Не успела Хельга как следует растянутся, как Айрис поднялась на лапы: по всей видимости, её белым бокам не пришлось по вкусу соседство с пропитанной насквозь грязью Хельгой. Едва ли это имело шансы не то, что бы оскорбить, а хотя бы удивить одиночку, уж скорее на то она и рассчитывала. Впрочем, создать удивлённое выражение морды ей это ни капли не помешало. Дослушав до конца слова Айрис, Хельга озадачено хмыкнула. Было в этой кошке нечто, предрасположенность что ли... Малышка умела выкручивать ситуации. И сложно представить было даже пёстрой, будто Айрис хотела её этим обидеть, нет, скорее бывшая домашняя особо защищалась так, как умела. Особых боевых дарований у неё быть не могло, но вот плести языком, может быть, однажды у неё получится достаточно хорошо, чтобы выжить.

- Какая щедрость, Айрис, - сказала вдогонку уходящей кошки Хельга, - Как жаль, что у меня короткая память.

Бродяга легонько, одними краешками губ улыбнулась в ту сторону, где в темноте исчезал кончик хвоста Айрис. Хельга была почти близка к тому, чтобы отгадать, что ж в ней присмотрел Гектор. Её недавний друг, право, умел выискивать любопытных особ, но вот с его манерами да мордой было не преуспеть в красивых играх. Хельга считала себя куда способнее в этом. А если, думаете, это не так - ну, где сейчас Гектор?.. Под именно эти мысли кошка уснула так сладко, как только могла, промокшая и всё ещё не до конца сытая, но с уверенностью, что следующее утро для неё ещё успеет настать. Это, пожалуй, высшая ценность бродяжьей жизни.

Cон напал на неё довольно ненадолго: как ни старалась бы кошка, погрузиться в него особо глубоко она уже не сможет, кажется, никогда, слишком привыкшая держать ухо востро даже в дрёме. Нельзя было позволить себе проворонить что-то и в ночи - того и гляди, ею самой закусят, как тем обледенелым воробушком, который так милосердно свалился ей на голову совсем недавно. То ли шорох, то ли какой топот привёл Хельгу назад, в бодрый и холодный мир, и кошка недовольно приоткрыла глаза, зашевелив ушами.

- Ну кто тут ещё? - требовательно и достаточно громко спросила Хельга у округи, в которой пока не виднелось ничьих хвостов или светящихся глаз.

Уж едва ли Айрис соскучилась по ней и решила вернуться, чтобы разделить примятые, уже слегка подогретые тряпки. Не найдя никого в самой близи, Хельга с недовольный скрипом приподнялась на передних лапах и оглянулась получше, что, впрочем, не сильно помогло. Поскрипывая от нежелания двигаться и с невероятным трудом поднимая зад с тряпок, Хель кое-как встала.

Не так часто случалось, чтоб пёстрой удавалось задремать на настоящих тряпках после ещё более-менее сносного ужина, а оттого ей и было вполне позволительно злиться. То, что её разбудило, никак не хотело попадаться на глаза, или же, может, эти самые глаза Хельги никак не хотели открыться пошире и присмотреться ещё раз. Тяжело топая лапами, на которых мокрая шерсть уже успела превратиться в ледышки, пёстрая зашагала по террасе, смотря по очереди по обе стороны от себя, но к собственной неожиданности обнаружила, что источник звука уже давно был рядом. Хель отвыкла видеть котят, а оттого даже не пыталась смотреть чуть... Ниже. Теперь же она, признаться, немного удивлённо опустила голову вниз, всматриваясь в небольшую, пёстренькую, как она сама, кошечку.

- А ты ещё кто такая?

Отредактировано Хельга (11.01.2020 01:13:52)

- Очаровательно, - помедлив, буркнула пёстрая и отвернулась от котёнка.

Увы, очаровательного не было ни в этом котёныше, ни в том, что Хельга вновь восстала со своих тряпок и морозила брюхо и зад. От истошного, не прекращавшегося ветра и от того, что все живые души лесов сегодня объединились, чтобы не дать бродяге ни продыху, ни секунды сна конкретно звенела голова. А звон в голове всегда раздражал уже хотя бы тем, что от него никак не избавится. Прежде чем вновь обернуться к котёнку, Хельга успела мельком подумать, что следующую ночь проведёт в дупле у верхушки дерева, не ближе.

