Тренировка подошла к своему логическому завершению, Мглистая вопросов больше не имела, а бодрый Светолап его и вовсе раздражал. Коростель устало выдохнул, заметив, как отвернулся от него ученик и стал болтать с подругой, словно старшего воителя здесь не было. Ему хотелось вернуться в лагерь, но оставлять их бездельничать...
— Ты пропустил достаточно. В следующий раз, если тебе повезет попасть на нашу тренировку - ждать не станем, — холодно бросил воитель. — Я возвращаюсь. Вы, прежде чем отправиться бездельничать, поймайте что-нибудь для племени. Холодает. И возвращайтесь - будут объявлять идущих на Совет.
Встряхнувшись, он избавился от налипшего на шерсть мха. Раны ныли, но слабо, так что к Иве он заглядывать не станет. Надежда в сердце ярко горела - надежда на то, что его оставят в лагере и не потащат на чертово сборище, где все будут голосить, срывать друг на друге злобу и обсуждать досужие сплетни. За столько лун Коростель так и не привык к необходимости в полнолуние собираться всем лесом. А может, никогда и не привыкнет.
— Не задерживайтесь.
Вряд ли занятые болтовней оруженосцы слышали его бурчание, но пятнистый слишком вымотался, чтобы поворачиваться к ним и тратить свое время. Мыслями и мечтами он уже был в своем уютном гнезде и спал, но... Увы, увы. Мечты не всегда сбываются так быстро.

► лагерь

Наверное, Светолап хотел бы поверить, что все его тревоги и сомнения были лишь порождением утомленного бессоного разума, что Мглистая искренне была с ним дружелюбна и что не хотела бы променять его компанию на некую иную, однако, вглядываясь в янтарные глаза, в которых, казалось бы, тонули звезды, он не мог найти ответы. Но действительно улыбался, ловя толики внимания, и действительно, пусть и недоверчиво, а оттого незаметно робко радовался, когда кошка обращалась именно к нему, а не к хмурому наставнику, который куда успешнее цеплял ее взор.
И почему только? Чем он, Светолап, был хуже мрачного зануды? Или мрачные зануды теперь новый эталон?
Вот и сейчас, едва задав вопросы и посеяв порыв к смешку, она отвернулась, заслышав голос Коростеля.
Палевый ученик прижал уши к голове.
— Да брось! Чего ты так из-за него расстраиваешься? — легкий укус кончика уха, щекотание того усами и рваным дыханием, за которым следует озорливая усмешка. В жесте поддержки оруженосец прижимается к шерстке Мглистой своей:
— Да это же Коростель: он всегда такой. Если постоянно из-за этого тревожиться, можно рано состариться, знаешь!
На этом моменте Светолап ссутулился и принял вид (неудачный, но все же) едва ли не древнего старейшины.
— И потом тоже начать так хмуриться,— не выходя из образа, гнусавя, пробурчал ученик, намеренно принимая мрачный вид.
Но оценить результаты своего труда кот особо не успел, да и, видимо, не справился, раз успокоить и развеселить Мглистую ему не удалось. Это был удар ниже пояса, ведь то ставило под вопрос всю его карьеру великого комика племени Теней!
— А ты разве не пойдешь? — в удивлении спросил ученик, вскинув брови и встрепенувшись, возвращаясь к привычному образу. У него было немного друзей, как бы Светолап не желал обратного, и теперь, казалось, на Совет он должен был отправиться в одиночестве. Оставалось узнать лишь у парочки личностей, пойдут ли они...
— Давай поохотимся, а затем встретимся здесь?
— Да, конечно, — чуть рассеянно, но после смелее: — Давай ты мне улыбнешься, а я принесу тебе большую жирную мышку?
Даже не жабу, как обычно.
И на этом жесте они разминулись, чтобы достаточно скоро встретиться на том же месте вместе с пойманной добычей, обменявшись довольными взглядами. Светолап свою часть обещания сдержал, пусть ему обычно редко везло: в пасти он держал упитанного грызуна. Может, предки поспособствовали, а может, ему просто улыбнулась удача.
Но возвращаться в лагерь не слишком хотелось, пусть ученик и не стал возражать, двинувшись следом за подругой.

