< из небытия

Лапы упорно покалывало еще с полудня. И сердце было не на месте. И вроде в племени все шло так же как и до этого, даже дрянная погода не так сильно его волновала, но находиться на одном месте с каждым часом становилось все более невыносимо. Патруль, наблюдение за чужими тренировкам. Еле-еле он заставил проглотить себя кусок подмерзшей дичи на ужин, а после не выдержав, буркнул, что отправляется в патруль и был таков. Может, пропажа Темноводья на него так повлияла? Если раньше он в основном переживал из-за внезапно свалившегося назначения и того, что должен что-то доказать старшим воителям, то теперь, когда он привык к своим обязанностям и роли в племени, найти причину беспокойства стало трудно.

Снег пушистыми хлопьями оседал на шерсти, впрочем Истлевший, родившийся и выросший в Речном племени влаги совсем не боялся, а только иногда раздраженно подергивал хвостом, когда мелких хлопьев прилипало слишком много. Было тихо. Он ленивой рысцой оббежал уже половину границ прежде чем послышались хруст, прерывистая ругань и плеск воды.
Черная кошачья макушка то и дело показывалась над поверхностью, а после скрывалась под водой. Не раздумывая ни секунды, Истлевший рванул в сторону бедолаги, упорно подавляя воспоминания о той самой битве.
Каждый речной кот еще с детской знал насколько опасна река сама по себе. И насколько более смертоносной ее делают дробящиеся льдины.
- Сюда! Греби сюда! - он не знал слышит ли его кошка, но кричал зычно, громко - как только мог, семеня вдоль берега за ней и молясь, что бы течение не толкнуло ее головой о кусок грязно-серого льда.

Кошка была уже не так далеко от берега, но течение то и дело оттолкивало ее, а под лапами разваливалась корка льда, не давая той найти опору. Сделав пару шагов вдоль берега и примерившись, рыжий дождался, когда кошка в очередной раз кинется в надежде на спасение на лед около берега, и ринулся навстречу, стараясь сохранить опору под задними лапами, а передней впуская все когти в черную шкуру. Только бы зацепиться, только бы подтянуть чуть ближе. Холодная вода облизнула и его конечности, неприятными иглами заколола лапы. Но у него получилось, не смотря на ругань, подтянуть беднягу чуть ближе, впиться в загривок зубами и резко дернуть ее на себя. Ему было не важно насколько это больно - им нужно было оказаться на суше. Не разжимая зубов он оттаскивает ее к облысевшим кустам - подальше от берега, в попытке хоть как-то защитить промокшее тело от ветра.
Он дает ей откашляться и грубо, остервенело проходит языком по хребту, вылизывает уши, убирая лишнюю влагу и стараясь согреть.

- Какого цапа тебя понесло купаться, когда на реке стоит лед, мышеголовая? - не прекращая попыток высушить и согреть кидает он. Не столько со зла, сколько с нежелания видеть еще хоть раз, как мирные и дружелюбные к его племени воды утаскивают на дно очередную жертву.

Черная так вертелась под лапами, словно змея, что у Истлевшего не было никаких сомнений - сумрачная кошка. Но вопрос о том, как ее занесло сюда, можно было оставить на потом. Как и выговор. Сейчас было важно другое, так что как кошка не сопротивлялась, Истлевший просто подгребал лапой дрожащее тельце ближе и продолжал то, что начал до этого. Шерсть становилась чуть суше, но она не переставала трястись, что-то глупое отвечая на его ворчание.

— Ты и яркий, и тёплый, как огонёк, - глашатай чуть не подавился и замер. Почему-то эта совершенно неожиданная характеристика совершенно выбила его из равновесия, и он только сейчас почувствовал, как собственное сердце тяжело, гулко билось о ребра - не то от пережитого, подавленного страха и скачка адреналина, не то от чего-то другого. Державшийся с того самого дня особняком, он подпускал так близко к себе только целителя, а что бы самому прижаться и пытаться согреть кого-то - никогда. Но это то, что он должен был делать, то, от чего не мог отмахнуться. Будоражило, заставляло нервничать ощущение ледяной шерсти и жаркого тела под ней. — С-спасибо.

Слова, что услышать от любого сумрачного воителя, было сродни чуду. Он лишь коротко кивнул, принимая благодарность. Им повезло, что ветер буйствовал не так, как на днях, так что даже это худое укрытие помогало.
- Я переведу тебя через реку, - одна она все равно не справится в таком состоянии. - И дождемся патруля твоего племени. Но позже.

Решение, принятое им сейчас, не было правильным, хоть вариантов было и не так много - привести ныряльщицу в собственный лагерь, где есть вероятность истощить и без того драгоценные и скудные целительские припасы. Можно было прямо сейчас обойти реку в том месте, где лед был толще всего и проводить кошку до ее собственного лагеря. Что могло обернуться неприятностями для него, да и новая знакомая находилась не в том состоянии, что бы совершать марш-бросок прямо сейчас.
Так что он лег рядом, поджимая под себя лапы, вжимаясь всем телом в еще подрагивающий смольный бок, обвив кошку пушистым хвостом, надеясь что так ей будет достаточно тепло.

