с главной поляны Речного племени >>>
[indent] Наверное, он бы мог отказаться и имел бы на это полное право, потому что, в отличие от этих рыбомордых жирдяев, его собственное племя ощутимо пострадало в разгоревшемся на ветряных пустошах пожаре, но… Он то ли не смог этого сделать в угоду собственным принципам, которые назойливыми червями слишком давно засели в глубине его чёрствой и объятой туманом тайны души, то ли просто не захотел оставлять своих соплеменников, с которыми вовсе не был близок и дружен, но которых ценил как-то по-своему, в отголосках той беды, что приключилась с ними предыдущим днем. Порой даже таким, как Сорокопут, бывало из-за чего пойти на уступки окружающему и так нелюбимому им миру и даже незатейливо проявить акт некой доброты и благодетельности по отношению к ненавязчивой просьбе молодого кота, пусть в чернявой голове весь недолгий путь и крутилась забавляющая мысль о том, что картина укушенных спутников явно бы неплохо улучшила этот непутный день. Разве что разболевшаяся ещё по пути в речной лагерь с Совета задняя лапа и вдруг решившая напомнить о себе старая, уже давно зажившая, но оставшаяся ощутимым рубцом как на конечности, так и на памяти травма неприятным осадком буквально заставляла молодого кота частично прихрамывать и неторопливо плестись в самом конце незамысловатой процессии.

[indent] Смольник что-то бормотал себе под нос и подобно тонкотелой змее скользил меж остатков зеленоватых зарослей различных кустарников и старинных, уже наверняка обветшалых да прогнивших изнутри балок да палок разрушенных частоколов, Тростник, от чего-то уверенный в том, что его внимательно слушают и ветряные коты не знают, как правильно нужно работать с пчёлами и их ульями, тоже шумно распалялся об их опасном приключении, в то время как самый старший этого небольшой патруля черногривый воитель лишь скептичным взглядом обводил местами обрушенное строение чуть впереди перед ними и пытался составить в своей голове хотя бы минимальный план. Терпеливо дожидаясь чётких и окончательных распоряжений и недоверчиво осматриваясь по сторонам в поисках их конечной цели, Сорокопут размеренно покачивал кончиком чуть искривлённого хвоста и продолжал привычно сохранять спокойное, безразличное молчание, впрочем, не упуская обращения к нему младшего брата и следом за ним устремляясь к их сегодняшней добыче. Уверенный в неудачности и даже, возможно, некоторой опасности всей этой затеи, чернявый без особого энтузиазма и с совершенно точно недовольным выражением морды всматривался в похожие на какие-то плотные намотки грязной паутины ульи и недоверчиво щурил ярко-жёлтые глаза.

[indent] Фактически, старший воитель вполне мог бы счесть план своего соплеменника и родственника по совместительству даже немножечко умным, если бы в конечном итоге тот не повис неподвижной длинной тушей и не стал похож на чёрную соплю, поэтому всей реакцией ветряка на такие действия стал лишь громкий злорадствующий смешок. Хотелось бы посмотреть, изучить, дождаться на ровной и устойчивой землей того, что же юный Смольник придумает в сложившейся ситуации и как спасётся от неприятного приземления далеко не на лапы с захваченным в плен ульем, да вот только до треугольных ушей охотника вдруг неожиданно донеслось мерное, будто бы расположившиеся ещё где-то очень далеко, но знакомое до лёгкой дрожи однотонное гудение. Цокнув языком от досады и медленно накатывающего осознания, кто из здесь присутствующих мог бы издавать такой звук, кот без промедлений и долгих размышлений широкими прыжками забрался на более или менее устойчивую балку под самым потолком и спешными шагами приблизился к одной из сегодняшней добычи, уже выпуская когти для решающего удара.

[indent] — Убирайтесь отсюда, как только соберёте мёд. Второй улей я сам добуду, — чётко, без промаха сбивая серый дом обычно безобидных пчёл, холодно рыкнул Сорокопут и двинулся в сторону второго улья.