- Будь любезна, исчезни отсюда, - сказала кошка, сверкая краешками зубов в едва ли искренней улыбке, - Подальше.

Недовольно взмахнув хвостом, Хельга намеревалась вернуться к своим временным угодьям. Тряпки, которые ей только что достались тёплыми, любезно подогретыми боком Айрис и уютно примятыми собственными грязными лапами, наверняка успели остыть, пока Хель стояла. Обидно - тёплые тряпки всегда дорогого стоили, особенно когда от всех этих холодов и стуж собственное тело уже не могло так легко нагреть их обратно. Остаток сна пёстрой предстояло провести в холоде, ради избавления от которого в этот день она проделала уже не мало. Прежде чем наскоро завалиться обратно, Хельга ненадолго застыла на своём лежбище взглядом, внезапно поддавшись мыслям, от которых ей не редко становилось тошно: жалко это всё как-то выглядело, не статно... Но эти мысли мучили не её одну. Сила Хельги была в том, что она не позволяла им собой овладеть. Жизнь такая была.

А за спиной пёстрой послышались приближающиеся шажки. По замёрзшим деревяшкам террасы выпущенные коготки котёнка звонко постукивали, как маленькие колокольчики на ошейниках домашних котов. Иронично, но этот звук ей наверняка подходил. Единственная другая вероятность была в том, что некто племенной решил не слишком искусно или изящно сбагрить свой выводок на безопасное от себя расстояние. Кто его знает, что там в голове у этих племенных. Обернувшись к котёнку, Хельга теперь уже не без более-менее искреннего удивления заметила, что одна из лап юной кошки уже тянется к ней с выпущенными коготкам, и брови бродяги изумлённо вскинулись вверх.

- Ты серьёзно?

Иных слов у кошки пока не было. Не то, что бы в своей жизни она видела прям-таки мало, и в драках, кстати, была многих, но котята на неё ещё не нападали. И среди бродяг бывали те, кто находил в этом умиление или какое-то удовольствие: помнится, Хельгой тоже овладел азарт с тем, как его... Зарницей. О, то был просто замечательный малый с сочными, налитыми боками и знаниями о границах своего племени. Зарница был ей полезен, был бы чуть старше - был бы и приятен. Зарница был и храбр, местами и глуп, как с той птицей, но не гадала Хельга, что доживёт до того дня, когда котёнок реально на неё нападёт. Или бродяга так отощала, что и малышня не воспринимает её всерьёз? Ещё словно не веря, что котёнок не передумает, Хельга выждала, и - право, маленькая когтистая лапа шмякнулась об её грудь. Ныть о боли не приходилось, да и, вероятно, трижды промокшая и замёрзшая шерсть уже не слабо защитила бы Хельгу, чуть что, но от того возмущению пёстрой не нашлось предела. И всё-таки было это так дико даже для неё, что хриплый, болезненный смех обрывисто посыпался из горла, а одна из передних лап поднялась вверх, чтобы опуститься на голову котёнка и прижать её к полу плашмёй.

- Не перевелись чудеса на свете, - не прерывая хохота, сказала кошка, - Смерти ищешь?

Под приподнятой лапой пёстрой котёнок шевелился и извивался, как червь, а как понял, что от большой вредной кошки не увильнуть, то тут же открыл пасть, из которой на Хельгу стремглав обрушился оглушающий, пронзительный писк. Так не ревела даже пурга, не орали так истошно и голодные птенцы. А, может, Хельге просто почудилась - о таком предупреждать надо. А живых котят она со времён Зарницы и не видала, не принято у мелочи как-то по таким дальним лесам одним шоркаться.

- Цыц, - шикнула пёстрая на котёнка, не выдержав натиска на свои уши и отпуская её черепушку. Бочка костялыее... Там и клевать нечего. Но больше воробья.

Или оставить её на утро?