--> Лагерь

вр. разрыв, ном. из лагеря >>>

[indent] Теперь, когда сезон Голых Деревьев вступил в свою полную силу и окутал собственными морозами да постоянными метелями весь лес вокруг, Соцветие абсолютно перестала любить хотя бы иногда выбираться из своей уютной и тёплой подстилки и бесцельно, безрезультатно ходить то в долгие патрули, то в бестолковые охоты. Уверенная в том, что по такой погоде, уже не впервые за последние рассветы не на шутку разбушевавшейся и превратившейся в какое-то жабье отродье, никому из соседей не взбредёт в их светлые головы нападать и устраивать войны, бурая и вовсе очевидно злилась и слишком явственно выпада своё недовольство, стоило лишь глашатае отправить её к безлюдным границам. Фактически кричащий о недовольстве своей хозяйки взгляд желтоватых глаз разъярённой молнией метался по заснеженной и слишком неприятно побелевшей – теперь ведь не сольётся с привычным летним и осенним ландшафтом и не останешься незамеченной – округе, тонкий хвост озверевшей змеёй волнами заходился в стороны и чудом не хлестал по худощавым бокам, но всё же, пусть грузные, шаги сумрачной оставались почти бесшумными и даже в некоторой степени изящными.

[indent] Хотя сама воительница этого не видела и из-за залепляющего глаза влажного и липкого снега вряд ли могла бы с совершенной точностью рассмотреть это даже при прямом взгляде на двухцветную морду соплеменника, Соцветие неким шестым чувством ощущала гуляющий по её стройной фигуре чужой изучающий взор и интуитивно, на уровне давно заложенных инстинктов даже вся приосанилась. Цели, заключающейся в явственном вызове не просто дружеского интереса со стороны, казалось бы, свободного самца, в этом простом действе не было совершенно, как и желания в очередной раз самоутвердиться то ли для себя самой, то ли для кого-то, смотрящего со стороны, простой этой кошке нравилось выглядеть красиво и идеально.

[indent] — Ближе только момент, когда мы сдохнем под толщей снега, — шикнула бурая с отчётливо слышимым недовольством и раздражением в голосе и шумно отряхнулась от налипших на спину и плечи снежинок. — Мне тебя согреть нужно, или ты сам начнёшь поактивнее шевелить лапами? С курса сбились, — щерясь и выпуская острые коготки поглубже в обжигающий своим холодом снег, продолжила привычно плеваться копящимся где-то внутри ядом сумрачная и лишь спустя еще пару-тройку шагов резко остановилась. — Может быть, повернём обратно в лагерь? Какой здоровый кот по такой погоде куда потащиться?

[indent] Цокнув отлетевшим от верхнего неба язычком и показательно закатив светло-карие глаза на очередные излишние слова соплеменника, Соцветие резко выдохнула скопившийся в лёгких воздух и без особого интереса проследила за тем, как из приоткрытой пасти вырвалось белёсое облачко и тут же растаяло среди лишь расходящегося бурана. Честно говоря, беспощадный мороз и приносимый рваными порывами обезумевшего ветра холод уже без особого труда пробирались до самых костей и буквально заставляли органы сжиматься до невообразимых размеров, и где-то в глубине кошачьей загорелось желание и правда прижаться к чьему-нибудь мягкому боку, но бурая была совершенно не в том настроении сегодня. Шепчущая почти ежесекундно гордость в перемешку с перманентным недовольством чуть ли не каждым окружающим её сородичем не позволяли сумрачной даже единожды допустить лживой и позорной мысли о том, что она не может справиться самостоятельно, и ей может понадобиться чья-то помощь, поэтому лишь беззлобно усмехнувшись на почти заботливое действие Стрелокрыла и смерив его почти благодарным – или больше похожим на хранящее в себе нечто иное? – взглядом, воительница осторожно отступила на пару шагов назад и неопределённо пожала узкими и угловатыми плечами.