Смольник просчитался.

Обычно его веса с лихвой хватило бы на оба таких улья, но принесенный засухой голод и попрятавшаяся с наступлением холодов дичь внесли свои корректировки в телосложение ветряка. Воитель был сух, как щепка - казалось, ударь посильнее, и надломится. Брюхо липло к остро выступающему позвоночнику, и даже высокий рост не давал преимущества в силовых приемах.
Нужно было залезть наверх и сбить улей оттуда; что впоследствии и сделал старший воитель, понаблюдав за возней своего младшего товарища со стороны.

Все это Смольник осознал в тот короткий миг, что он провел в свободном полете (падении?) в обнимку со столь драгоценным для целителей и их подопечных грузом. Искреннее спасибо матушке-природе и натренированным рефлексам бывалого воина: в последний момент черношкурый извернулся, выпустил свою ношу и приземлился на все четыре лапы, лишь немного качнувшись прежде, чем снова поймать баланс.

Пчелиное гнездо с глухим хрустом упало на твердую, прихваченную морозцем землю. По гладкой внешней поверхности зазмеилась едва заметная трещина. Тростник без промедления кинулся к улью и твердой лапой уверенно разделил тот на неравные по размеру части.

— Убирайтесь отсюда, как только соберёте мёд. Второй улей я сам добуду,- не мог же Сорокопут ожидать, что он просто бросит его один на один с ульем под самой крышей гнезда Двуногих и хромотой в довесок? Смольник обернулся в сторону забора, чтобы увидеть удаляющуюся серую спину речного ученика целительницы. Видимо, именно этого старший ветряк от них и хотел. От него.

Воитель упрямо стиснул зубы. Не дождется.

Он подхватил оставленный Тростником наполненный медом кусок улья и спешно оттащил тот подальше от пчел и развороченных остатков их серого жилища. Смольник знал, что он здорово рискует получить целый ворох жал в качестве единственной благодарности за свое беспокойство. Но… порой кот был не меньшим упрямцем, чем остальные его братья. А то и большим.
- Я остаюсь. Что ты задумал? - вопросительно мяукнул он Сорокопуту, не скрывая беспокойства в голосе. Смольник оставался на земле - но это только пока. Ветряк напружинил задние лапы, готовый вновь отправиться на покорение высоких балок постройки Двуногих, теперь уже намного более уверенный в своей способности забраться на верхотуру и не прибегая к навыкам грозового древолаза.

Отредактировано Смольник (10.12.2021 20:41:31)

[indent]Ну, что ж, тут Смольник сам виноват - под саркастичный ответ он подставился со всей очевидностью попытавшегося улизнуть из яслей однолунного котенка. Сорокопут, конечно же, не упустил шанса поязвить в его сторону - но воитель знал, с кем имеет дело, и к грубости был более, чем готов. Луны совместной жизни в роли… пусть не одной семьи, но соплеменников и соседей по палатке сделали свое дело. Колкие слова соскользнули со шкуры, словно капли воды, только потемневшие полосы позади остались. Беспокойство ветряка слегка притупилось, но до конца не утихло.
[indent]Да, остался поглазеть. Поглазеть, пройдет ли все гладко или опять покатится цапу под хвост и потребует его срочного вмешательства.
[indent]— Если не хочешь покусанного подхвостья, то я ещё даю тебе шанс уйти. Смольник уже успел разок отбросить предыдущий столь "любезно предоставленный" шанс одним взмахом длинного хвоста. С чего Сорокопут решил, что он нуждается во втором?
[indent]”Все, кто собирались уйти, уже ушли.” И с теоретически покусанным подхвостьем ветряк почти успел смириться.
[indent]- Значит, вместе уйдем, - негромко, словно опасаясь потревожить сон полосатых комочков ярости, ответил Смольник. Кот задрал голову наверх и сузил глаза, вынужденный прищуриваться против света. Он был уверен, что старший воитель его услышит - или перейдет “ в нападение” не дождавшись его ухода: не будет же кот торчать под крышей вечно, в надежде переупрямить младшего товарища.
[indent]Вскарабкаться наверх одно дело, а вот спрыгивать с высоты, да еще с ульем наперевес - это уже совсем другой разговор. Да и разделывать медовые соты удобнее вдвоем; один разбивает, второй хватает - сберегая котам драгоценные мгновения относительной безопасности, пока стражи сладкой субстанции еще не успели очухаться ото сна. Смольник наблюдал за Сорокопутом цепко и внимательно, не скрывая своей сосредоточенности на действиях черношкурого.
[indent]Не скрывая своей готовности присоединиться.