Пёстрая ещё раз смерила свою юную собеседницу оценивающим взглядом от самых лап до кончиков ушей. Где ж это видано-то... Отчего-то бродяге казалось, что где-то всё это она уже видела, но слишком хорошо Хельга знала, что от встречи до встречи такие сладкие пташки обычно не доживают в одиночестве. Вестимо, кто-то привёл её сюда, но, право, даже знать не хотелось. Если бы она была у кого-то на выгуле, то этот некто тут же бы объявился, как только Хель подняла на неё лапу. С новыми писками котёнка лапу ту же хотелось поднять снова, но Хельга медлила, словно зависла, созерцая это явление природы. Юница выглядела бодрой и храброй, не по ситуации как-то. И одна догадка всё-таки пришла Хельге в голову: ещё одна, как Айрис. Айрис-то выжила, но не без едва ли бескорыстной помощи племенного, да и Хельга, она уверена, приложила к этому лапу. А это чудо... Говорит, просто укрыться хотела. Прервав своё недовольное поскрипывание, Хельга постаралась сделать морду подобрее.

- От ветра все по-настоящему храбрые котята укрываются в больши-и-их сугробах. Не знала? - кошка вскинула бровь и уже не выдавала ухмылок, - Так вот я тебе говорю. Это мы, вредные и плешивые, трёмся о тряпки. А те, кто много знает и больно кусается, спят в снегах в са-амой глуби леса.

- Иди-ка проверь. Заройся поглубже только, там и друзей найдёшь. Все на тебя похожи.

Относительно дружелюбный вид всё равно давался кошке не без труда, и ей чудилось, что у неё подёргивается глаз, но кто знал, от чего - от холодного зудящего ветра или от нетерпения. Хельге придётся ощутимо пожалеть, если столько сил на эту болтовню будет потрачено впустую. Но часто ли такое чудо подворачивается под лапу? Храбрецы обязаны сгинуть смертью глупцов, ни иначе. У Хельги всегда было своё видение справедливости жизни.

- Я настолько вредная, что мне суждено до конца дней валяться в одиночестве на тряпках. Смекаешь? Не под стать тебе со мной тереться.

Взглядом, наигранно заинтересованным, кошка указала туда, где свирепствовал снегопад и издали маячили мрачные, словно голодные силуэты деревьев. Трудно было представить, что среди сугробов, ростом с самого котёнка, пурги и лесных сумерек прячется подснежная подстилка с маленькими котиками-героями, но раз у этой юницы удалось прилипнуть к Хельге, то получится и это. Если чудо не снизойдёт на малыху, то сляжет она достаточно близко, чтобы Хель сумела отыскать её поутру, если, конечно, снегопад прекратится. Нет - переживёт, вероятно. Надёжнее было оставить её где-то в обозримой близи, но тогда покоя Хельге не видать до самого утра.

- Или кишка тонка?

— Лесные коты? — с очевидным испугом в глазах спросил котёнок, — Ты правда их видела?

Пёстрая ухмыльнулась. Как это, думалось ей, лесных котов не встречать?.. Было бы, наверное, здорово, но как-то слишком заоблочно. Мечтать Хельга то ли не любила, то ли совсем не умела.

- А то, - поторопилась ответить бродяга, старательно состроив морду посерьёзнее, - Их каких только нет... Речные, теневые... Брр. Одни других краше. Ну, как, краше... Хуже. Им, может, лучше, но мне до них, что рыбе до облаков - дела нет. Есть среди них и забавные, с ними можно потрепаться... Гостей не любят, жуки, - Хельга осознала, что заболталась, и спешно одёрнула себя, - Но тебя они с потрохами заберут. Только не спрашивай, что это такое - там и узнаешь.

Бродяга уставше ухмыльнулась. Всё это, конечно, было очаровательно, но от слова к слову её начинало клонить в сон. Быть может, стоило просто пустить мелкую, куда там она хотела, и просто спокойно поспать? Будто бы следующим утром она не найдёт, чем себя занять. Но, если честно... Может и не найдёт.

— Мне нельзя туда ходить, - наконец, то ли придумав, то ли вспомнив, сказала пятнистая.

- А это кто тебе сказал? Твои предки? Твой лидер? - повысив тон и не скрывая раздражения спросила кошка, - Ай, не, даже не смей отвечать - сразу пну. Шуруй туда, где тебе говорят, что можно, а что - нет. Какая мерзость.