[indent] — Им лишним не будет повидаться со своими любимыми соседями, особенно после всего произошедшего не так давно, — щекотливая и очень наглая снежинка приземлилась прямо на нос молодой самке, от чего та тут же шумно чихнула и недовольно насуплась. Это бестолковое и безрезультатное брожение по заснеженному и ещё только не заледеневшему от этих пронзительных ветров лесу пора уже было заканчивать и не пытаться выжать из дохлой дичи остатки жизни. — Нет, зачем? Напрямую и скажем, что по такой погоде решили никуда не идти. Если Багрянке до тошноты будет важно пометить границы именно здесь и сейчас, пусть хватает своего Лютоволка под лапы и тащится сама, — явственно усмехнувшись и развернувшись в сторону скрывающегося где-то далеко за метелью и папоротниковыми зарослями лагеря, почти беззлобно бросила Соцветие через плечо.

> мёртвый пустырь <

- А ты всех своих учеников водишь на ту жёсткую штуку? - Иголка крутила головой, принюхиваясь подрагивающим носом - они вошли в сосняк, который уже пересекали на пути сюда, но топать по собственному следу смысла не было - пользуясь такой вот спонтанной свободой, кошечка хотела добраться до какого-нибудь нового интересного места их территории, поэтому спустя несколько минут свернула чуть в сторону.

- На нашей территории самая мягкая земля, да? Из-за этой хвои, - после тренировки она казалась особенно приятной; Иголка нахмурилась: Если так, то учиться драться на той твёрдой штуке вдвое полезнее, на случай если будем воевать на территории соседей.

Вообще-то её познания ограничивались тем, что племя Теней - гордый обладатель хвойных лесов, а потому ученица не очень себе представляла, какая земля на чужих землях, и тыкала лапой в небо, рассчитывая заодно разговорить наставника.

На её удивление, выбранный маршрут оказался верным - бывает же! Они шли не слишком-то долго, и вскоре деревья расступились, давая пространство для заросшего травой водоёма невнятных размеров - сложно было сказать, где оно начинается и где заканчивается, потому что пучки осоки создавали видимость твёрдой почвы под ними - только лишь видимость, но Иголка об этом ещё не знала.

- О! - воскликнула она, задержав лапу в воздухе перед следующим шагом. - В смысле, ну вот мы и пришли, я... так и планировала! - кошечка была так впечатлена собственной удачливостью, что даже соврать как следует не сумела.

Свежий сосновый запах оказался потеснён густым влажным болотистым духом, на удивление приятным. Вода заманчиво отражала ясное небо, над ней летали стрекозы, по поверхности скользили водомерки, а откуда-то из травы доносилось приветливое кваканье. Красота!

Иголка сделала вдох полной грудью, зажмурившись и распушив усы, а затем, не дожидаясь наставлений Ветрогона, сорвалась с места, желая вопреки всем законам кошачьего поведения окунуться в эту прекрасную, прохладную, освежающую воду, смывающую усталость с натруженных мышц.

Но до края воды не добежала - очередная кочка, густо поросшая травой, предательски подалась под весом юницы вниз - когти погрузились в мягкое податливое нечто, а вода стремительно глотнула зазевавшуюся добычу сперва по локти, а затем и по плечи - медленнее, чем обычное озерцо, но крепче и со звонко-чавкающим звуком. Иголка взвизгнула, инстинктивно запрокидывая голову повыше.

Познакомилась с болотом.

Болото оказалось совсем не той приятной водичкой, в которой Иголка мечтала охладить натруженные лапы. Скажем так, охладить получилось - топь оказалась очень холодной. А ещё очень вязкой! Каждое движение, каждая попытка вырваться приводили к тому, что ученица только глубже проваливалась - вслед за передними лапами начали погружаться и задние, которыми она худо-бедно пыталась вытянуть себя. Никакой твёрдой опоры под лапами, и почему никто не рассказывал о том, что это так страшно и опасно? Ещё не осознавшая, в каком бедственном положении очутилась, но преисполненная дикого слепого ужаса, Иголка взвыла, даже не попытавшись позвать на помощь - хотя наставник был совсем близко и наверняка видел, что происходит. Но не спешил помогать. Либо ей показалось, что прошла целая вечность, либо в планах Ветрогона было напугать её до седых ворсинок на морде, прежде чем вытягивать из трясины.

Как бы то ни было, к тому моменту, когда под нос плюхнулся конец палки, у Иголки отпало всякое желание экспериментировать с чем бы то ни было. Она вцепилась в крошащуюся кору зубами и почувствовала, как болото с чавканьем и явной неохотой постепенно выпускает её щуплое тело из своих смертоносных объятий. Шлёпнувшись на твёрдую землю, кошечка тяжело и прерывисто дышала, втрое более измученная, чем на пути сюда в намерении отдохнуть от изнуряющей тренировки. Если и был шанс, что назавтра будут болеть не все мышцы в теле - сейчас он испарился. Она просто с подстилки встать не сможет.