начало игры.

Земля спала, укрывшись белой шерстью, — нежнейший ветер гнал снег вдоль нехоженых троп, сбивая белых мух в кучные стайки. Бархатница шла осторожно: ей хотелось было погнаться за детьми метели, однако внезапно особая "взрослость" придавила её к земле и не дала двинуться с места. И всё же кошка задумчиво ударила по земле, которая заиграла всполохами серебряного пламени: было холодно, сугробы были рыхлыми, вся прогулка напоминала купание в подстилке из камышового пуха. Она снова подумала о ветре, о снеге, но уже без былого участия, — "я скучаю по зелёным листьям". Ветер толкнул её в плечо, снежинки забились под самый подшёрсток... Они казались новорождёнными и слабыми мальками в целой реке из молока, и это поэтичное сравнение вынудило её даже остановиться на секунду и помотать головой. Бархатница следила, — ей было не свойственно восхищаться мелочами пейзажа, однако тихий вечер и отсутствие сора в голове сами располагали к размышлению о высоком и прекрасном. Взглядом она чертила им путь: снежинки петляли меж бугристых стволов сероватых яблонь и растворялись вдали, становясь незаметными глазу на земле.

Опускался бархатный приятный на ощупь бархатный вечер. Солнце, закатившиеся за горизонт, выкачало остатки цвета из брошенного сада, и теперь остался лишь один цвет — рыжая отметина на морде горела путеводным огоньком, тёмное тельце пробиралось сквозь снег, — она всё же имела ориентир... её шаг вторил свежей тропе, которая оставила её соплеменница. Запах был слаб, но Бархатница отчётливо выбирала знакомые нотки в жгучем холодном воздухе. Ученица вскинула голову и вытянулась, пристав на самые цыпочки, ведь [ну не показалось же ей?] нечто на расстоянии пяти лисьих хвостов шевельнулось и внесло хаос в безжизненные пейзажи яблоневого сада.

— Вишня?

Да, Вишня. Она лишь казалась большой за счёт длинной шерсти, — для Бархатницы это было важно, в любом случае, новоиспечённая воительница давно перегнала довольно юную подругу. Какое-то время назад, буквально недавно они вместе ещё ходили на тренировки: малышка всегда ценила дельные советы старших, а общение с Вишенкой [тогда ещё Вишенкой] делало всё внутри таким сладким... её было приятно слушать, — и прислушиваться, конечно, кхм. Впрочем, эта встреча была незагаданной, поскольку Бархатнице как бы неожиданно случилось выйти на следы соплеменницы. Наверное, но это неточно, — в любом случае, шляться по лесу в одиночестве было куда скучнее, чем если бы вдруг у малютки появилось достойное сопровождение. Кроме того... ей всяко хотелось обсудить тонкости новой жизни юной соплеменницы, ведь знания и подготовка никогда не бывают лишними...

До посвящения всего четыре луны. Четыре луны! Считай, что всего ничего... Мысли об этом заставили Бархатницу вдруг занервничать...