Пёстрая насупилась и, медленно вдыхая и выдыхая, постаралась угомонить мигом взбунтовавшийся пыл, который так и норовил вырваться из загоревшихся глаз и разнести всё в округ. Вздыбившаяся от первых слов шерсть не торопилась опускаться, но хотя бы замерла на месте, а взгляд Хельга отвела в сторону - на мелкую стало аж противно смотреть. Ну да, ну да... Я тоже так говорила.

— Если там так хорошо и тепло, почему ты сама туда не пойдешь? Раз уж они такие хорошие, то возьмут к себе даже такую вреднючку, как ты.

Хельга молчала. Больно сильно вывели её из себя слома малой, но настолько сильно они походили на одни из первых её собственных, более-менее разумных и внятных, что... Хельга не поняла. Она злилась, но во всём остальном не разбиралась. Её внутренний мир был устроен не сложнее, чем доска, но которой она сидела, и всё, что сложнее, было не для неё.

— А я пока лучше тут побуду, - с удивительной уверенностью, совершенно шедшей малой ни к морде, ни к самой ситуации заявила юная особа.

В ответ на столь поразительный вывод Хельге оставалось лишь вскинуть бровь. Признаться, это всё тешило её заскучавшую душонку: какой бы потрёпанной, нездоровой, голодной и грязной она, душа её, ни была бы, видеть нечто потешное в чужом горе ей всегда удавалось. Вспомнить даже того Горелого... Ну и очаровательное же существо. Было. Нельзя же быть вечно маленьким и очаровательным одиночкой... Таких гонят, жрут и косточки выплёвывают. Такие, как Хельга, такие, которые поначалу умиляются незадачливости и ясности в их взгляде, а после начинают чувствовать голод.

- Хорошо, - наигранно подавшись и даже сделав, что для её принципов уж больно странно, шаг назад, заключила бродяга, - Оставайся. А утром я тебя съем. Люблю тёплых котят.

Из не самого глубокого сна бродягу выдернул не то шум, не то шорох - спросоня тяжело разобрать, а разницы никакой не было. Как ни крути, бывалые инстинкты были способны поднять пёструю даже тогда, когда в лапах уже совершенно не было сил, и это, пожалуй, было лучшим поводом просыпаться каждое утро. Хельга тут же было подумала на свой новый второй хвост, но Руби на этот раз оказалась не при делах, чем едва ли не вызвала мимолётную благосклонность пёстрой, но кошка тут же переключилась на поиски истинного источника шума, наскоро пнув Руби в бок - сон закончился, проблемы надвигались. Скрипучие деревяхи пола выдавали гостей быстрее, чем ветер принёс бы их запах, и Хель чётко слышала чьи-то шаги, да вот сколько ни щурилась - не видела, кто к ним приближался, но заранее была готова давать очередной бой. Нарываться первой бродяга была не в силах, оттого тихонько, как могла, ступала в сторону, надеясь увидеть гостей первее, чем они её, как тут!..

Резкий, громогласный хруст деревяшек под лапами не то, что бы выдал её - не только, а и потянул вниз так, словно строению двуногих уже не терпелось поскорее сожрать Хельгу отчасти и скормить остальную часть вновь прибывшим. От острой боли в лапе, в момент пронзившей и всё остальное тело, Хель стиснула зубы, словно вскрик уже играл бы какую-то роль.

- Руби - назад! - спешно скомандовала пёстрая и тут же обернулась в сторону, откуда приближались к шаги.

Сердце билось больно часто, сжимаясь то до размеров орешка, то раздуваясь на всю грудную клетку и не давало вздохнуть. В ловушке, в ловушке, в ловушке!.. Адреналин от такого неожиданного и нового состояния бил по вискам, Хельга предприняла несколько попыток выдернуть лапу, но они принесли лишь новые волны боли - лапа застряла намертво. До прихода чужаков ей не выбраться.

- Степные, - процедила пёстрая сквозь зубы, не слишком меняясь в морде, когда гости всё же показались.