Облепленная ряской, мокрая до усов и оттого совсем маленькая, с подрагивающими впалыми боками, Иголка едва слышала, что ей говорит Ветрогон, и не испытывала никакого желания шевелиться в ближайшие пол луны. Впрочем, едва ли стоило ждать от заботливого наставника, что он её вылижет досуха и бережно донесёт до лагеря - надо вставать. Медленно поднявшись на дрожащие лапы, кошечка оглянулась на то место, где так страшно тонула минуту назад - ровная поверхность, поросшая травой, ничем не напоминала поле битвы за жизнь. Даже ряби не было.

- Сам сказал - веди! - огрызнулась она, понимая, как жалко это звучит, и что сейчас нарвётся на очередную проповедь.

Надо бы хоть умыться, чтобы не возвращаться в лагерь в таком виде, но от усталости даже язык не ворочался. Иголка хмуро потёрла лапой плечо. Молодец, конечно. Вторая вылазка из лагеря - и во второй раз опозорилась. Тогда о траву ужалилась, теперь, вон, чуть в болоте не потонула. Кстати говоря, стоило бы сказать Ветрогону спасибо, но Иголка прямо-таки всем существом ощущала исходящие от него волны раздражения и пренебрежения ею, отчего только сильнее злилась - как и тогда, с Ромашкой. Но тогда хотя бы он был наполовину виноват, а сейчас...

Иголка прижала уши, принимая на растрёпанную макушку ожидаемый выплеск недовольства, глядя куда-то вниз и водя лапой по грязи.

«Ещё не хватало, чтобы наказывал... - Иголка скривила губы, но тут же задумалась. - А ведь, наверное, и мог бы. Наставники ведь наказывают учеников. Оставляют их чистить подстилки и всё такое, оруженосцы часто ноют по этому поводу».

Мысль о том, что её свобода теперь прочно зависит исключительно от решений одного кота, была неприятна. Особенно неприятно это осознание сразу после того, как Иголка по-хамски огрызнулась на этого самого кота. Галка-то не особо беспокоилась о воспитании своих котят, а потому почти никогда их и не наказывала. Ощущение вседозволенности прочно засело в подсознании юницы, и его ещё только предстояло вытравить, медленно и мучительно, по капле.

Кошечка глубоко вздохнула. Если так посмотреть, то терпение у Ветрогона прямо-таки золотое. Он закончил её отчитывать гораздо быстрее, чем ученица рассчитывала, и мимоходом вставил познавательный факт о местной фауне. Иголка окинула болото взглядом - не видно ли где лягушек или жаб? Но, даже если они и тут и были, после такого шума и суматохи наверняка смылись подобру-поздорову.

«Ну вот, а могла бы принести свою первую дичь в лагерь,» - в этом уж она точно не могла винить никого, кроме себя. К признанию собственных ошибок тоже привыкать придётся с трудом...

> главная поляна <

Отредактировано Иголка (19.07.2022 13:20:58)