<-- Речной берег

Росомаха не мог не заметить, как неожиданно и быстро изменилось вдруг поведение Жженой, и как, вместо недовольства и агрессии, она ответила ему определенным дружелюбием. Пожалуй, хорошее отношение в нужный момент творит чудеса, и серый кот улыбнулся своей спутнице, прищурясь на мгновение.
— Водись там рыба, я бы сразу же повел тебя туда, — произнес он, качая головой и окидывая спутницу внимательным взглядом, — Но ее там нет, поэтому просто предлагаю погреться. А там, может, и грызунов половим: им это местечко нравится.
Он улыбнулся.
Холодная река оставалась за их спинами. Место, к которому исполин двигался, было не столь близко, как хотелось бы. Снег забивался под шерсть, застилал видимость. Лапы тонули в особо рыхлых сугробах. Идти было тяжело, и Росомаха порой останавливался, чтобы взглянуть на спутницу и убедиться, что та справляется. В шутку он готов был предложить потащить ее за шкирку: ему двигаться было явно проще. Но кот удерживался вовремя, чтобы не получить по носу и не испортить едва установившуюся связь. Скоро каменные стены полуразрушенной постройки предстали перед их глазами. Серый кот остановился на мгновение, из пасти вырвалось облачко пара.
— Почти пришли, — мяукнул он, ускорившись.
Скоро над головой возникла крыша. Внутри дома, пусть сюда и проник местами снег, было суше и, казалось, теплее. Оставалось лишь найти местечко, где они могли бы устроиться, пока не станет спокойнее. Росомаха остановился посреди комнаты, огляделся, останавливая взор на воительнице.
— Ну, как тебе? — поинтересовался он.

Восклики восхищения за спиной отозвались усмешкой на губах серого исполина, в голове всплыли слова Цербере об обустройстве жилья в таких местах. И невольно Росомаха действительно задумался о том на пару мгновений. Здесь было все необходимое, но они из принципа продолжила ютиться в открытом, малозащищенном от непогоды лагере, строить палатки, что-то постоянно придумывать и возводить свое старание в культ, когда в действительности все было гораздо проще, но признаться в этом даже себе порой было крайне тяжело. Они делали столько бесполезных вещей, что, задумываясь о них время от времени, Росомаха задавался вопросом о том, сколько же значила в действительности жизнь отдельного воителя, и с неудовольствием находил неутешительный ответ на свои изыскания. Кажется, он давно перестал воспринимать племя как часть своей семьи, выделив в том лишь небольшую группу, которая могла бы называться им "близкой".
— Поваляемся, потом поохотимся? — Росомаха обернулся. На губах его еще играла усмешка, Жженая только закончила говорить. За стенами заброшенного гнезда двуногих бушевала непогода. Прошло всего несколько мгновений. Мир за них еще нисколько не изменился.
— Кажется, тут было что-то вроде подстилок двуногих, если ты заинтересована, — подначивая кошку на победу лени, протянул серый воин, хитро прищурившись и подмигнув той, будто приглашая, — К слову, они достаточно мягкие. И есть под чем согреться.
Конечно, полагать, что воин после встречи с черным бродягой больше не наведается сюда, было бы слишком наивно. Как наивно было бы полагать, что серый не задумается о том, чтобы зайти дальше, даже если его старый приятель больше не появлялся на Речных землях.