Хельга точно не знала, то ли не терпела степных больше, чем всех остальных, то ли в глубине души грезила о жизни, какую могла бы иметь с ними, не удрала бы её мать, но не торопилась сознаваться самой себе, а в такой ситуации - особенно. Мать, запах вереска, котята в палатке, драки с Шершнем... Этого всего словно и не было. А сейчас к ней, раненой и загнанной в угол, приближалась пушистая и юная белая кошка со своим отрядом. Окликать Руби второй раз Хель не стала: если ветряные не слышали про мелочь, лучше им и не слышать. Отсидится где-нибудь, не пропадёт.

- Зачем вы здесь? - спросила пёстрая, стараясь сохранить непринуждённость в своём щекотливом положении и строгость в голосе. Дело - дрянь.

Отредактировано Хельга (15.05.2020 18:50:37)

[indent] В детских снах цветы распускаются прямо в шерсти, красуются белесыми лепестками, переплетаясь с ржавой шерстью, а огромные розовые облака не в силах перекрыть золотистый свет, распахивая на голубом полотне крылья кудрявые и полупрозрачные — такие, что солнце не прячут; дремлющей кошке лучики из полусна-полуяви защекочут смолистые ресницы — смахивают пыль ночную. Руби довольно вытягивает лапы вперед и прочесывает крохотными коготками густую шерсть сожительницы, переворачивается, лишь крепче пёстрым боком к чужим ребрам жмется — тихо-тихо под нос свои песенки неразборчивые мурлычет, то ли подруге пёстрой посвященные, то ли золоту-гостю.

[indent] А ветер перемен принесет старшей бродяге новые запахи, разбудит далеко не радостной вестью, предупредит — и Хельга, в силу собственных пережитков, реагирует мгновенно, хрустальный сон обращая осколками одним ловким движением лапы. Взволнованный толчок лапы приходится аккурат в самый бок, неприятно и грубо — гонит лучики-зайчики из таинственных снов, рвет кудрявые облака. Руби возмущенно пихнет в ответ, даже не целясь особо; поежится и надуется, как большеглазая сова.

[indent] — Эй, — хмурит недовольно бровки, щурится от света, что, кажется, зарекся выжечь глаза янтарные, — отста...

[indent] И застынет-замолкнет, откатившись от пёстрой кошки на расстояние мышиного хвоста, да озадаченно голову в сторону опуская, внимательно вглядываясь в угольно-ржавый профиль — «да что это с ней?»

[indent] — Ты чего застыла? — тихо, кругля глаза-блюдца в предвкушении чертовски верной паники. От Хельги, конечно, стоило ждать многого точно, многого — но не волнения, перемешенного со страхом. Девочка неловко улыбнется, поднимется и шагнет чуть ближе, надеясь обмануть себя встретится со смешливым взглядом, мол, « повелась, да? »

[indent] — Руби — назад! — скомандует кошка под аккомпанемент из чужих шагов, параллельно с этим разрушая все детские надежды. Сердце птицей в груди бьется и мечется, рвет крылья — и Руби слушается, колеблясь лишь несколько секунд, чтобы после остаться испуганным лишь солнечным взором, что блекло мерцает меж иссохших досок и лоскутов. Хельга скрипит что-то невнятное себе под нос, да только пугает сильнее этим темным тоном. «Сипные», «степные» — смысла ноль, сколько бы кроха не напрягала свой, уставший от постоянных потрясений, мозг.

[indent] Девочка молча наблюдает, как большие и длиннолапые кошки заходят в их дом, прикусывает язык, сдерживая писк от внезапно вылетевшей фразы из уст одной из чужеземок, пугается не на шутку — угрожающие, зовущие себя какими-то странными именами, ищущие кого-то из своих. Воображение делает своё дело, и кошечка чудом сдерживается, чтобы в панике не выскочить из своего импровизируемого убежища. В конечном итоге, вдруг этот кто-то решил спрятаться, например... вместе с ней?

[indent] Мотает головой.

[indent] « А если эта засада и они всё спланировали? »

[indent] Мотает головой дважды и хмурится.

[indent] Ну уж нет, никакой паники, она не какая-то там трусиха.  Если это действительно засада, то они примут её вместе, с боем — и девочка насупилась, подобрала под себя лапки покрепче да сделала взгляд посуровее, готовясь выскочить на врагов в любой момент.

