый раз, когда заговаривал самец, Никифор мысленно верещал: почему, ну почему он не убежал домой, как учила его мама, еще ночью? Зачем он забивался под эту корягу, если его пухлый зад почти не вмещался в нее?
Он боялся. Точка пика нарастала, в горлу подступала тошнота, в ушах стучал пульс. Лапы с большими тупыми когтями скребли под собой землю, и нечто взрослое, что стало появляться в душе подрастающего барсука, окончательно сдалось перед детским порывом.
Всхлипнув, малыш в ужасе взревел, закрыв глаза.
Он звал маму.

Тайфун кивнул, не сомневаясь в предусмотрительности воительниц, и скользнул взглядом по Опалённой, почти физически ощущая все то же едва уловимое напряжение между ними, однако навязчивый запах не оставлял его в покое, пробивая лёгкие сгустившимся животным ароматом.

Их отвлёк резкий, пронзительный вой, доносящийся с периферии. Янтарные радужки угрожающе сверкнули синхронно с хрустом ломающихся под неосторожными шагами сучьями и вторящим первому, не менее режущим слух, ревом — ему не нужно было оборачиваться, чтобы распознать в этих звуках сущность. Тайфун лишь успел пропустить в голове мысль о благополучном стечении обстоятельств с последующим осознанием того, как во время он здесь появился — в такие моменты, впору было бы истово уверовать в искомое всевластие предков. Однако послать на растерзание своим детищам разъяренную матку - действительно считалось у тех рациональным?

Опалённая бросилась первой, вызывая в груди бурю неистового рычания; напомнив себе после как следует проехаться этой «бравой пташке» по ушам за столь рьяную самоотверженность, он, раздвинув плечи и напрягая перекатывающиеся под вздыбившейся шкурой мышцы, буйволом ринулся наперерез, намереваясь оставить ощутимую вмятину на вражеском боку, когда амбалистая самка с затаенной в массивном теле ловкостью крутанулась на месте, блокируя доступ к любым уязвимым точкам, под вихрем сокрушительной звериной силы заставляя воителя хорошенько приложиться головой к земле.

[indent] Невозможно было не заметить этот красноречивый взгляд, который кинул Тайфун на Опалённую. Куница многозначительно приподняла брови, скосив на молодую кошку глаза. Она обязательно потом расспросит её, точно так же, как позволила себе Опалённая наглость расспросить её. Куница не любила сплетничать, но она не считала этот откровенный разговор сплетнями. Она же не поливала никого грязью и не отзывалась ни о ком. Просто говорила о своих самых искренних чувствах, которые когда-либо испытывала.

[indent] Пронзительный вой заставил Куницу встрепенуться, машинально своим телом закрыв Опалённую. Это было что-то внутреннее, что-то больше инстинктивное, нежели обдуманное. Кошка медленно, дрожащим взглядом обводит пустую до этого момента поляну, когда вою отвечает настоящий животный рёв. Такой рёв, что у котов могло бы позалаживать к Звездоцапу уши. А уже в следующий момент каждая иголочка на земле затряслась от шагов гигантской барсучихи, которая приближалась. Становилась всё ближе и ближе, раззевая свою уродливую, вонючую пасть, от которой несло смертью и ужасом за многие лисьи хвосты.

[indent] - Беж... - она не успела даже произнести даже слова, как Опалённая, ошпаренной кошкой выскакивая из-за её спины вздыбила загривок и с бойкостью молодой кошки рванула вперёд, - ОПАЛЁННАЯ! -  голос Куницы сорвался на хрип, но в тот момент, когда следом рванул и Тайфун, уверенными и четкими движениями выбрасывая лапы вперёд. Кунице ничего не оставалось, кроме как оттолкнуться пружинистыми лапами от земли и в несколько прыжков догнать вырвавшихся вперёд воителей. Это была крайне глупая мысль, - промелькнуло в голове у Куницы, но отступать уже было слишком поздно. Они отважной тройкой неслись, возможно, прямо навстречу своей собственной смерти.

[indent] Куница предпринимает первую попытку дать этой барсучихе понять, кто в лесу хозяин: атака сверху - Куница судорожно пролетает мимо, подняв за собой кучу пыли  и столп из иголок, гортанное рычание, которое, казалось бы, шло из самых недр горла у этой кошки:
[indent] - Не трогай МОЮ дочь, мерзавка! - этот голос почти тонет в огромной какофонии звуков, когда у старшей воительницы вышибает воздух из лёгких.  Сейчас не время! Не время! И без разбора Куница кидается обратно к группе, вздыбив пестрый загривок и готовясь выцарапать барсучихе глаза, если понадобится.