— Какие у вас предложения неприличные! А как же "в первую очередь накормить племя"?
Рваный смех сорвался с губ исполина, он прищурился, взглянув на свою собеседницу озорливо, и осклабился, едва та произнесла следующую фразу.
— Заметь, я не предлагал есть пойманное, — протянул кот и неожиданно сделал широкий шаг, оказался рядом, взглянул на воительницу внимательно, испытывающе. Склонись он еще совсем немного ближе, его дыхание бы защекотало чужую кожу, но пока он был аккуратен к тому, чтобы не слишком навязчиво нарушать чужие границы. Серые глаза, блеснувшие в уютном полумраке Гнезда Двуногих, будто говорили, что Росомаха поймал спутницу на маленьком секрете или потаенном желании, но улыбка подсказывала расположение и своеобразную несерьезность. Ему было интересно, насколько далеко могла бы зайти Жженая на самом деле. Впрочем, не одна.
Да, сейчас ему, в противовес первому впечатлению, наконец стало любопытно. Либо столь дурно на него влияли стены чужого убежища, столь далекого от привычного лагеря или любого иного речного пейзажа.
— А откуда ты, собственно, так много знаешь о том, где тут можно поваляться и погреться?
Росомаха отстранился, принял более сдержанный вид, но на губах еще задержалась усмешка. Взгляд пробежался по комнате, отмечая уже ни на раз изученные детали. Кажется, он ощущал, что, совершив подобный акт, собеседница испытала своеобразный неуют, но не смог разделить ее чувства.
— Боюсь, если я расскажу, ты сочтешь меня еще более "вульгарным", — шутливо мяукнул молодой воин, дернув усами и прищурившись. Его взгляд упал на полосатую шерстку Жженой. И все же кот не поспешил трогаться с места, чтобы воплощать какой-либо из предложенных планов, решая дождаться ответа со стороны спутницы.

— Не хочешь, не говори, что тайком прибегаешь сюда по ночам и играешь в домашнего, — кинула соплеменница, и насмешливо, пусть и без злобы, и без стремления задеть в ответ на то Росомаха зевнул, обнажая свои клыки. Казалось, она строила из себя недотрогу, но тем было веселее. Особенно, пока она не брыкалась и не вырывалась из разговора действительно.
— Знаешь, неплохая попытка, — мяукнул серый кот вслед, даже чуть лениво пробегаясь взглядом по морде Жженой и наблюдая внимательно за ней, — Но попробуй придумать более оригинальную теорию. Может... я даже захочу сознаться?
Хитро блеснули серые глаза, речной воитель отвернулся. Реакция Жженой на его маленькую шалость, позабавила исполина, даже если он не показал того, и теперь Росомаха искал намеки на настороженность в поведении собеседницы. Однако не собирался терять ее из-за маленького жеста, не предназначенного для того, а потому все же решил не продолжать игру в кошки-мышки. Уж иочно не так открыто. Пожалуй, шугающейся его везде и всюду Вишни коту хватало с лихвой.
— Если честно, здесь не на много интереснее, чем в нашем лагере, если не разбираться, — признался Росомаха, неспешно двинувшись в сторону спальни. Ему так и не ответили, куда предпочтительнее завалиться сперва, и потому, решая не выпытывать ответ, он пока не стал отклоняться от намеченной линии.
Ему не нравилось собственное незнание обо всем, что его окружало, но говорить о том ему мало хотелось.
Небольшая комнатка, где стояли, помимо прочего убранства, две кровати, встретила их гробовым молчанием. Даже снег не прорывался через окно, закрытое прозрачным и холодным материалом (местами в доме тот был поврежден, но здесь, к счастью, полностью сохранился). Облезшие стены, определенная старость и ветхость. Росомаха не верил, что двуногие жили именно в таких условиях, но то была только догадка, которую он еще стремился для себя доказать.
Со скрипом кровать приняла на себе гостя, когда речной воин прыгнул на мягкий матрас и вслед, смотря на Жженую сверху вниз, бесстыдно завалился на тот.
— Думается мне, здесь двуногие спали, — произнес кот, вместе с тем покосившись и под цветастое одеяло, — И, кажется, они овладели технологией сохранения тепла. Не хочешь опробовать?