Отредактировано Руби (18.05.2020 01:43:33)

Мм, нет. Молодоваты, - хмыкнула пёстрая, когда первые две степные кошки уже хорошо предстали её взору, но третья, тоже пёстрая, была уже заметно постарше. Впрочем, это всё не имело никакого смысла - за потёртой, грязной шкурой и голодным взглядом уж точно не разглядишь некогда утерянного котёнка, о котором-то поди и все думать забыли. Это всё Хельга хорошо понимала, но, может, как раз от этого и злилась. Ну, или от лапы, застрявшей в древесине пола.

- Кисточка, - негромко пережевав имя пёстрой, больно уж похожей на неё саму, Хельга заискивающе оглянула и остальных кошек, но после вернула взгляд к ней, - А отчего, Кисточка, вашим тут в беде быть? Вообще быть?

Вот она - и р о н и я! Хельга часто говорила о ней и с удовольствием тыкала в неё носом других, но сама не так уж часто сталкивалась с такой откровенной. Бродяга умела усмехнуться самой себе и, кажется, её губы даже успели выдать намёк на ухмылку, но застрявшая лапа достаточно быстро напомнила о себе, и пёстрой вновь пришлось стиснуть зубы - это всё начинало быть очень неприятно. Только пуще Хельге удалось разозлиться, когда она разобрала меж слов степных неловкие шаги Руби, у которой, судя по всему, уши пылью забило, и она всё-таки решила выползти из укрытия. Бродяга лишь недовольно зыркнула на неё, предостерегая - я всё сказала. Всё могло кончится плохо для них обеих, и Хельге было тяжело понимать это и молчать. Молчать - особенно трудно. А пока же слово взяла старшая из степных, и её пришлось слушать от начала до конца.

- Да ну, - приложив усилия, Хельга всё же усмехнулась, явно слабо веря своим ушам, - Можете оказать помощь?

Хельга было даже почти забылась и думала шагнуть к Капель, как представилась та, но новая волна местами - тягучей, местами - очень даже острой боли быстро её остановила, а ухмылка спала с лица как последний листик перед холодами. Зубы кошки сжались плотнее, и она отвернулась от степных - да, это было трудно. Хельга всегда говорила, что жизнь трудна, и легче она не будет. Не пыжа из себя особого довольства, но стараясь сохранить терпение хотя бы ради себя и своей лапы, бродяга ещё раз зыркнула на Руби и сдержанно вздохнула. Да вы просто надо мной издеваетесь.

- Моё имя - Хельга, - подняв голову, бродяга обратилась к степным, - А это - Руби, типа напарница. Выпускать когти я сегодня не в духе, как вы видите. Хех. Ну, не томите, Капель, Кисточка и Веснянка, назовите цену вашей помощи, цену моей лапы. Вы сюда не за яблоками пришли. Такие правила. Без вас знаю.

- Ну да. Степные коты славятся отзывчивостью, - размеренно пробормотала пёстрая, не особо рассчитывая на ответ.

Сложно сказать, что значили для самой бродяги эти двусмысленные изречения в адрес некогда родного племени - она и сама не знала. Неприязнь к племенным плотно накрывала всё то, что могло бы иметь отношение к её крови, а саднящая обида на всех прочих степных за то, что позволили матери Хельги уволочь молочного котёнка прочь из дому и обречь на вечный голод и скитания была слишком постыдна даже как мысль для такой задревеневшей душой и телом кошки, как пёстрая. Это всё было уже давно не для неё, впрочем, это не повод держать язык за зубами. Повод - застрявшая лапа. Именно из-за неё Хельге пришлось скукожится и поджать уши, когда Капель приблизилась к ней, пусть и чтобы помочь. Ни походка воительницы, ни взгляд не изъявляли угрозы, ни одна защитная поза не могла бы спасти бродягу сейчас, если бы это было не так, но чувствовать себя спокойно Хельга не могла: в её мире не стоит подпускать к себе чужих так близко, даже когда выбора не мало. Если бы не Руби... Пёстрая смерила котёнка ещё одним тяжёлым, обвиняющим взглядом: если бы не мелкая, Хельга была бы вольна не опускаться до этого. Капель же, подойдя, прикинула, как было можно ей помочь, и объяснила, что делать с лапой. На удивление и самой пёстрой, лапу правда получилось вытащить довольно быстро. Теперь она чутка гудела

- А вот и твоя цена, - ухмыльнулась пёстрая, неспешно оглядывая спасённую лапу, - Я же говорила. Ничто не бывает спроста, да, Капель?