- Итак, - вздохнув, спокойно и терпеливо начал он. - Что заставило сумрачную воительницу забраться так далеко? И особенно к реке? Неужели на ваших территориях все так худо с дичью? Или изгнание?

— Я и сама прекрасно дойду!

Истлевший протяжно выдохнул, посмотрел на кошку, которую все еще била дрожь, на реку, со стороны которой все еще слышалось потрескивание льда, снова на кошку. Не затем он ей помогал, что бы она ненароком утопилась на обратном пути, так что если нужно будет, то он просто прижмет ее к земле пока та не образумится - лучше пара ушибов и царапин, чем захлебнуться в ледяном потоке. В крайне случае он просто перетащит ее, держа за шкуру. А там уж как та сама решит.

Адреналин схлынул, но налет легкой злости на глупость неосторожной кошки остался. И тут та будто немного присмирела, разглядев его поближе. Пусть так.
— У нас худо с пустоголовыми, блохошкурыми, вероломными котами, а не с дичью. - в ее голосе сквозила такая горечь, злость и обида, что Истлевшему стало даже жаль ее. С ним редко делились чем-то сокровенным, еще реже показывали свою боль. В том была и его вина, учитывая сколько лун он не подпускал никого близко и держал дистанцию. Даже сейчас, когда казалось, что отношения с соплеменниками наладились, а жалобы Жабы он был бы готов выслушивать хоть каждый вечер, если бы у той было желание и время делиться, все равно чувствовал, что его сторонились, ограничиваясь приятельскими короткими беседами, да уважительными кивками. — Просто иногда хочется содрать кое-чью шкуру, но, представь себе, даже в племени Теней так делать нельзя.

В тот момент, когда он поймал взгляд желтых глаз цвета опавшей листвы, будто провалился в них, прекрасно распознавая ту гамму чувств, что в них плескалась. В голове пронесся образ полосатого кота, пропавшего так же внезапно, как и появившегося когда в его жизни.
- О, мне прекрасно знакомо это чувство... - хищно, горько растянулся он в короткой, совсем не веселой улыбке.

Он так никому и не рассказал что же такое случилось тогда на утёсах после его посвящения. И почему ему тогда пришлось тащить Темноводье с разодранным плечом и сломанной костью до лагеря. Никому он и не рассказал о том, что он делал и где был, когда пропал после этого. Но то самое чувство, когда мышцы горят и кровь бьет в голове настолько, что ослепляет в ярости, когда становится физически больно и невыносимо от бездействия... Он не хотел бы больше никогда этого испытывать.
От кошки не пахло чужой кровью - значит ей удалось сдержаться.

Молчание затягивалось, все это время он так и смотрел прямо на нее, но провалившись в собственные воспоминания.
Внезапное осознание собственного одиночества не толкало его скорее возвращаться в лагерь - что его там ждет? Суетящиеся в своих заботах соплеменники, дружеское воркование между ними, где ему самому не будет места. Он оправдывал себя тем, что этой незнакомке сейчас помощь была нужнее. Глубоко внутри ему хотелось чувствовать себя нужным. Без него она сейчас замерзнет и едва ли пересечет реку. Он ведь должен помочь такой же воительнице, как и он сам?

- Истлевший. - не отворачиваясь представился он на всякий случай, ожидая, что кошка назовет свое имя в ответ.

— Ах, меня спас сам глашатай, - кошка театрально вздохнула, ему даже показалось что она чуть сильнее прижалась к нему. — Не могу сказать, что имею что-то против, но разве у глашатаев нет более важных занятий, чем спасать прекрасных дам за границами своего племени?
- Племя не сгорит до тла не будь меня недолго вечером. - он усмехнулся - часто бывало такое, что только он решал отдохнуть, как тут же кому-то становился нужен и наоборот. - Дела меня не догонят, если я достаточно далеко от них. Я думаю, ты должна в полной мере разделять желание оказаться ото всех подальше. А глашатаи такие же коты как и все.

Вечер не был плохим. Сейчас, лежа бок о бок с малознакомой кошкой ему было теплее, чем в родном лагере. И это ощущение - новое, неизведанное, покалывающее изнутри...
- А тебе самой не страшно, - Истлевший потянул передние лапы, будто невзначай демонстрируя когти. - Что какой-нибудь воитель из вражеского племени решит спустить с тебя твою очаровательную влажную шкурку?

Пусть воители племени Теней славились своей хитростью и изворотливостью, но если бы вместо того что бы прижаться и согреть, рыжий кот решил бы прижать к земле... Вжать всем весом в стылую землю и подрать смольную спину и бока, окропить кровью белый настил, кто бы помог ей? А ведь могло быть и того хуже.
- Племя - это семья, которая всегда поможет. Так должно быть. - ему было жарко, он отвлекал себя и пытался сделать все, что бы новая знакомая не заметила его внезапной растерянности. - А обидчику всегда можно прикусить невзначай хвост.

Но кому нужны были его нравоучения? Неужели он настолько свыкся с ролью глашатая, что воспитательные наставления сами по себе срывались с его губ вместо простого неловкого молчания? Сможет ли когда-нибудь Истлевший так же прижавшись боком и говоря о ерунде проводить вечера в лагере с подругой?

Он не знал. А поэтому совершенно не спешил заканчивать эту внезапную встречу. Несмотря на то, что небо стремительно потемнело.