— Воняет, как подстилка, которую целую луну не меняли, — последовала жалоба со стороны Жженой, и та породила смешок Росомахи. Все же порой и грозные вояки могли позволить себе покапризничать.
— Уверен, если бы кто-то занялся их сменой или очисткой, запаха бы не было, — протянул серый кот, щурясь и опуская массивную голову на не менее массивные лапы и из под полуприкрытых глаз поглядывая на свою собеседницу, — А так, лишь Звездоцап знает, сколько они здесь без дела лежали. Но я рад, что ты оценила.
Молодой воитель едва прикрыл глаза, мимолетно рвано выдыхая и расслабляясь, лишь в задумчивости очерчивая взглядом соседнюю фигуру. Его слова звучали мирно и в своем роде дружелюбно.
Но долго валяться Жженой не захотелось.
Видимо, идея "технологии сохранения тепла" зацепила воительницу, и та быстро раскусила ее суть, нырнув под так называемое "одеяло", за чем, встрепенувшись и приподнявшись, проследил Росомаха.
Наверное, для полосатой воительницы могло показаться вечностью то, сколько же она провела под тяжелым "механизмом", вдруг запаниковав. Но для исполина то было лишь секундами, вслед за которыми раздался его низкий смех. Наблюдать бесконечно можно за тремя вещами: как бежит вода, как горит огонь и как Жженая пытается выбраться из под одеяла. Особенно, выпятив заднюю часть наружу.
Исполин поднялся, оказался рядом, чтобы помочь спихнуть покрывало с плеч и головы соплеменницы, и водрузил на нее свой взгляд. Выглядела она сейчас, как будто птенец, выпавший из гнезда: такая же растрепанная и потерянная.
— Ну-ну, ты бы еще поглубже залезла, — протянул Росомаха, решая не покушаться на личное пространство Жженой и не тянуться к ней с тем, чтобы привести ее в порядок. Но по-дружески пихнул воительницу в плечо, чтобы чуть вывести ее из транса, — Не залезай глубоко и высовывай голову наружу.
Сказав то, воин уже сам забрался под одеяло, чтобы показать пример. Ему с его густой шерстью валяться так было не столь нужно, но все равно приятно.
Вот он сунулся, развернулся, оказываясь к свободе передом, устроился удобнее и остановил на Жженой ожидающий взгляд, гадая, решится ли она попробовать вновь.

--> разрыв, на следующее утро после тренировки с Ночнолапкой

— До этого я тренировал только мальчишек. Крепкие, бойкие, все такие себе на уме, без пяти минут предводители Львиного племени, — бурый усмехнулся в усы, не торопливо шагая к заброшенным садам, — А здесь: маленькая, хрупкая Ночнолапка. Лапки тоненькие, сама вся такая нежная, элегантная, ума не приложу что буду делать, когда наступит момент отрабатывать боевые приемы, — Плющевик хорошо относился к родителям юной ученицы и не хотел бы подвести их. Так же, воин не хотел бы подвести и саму малышку, ведь ее "маленьковость", не говорит о том, что у нее нет шансов стать хорошей защитницей племени.

— С Крапиной и Лососевым все было проще, — он тяжело выдохнул. В лапах уже ощущалась легкая усталость, хотя день только начался. Благо, его отправили в охотничий патруль, а не на дальние границы. Конечно, охранять территорию и поддерживать метки это важно, но иногда совершать столь долгий путь ради пары меток — утомительно.

— У тебя было что - то такое? Ну, я имею ввиду, не могла найти подход к ученику? — рыжая воительница, которая всего лишь на два десятка лун была младше Плющевика, казалась хорошим собеседником. Она была крупной кошкой, с добрым характером и крепким плечом. Надежный соратник и хороший друг, по крайней мере, так считал Плющевик.

Последнее время жизнь в племени была более - менее спокойной. Не смотря на недавнюю смерть бедняги Молнии, с которым у бывшего ученика воина были хорошие отношения, особого шума не поднималось. Ласка, казалось, тоже пришла в себя и кажется даже готова ступить с Плющевиком на одну тропу. Ведь ему уже восемь десятков, еще немного и путь бурого остановится в палатке старейшин, где он будет доживать оставшиеся дни. Как бы ему хотелось, чтобы эти дни проживались рядом с Лаской.