Пёстрая отвлеклась от разглядывания лапы и аккуратно поставила её на пол, примеряясь, прощупывая что пол, что саму лапу. Едва ли это злоключение окажется без последствий, но пока бродяга чувствовала себя сносно. Может, лапа посадит и успокоится, и кошка сможет спокойно охотиться - это самое главное. А взгляд же Хельга вновь подняла на Капель, взглянув на воительницу уже чуть-чуть по-другому: вот она была, перед ней, во всей красе! Безвозмездная помощь от племенной. Бродяга не сочла бы это за коварство - не столь велико дело. Капель была сродни местному трухлявому полу: казалась весьма простой и надёжной с виду, на деле же таила в себе и ловушку для лапы. Хельга вновь кротко усмехнулась. Что ж, это вообще её уже не касалось - дело было сделано, и она ещё осталась должна.

- Что ж, я должна тебе, - самодовольно утвердила пёстрая свой вывод, - Но ты думаешь, я вашего Соболя под хвостом нюхала или хоть в глаза видала? Хех. Правда, был тут один недавно.., - Хельга чуть потянула, прикидывая, насколько отчаяились степные в его поисках, раз дошли досюда, и что будет, если она даже и ненароком отправит их по ложному следу, - Шёл кот мимо, потрёпанный такой, раненый наверно. Ушёл от города в сторону горных хребтов. Запах его следов был похож ваш.

С несколько секунд подумав ещё, Хельга всё же решила ничего не додумывать: если и правда выйдет так, что след окажется ложным, они с Руби могут навлечь на себя неприятности, и в качестве редкого исключения Хельга и вправду сказала то, что знала: ни больше, ни меньше. Кровоток лапу более-менее освежил, и Хельга больше не была настроена задерживаться здесь. Степным больше от неё хотеть нечего, как и им от неё.

- Больше ничего знаю, - заключила пёстрая, поднявшись на лапы и взмахом хвоста подзывая малую, - Руби! Мы уходим.

Не успели Хельга и Руби уйти особо далеко, как очередной треск приближавшихся шагов затормозил эту парочку. Впрочем, после встречи со степными Хельгу было уже тяжело впечатлить, но её беспокоила чуть измятая лапа - в неё ещё не вернулись все прежние силы, и к возможному столкновению Хельга не была особо азартно настроена. Стоило его избежать, но порывы ветра донесли запах нового гостя, и вот тогда-то Хельга застопорилась.

- Коол мне в глаз, а, - медленно протянула пёстрая, всматриваясь в силуэт приближавшегося Гектора.

Бродяга взяла время, чтобы точно убедиться, что это он. Гектора она не видела уже так давно, что могла и забыть, но тут-то не забудешь - больно много вместе тёрлись в своё время.

- Помяни кого, - так же неспешно протянула кошка, чуть искоса глядя на Руби, - Вот и оно.

Вздёрнув бровь, бродяга не двусмысленно старалась сделать акцент на огромном глубоком смысле, который заключался в этой незамысловатой фразе. Право, ни Гектора, ни кого сродни они не упоминали, а потому встреча была вдвойне неожиданной: Хельга была готова предположить, что Гектор уже трижды прижился на какой-то границе, продав остатки себя племени, или сгнил в какой яме, свалившись замертво под гнётом голода и блох. А нет - живой! И впрямь, почти что целый.

- Иди-ка ты подальше, посчитай шерстинки на хвосте, - бросила пёстрая Руби напоследок, прежде чем уделить внимание бывшему учителю.

Нет, общения Руби с Гектором ей было не нужно - то, что принадлежало ей, должно было её и оставаться. Так уже было с тем черношкурым грозовым: Хельга до последнего отставила своего котёнка и не пожалела об этом. Не помнится, чтобы Гектор вспоминал о нём после их первой встречи, да и едва ли вспомнил бы добром. Вот и Руби она делится не собиралась. Да и вообще ещё не припомнила, на какой такой ноте они разошлись с Гектором в прошлый раз, что теперь, видите ли, она должна быть рада его видеть.