Разрыв. До патруля, до Совета

Рассвет... мог сказать, что он чувствовал себя одиноко. Он привычно отпускал шутки и смеялся в компании, привычно вытворял глупости и по вечерам пытался втянуть в разговор кого-то из своих друзей, но чем дальше шли луны, чем он становился старше, тем более он ощущал, будто старые связи становятся более призрачными и слабыми, словно окружающие так и ждут момента, чтобы избавиться от него, и с радостью выдыхают, когда им удается отвязаться от компании палевого воителя.
Все эти мысли порождали обиду, досаду, неприятное и скребущееся чувство боли и брошенности. В какой-то степени он испытывал их и по отношению к Яблочнице, когда она предпочитала сдвигать свою подстилку ближе к Ибису, а не к нему и Галке, когда она предпочитала уйти с ним, а не уделить хотя бы каплю внимания семье. Или так казалось Рассвету: так, что ему было мало того, что было между ними теперь, даже если нежелание сделать больно не позволяло обратиться этим чувствам в агрессию и спровоцировать выяснение отношений.
Рассвет не умел дружить. Может, он не способен был и на остальные типы взаимоотношений в нормальном их проявлении. Но он не был лишен чувств, и не мог сказать, что поведение близких ничего для него не значило.
Оно значило для него до Цаповой матери много.
Так много, что он не знал, куда ему деваться и как ему все это исправить.
— Ну, как у тебя дела?
Пока они идут, с морды его не сходит легкая улыбка, но, стоит раздаться словам, Рассвет ведёт ушами в сторону сестры.
— Хотел бы сказать, что отлично, но могу сказать, что чувствую так, будто меня сбросили в болото, — с долей шутки тянет воин, и будто вторя ему, под лапами неприятно хлюпает ледяная жидкость.
Ну, да... они же на болоте.
Он рад, что она рядом, и в то же время чувствует, как сердце его сжимается в тоске и ревности.
— Будто ты не знаешь, что я думал о собственном ученике с четырех лун!
Он продолжает паясничать, словно ничего не происходит.
Усмехается, щурится.
Конечно, он рад, что Комета доверила ему Змеехвоста, и он не сомневался, что сделает его замечательным воином.
Определенно, он отлично справляется.
На морде отразился оттенок самодовольства.
— А что на счет тебя? — мурлычет Рассвет, когда делает шаг ближе к сестре и слабо бодает ее лбом в щеку, когда ее легкий аромат щекочет его ноздри.
— Не думаешь еще об оруженосце? Мы могли бы проводить совместные тренировки, и вообще помогать друг другу!
... И проводить друг с другом больше времени.
Воин не скрывает улыбки.

[indent] Вот и кончились весёлые денёчки. Невидимка хмуро шагает вслед за большим… нет, огромным Острозубом, который был куда мощнее Болотницы. Эх, серая будет скучать по черно-белой кошке. Теперь у Невидимки новый наставник – этот длинношёрстный, немного пугающий кот. О, хотела бы ученица быть круче и сильнее его, но она, худая телосложением, едва ли смогла бы так просто завалить этого кота, в котором, точно, поместилось бы три целых кошки. Так казалось ученице, когда она шла рядом. Какой-то частью души голубоглазая бы многое отдала, чтобы стать такой же статной и большой, но всё же… Нет, своё тело нравится больше.
[indent] И сейчас это тело увядало всё сильнее в грязи и слякоти, от которой, казалось, Невидимку сейчас стошнит, ибо она слишком давно не заходила в такие тёмные и тяжёлые участники пути, слишком давно не марала лапы в такой ужасной грязи. Даже пусть это и было стихией племени Теней, но серая едва ли могла найти в себе сил не злиться и не ругаться, что Острозуб ведёт именно сюда.
[indent] Наконец они останавливаются, и наставник внимательно, чуть ли не сдерживая отвращение на морде, как казалось ученице, оценивает ту. И что он видит? Худую кошку, что бросает на него снизу высокомерный недовольный взгляд, её грязные мокрые лапы и живот. Небольшие мышцы под короткой шерстью. Достаточные для её возраста.
[indent] — Ты тоже, — хмыкает, не оставаясь в долгу. И тогда кот шагает дальше, казалось, выбирая намеренно опасные пути. Поэтому кошечке приходится шагать даже в его широкие следы, чтобы не погрязнуть где-то слишком глубоко и не просить потом жалобно о помощи, предполагая, что Острозуб скорее пойдёт охотиться весь день, чем сразу её вытянет. Поэтому за эту фантазию Невидимка уже прожигает холодным взглядом тёмную спину воителя.
[indent] — Нет, повтори ещё раз, — на свой страх и риск мяукает кошка, закатывая глаза. Её тело трогаешь пугливая дрожь, внутри что-то холодеет, но ученица почти не жалеет о своей дерзости. Сначала нужно прощупать границы. Нужно понять, что может этот воитель. Быть может, он только со стороны такой строгий и злой, а так его можно пробить и задобрить? Это необходимо проверить. — Ну-с… Смотри, — пожав плечами, демонстративно равнодушно мяукает ученица, серой тенью бросаясь вперёд, словно бы намеренно хлюпая почвой так, чтобы грязь отлетела на кота. Исчезает в тёмных кустах, шумя намеренно так, чтобы распугать всю дичь, показать свою никчёмность, а затем, словно возжелав впечатлить тёмного воителя, змеёй бросается за притаившейся лягушкой. Немного игры в догонялки, потери дичи, и существо умирает в пасти молодой кошки. Невидимка возвращается, кидая небрежно под лапы Острозубу лягушку.
[indent]  — Что-то ещё? — нарочито дерзко мяукает, скрывая то, что не уверена в том, что выбрала верную траекторию общения с новым наставником.