- Давно пора было кому-то тебя уделать. Потерял форму к старости, - в прежнем неспешном, но строгом тоне выдала Хельга вместо приветствия.

Бродяга подошла ближе к полосатому, но оставалась на дистанции - кто знает, что на уме нынче, причём у них обоих. Даже не во временах было дело, а в месте, в самой их жизни. Гектор научил её многому, и расстояние - одна из тех вещей. Что бы ни происходило, дистанция нужная всегда, иначе будет либо худо, либо добро, но что бы ни было - это Хельге было не нужно. Скорее всего.

- И что ты мне предлагаешь? Зализать тебе ранку? - в меру настороженно дёрнув ухом, поинтересовалась пёстрая, - Или добить старого, чтоб не мучился? Ну давай, старичок. Пора признать, что без меня ты не можешь.

- Хех, - самодовольно усмехнулась пёстрая, не сводя глаз со старого знакомого.

Видеть его таким, помятым, раненым и просящем о помощи было крайне странно, но довольно приятно: после стольких сцен, полных бьющего ключом самодовольства, Гектор уже и не помнился Хельге другим, а, может, она их даже и не застала - вправду, вдруг таких и не было? К копанию чуть глубже, чем сама поверхность, пёстрая была ни капли не склонна, а потому даже задумываться не стала - ей было достаточно того, что было сейчас. Сочувствию к чужой боли на землях, забытых любыми правилами, места особо не было, как и желания давить его из неоткуда - для жалости у неё уже была Руби, а Гектор не мог сойти за аппетитного котёнка, с какой стороны ни глянь. И всё же прерывать этот разговор Хельга была не намерена - больно приятен был сюрприз и больно интересно стало, насколько же старый её знакомый отощал и отчаялся. На что он нынче готов пойти?

- Интересно жизнь рассудила, а? - вновь ухмыльнулась кошка, напрочь игнорируя слова Гектора.

Была ли в них, в словах его, правда или вообще какой-то смысл, Хельга не знала и интересоваться не стала - своих проблем было и того по горло, и именно по их поводу кошка колебалась. Зыркать в сторону Руби пёстрая не стала, чтобы не провоцировать лишнее внимание Гектора к котёнку: помнится, прошлый её маленький друг пришёлся Гектору слишком уж по вкусу, и Руби бродяга была намерена держать в стороне. Сложно было представить, чем могла обернуться для них обеих помощь Гектору, но какой-никакой, а всё же - опыт, уже донельзя доходчиво объяснил Хельге, что едва ли хоть одна встреча с Гектором могла обернуться чем-то хорошим. Но как же тут упустить шанс протянуть лапу помощи и попрекать этим всю дорогу?.. Сложное искушение, а!

- Ну, не знааю, Гектор, не знааю, - протянула пёстрая, не скрывая своего довольства, - Чешешь ты всегда не дурно, а толку от этого мало. Больше с тебя и взять нечего.

Помнилось Хельге, Гектор умел удивлять. Едва ли хоть раз - хорошим способом, но непредсказуемость была ему свойственна. Времена менялись, как уж по одной его морде было видно, и бродяге было сложно удержаться, чтобы разведать - вдруг старый знакомый сумеет выдать нечто новое? Если игнорировать скоротечность жизни и скорый голод, Хельга была готова уделить этому какое-то время, но если уж так, то стоило получить от этого столько веселья, сколько только было возможно. Поэтому кошка распрямилась, не больно уверенно ставя раненую лапу на землю вровень с остальными, и плавно шагнула ближе к Гектору, чтобы получше видеть морду кота, когда ему придётся придумать какой-то ответ. Расслабляться не стоило, но раз уж сам Гектор просит о помощи - да, дурно дело. И Хельга подошла почти вплотную, надеясь, что такая её беспечность станет ему хорошим уроком.

- Но если ты предложишь мне что-нибудь интересное взамен, я крепко подумаю, обещаю, - неспешно мурлыкнула кошка, - Может, даже ранки залижу, а?