[indent] Голос Острозуба глух и шипаст. И всё же этот тон заставляет, пусть и хмыкнув, но вести ухом, вслушиваться, вникать. И когда в словах слышится двоякая угроза, кошечка сглатывает, боясь, что воитель имеет в виду то, что он сам окунёт её в грязь, чтобы не болтала лишнего и не язвила. Хвост Невидимки клонится вбок, и та делает шаг в сторону, от странных чувств внутри себя не понимая, как реагировать. В воздухе витает угроза, напряжение, он почти готов разразиться незримой молнией. Голубой взгляд смотрит в сторону, словно нужно ещё немного, пару вздохов, чтобы собраться с мыслями.
[indent] — А как я буду говорить, если мой рот будет занят, м? — уточняет со слабой нервной ухмылкой, играет до конца, держится дерзко и ядовито, хотя вся спесь уже сбита, и хвост и уши ниже, а взгляд, встретившись с воителем, уже бежит в сторону, вниз. Трусит. Лучше бы кричал – так было бы проще! Но он, Острозуб, давит, давит словами, интонациями, оскалом и клыками. Невидимке кажется, что у неё есть хорошая возможность получить парочку ушибов от наставника. И отнюдь не в тренировочном бою, а за своё поведение.
[indent] Смена наставника немного напрягает: кошка избегала тех, кто мог бы её поставить на место, а потому тесный контакт с одним из самых строгих котов кажется… мучительным. Но Невидимка не так проста. Она ещё поборется за свободу и за свои правила. Это пусть кот за ней бегает, а не она сама! Невидимка, между прочим, как считает сама, умеет уже многое, чтобы постоять за себя.
[indent] — Спасибо, — хмыкает она, проглотив горькую обиду за Болотницу – эта кошка сделала для серой ученицы достаточно, чтобы голубоглазая не отставала от остальных и могла побороться со старшими учениками. — Ну, должно быть, ты давно не бывал в детской, забыл, где она находится, да? — слабо дерзит кошка, дрожа голосом и источая хрупкую неуверенность. Он разбил её подобно сосульке, но та ещё блестит на солнце, упрямо смотрит, не позволяя изничтожить себя до конца. И всё же опускает плечи, расстроенная замечанием. Поджимает губы и с ненавистью вглядывается в глаза воителя. Жмёт уши к затылку. Хочется напасть на него, повалить в эту грязь и показать, кто ту главный… Но знает, понимает, что Острозуб слишком большой, слишком сильный. Одной его лапы хватит, чтобы Невидимка сдалась, упала и виновато поджала хвост. И потому кошка лишь чуть клонит голову вбок, шумно выдыхает. Замечает, что ей нужно тогда просто не попасть под удар воителя. И всё. Но в грязи того не получится.
[indent] Невидимка сглатывает и словно бы даже уменьшается в размерах, её даже почти нет.
[indent] «Я заставлю тебя страдать и мучиться…» — обещает, совершенно не веря в свои слова.
[indent] Острозуб легко добивает её возможность отложить посвящение. Оскорблённая, с яростным заплаканным взглядом кошка на некоторое время опускает голову, поникнув. И всё же затем снова поднимает, ощетинившись. Он ранил! Задел! И она сможет также!
[indent] — В таком случае будет очевидно, что ты не сможешь справиться со мной, только и всего. Ты боишься, что я стану воительницей и смогу побить тебя, — тихо рычит, хвост бацает туда-сюда. Слабый аргумент. Но хоть что-то. — Если ты будешь нормально меня учить, то я посвящусь хоть через луну! — заявляет, лязгая зубами в воздухе. Клокочет злобой. И в глазах жалкие слёзы обиды. Но не смахивает их - вдруг кот не заметит, не будет смеяться тогда?