Ручей молчала, примечая острые изменения в чертах старого товарища. Череп говорил будто бы сам с собой, и синеглазка не могла отвести взгляд от меняющейся в эмоциях морды серо-бурого - ощущая с тем самым какую-то острую, жгучую вину.
— Чем ты меня слушаешь, Ручей? - резковато окликнул её старший соплеменник, заставляя молча отвести уши назад, но так и остаться, замереть красноречивым взглядом на морде Черепа. Она отвела дрогнувший взгляд на обезображенное водой тело, и, словно котенок, которого отчитали, попыталась оправдаться:
- Ловушку мы достали. Чего удивительного в том, что сейчас меня беспокоит именно он? - не повышая тона, но все же немного себе под нос произнесла серенькая, уже не пытаясь по-дружески боднуть товарища и стараясь сохранять выстроенную им дистанцию. Череп никогда не жаловал её тактильные проявления чувств, однако сейчас реагировал особенно остро - и оттого какая-то непонятная, внутренняя вина, ничем, вроде бы, не подпитываемая, разрасталась все больше.
Под молчание речной воительницы Череп столкнул тело отца в воду, и оно медленно погрузилось в течение реки. Все происходящее казалось каким-то неправильным, и напряжение между ними двумя остро кололо по шерсти. Серая словно нутром, почти физически ощущала исходящую от выздоровевшего после пролеживания в палатке Черепа враждебность и разочарование, и это раздирающее ощущение не давало ей просто взять и уйти, как он того захотел.
— Неважно выглядишь, — заметил самец, заставляя воительницу вот уже второй раз отводить назад уши в смущении и некоем несогласии. — Лучше возвращайся в лагерь, - а после добавил с непривычной, несвойственной ему усмешкой:
- В воду прыгать не буду.
- Ты осуждаешь меня, - не спрашивая, а скорее утверждая, произнесла Ручей, уперевшись передними лапами во влажный ил.
- Ты знаешь, да?

лагерь >>>

Тухлятинкой запахло ещё до того, как серебристые отблески реки стали мелькать меж зарослей на пути воителей. Рогоз поморщился, продираясь сквозь кустарник и намеренно цепляя листву как можно чаще, чтобы хоть чем-то перебить смрад. Когда отряд вышел к берегу, взорам речных предстало унылое зрелище: чуть больше десятка рыбин были разбросаны по песку, источая отвратительный запах. Рогоз отошёл в сторону, лапой отодвигая листья камыша, чтобы остальные патрульные тоже могли выйти к воде.
- Она тут вся такая, - кот махнул хвостом, указывая на трупы, - будто бы одновременно выбросилась на берег. Та одиночка, о которой говорил Буран, если она действительно бывшая ветряная, она не смогла бы наловить столько рыбы. Я не уверен, что даже мне это по силам, - Рогоз усмехнулся. Он старался вдыхать воздух небольшими порциями, чтобы избежать рвотных позывов.
Воитель приблизился к одной из рыбёшек и подцепил её когтями. Вся рыба гнила с головы. Удивительный знак. И совсем недвусмысленный. Жаль, Сивая не отправилась с нами.
- Что думаешь? Как такое могло произойти? - Рогоз обернулся к Краснопёрке как бы невзначай. - И да. Где нам лучше её закопать?
Создавать захоронение испорченной рыбы поблизости от реки было чревато риском отравления воды. Можно было унести рыбу в лес, но таскать её пришлось бы дольше, да и копать - всё-таки песок был податливее. Может, просто выкинуть её через границу, и дело с концом? Оставить Грозовым, например. Рогоз улыбнулся сам себе, уставившись в бельмо мёртвого ока карася.

► калиновая роща

Изрядно запыхавшись и таща в пасти три лопуха с травами на двоих, маленькая процессия из Сивой и Лепестинки наконец выбралась из лесной части к речному берегу. Больная лапа целительницы поднывала, недовольная теми нагрузками, что свалились на нее в последнюю луну, но и ей приходилось трудиться. Сама же целительница внимательно оглядывалась по сторонам. Примерно прикинув, что еще вида три трав они утащат вместе, ей пришлось выстроить примерный план сборов и мысленно разложить все возможные собираемые травы по важности.
Бузина от кашля и для сил, лаванда для нервов и сна, тысячелистник от отравлений и ран... Что еще-то? Мяты собрать - никогда не лишняя, а Зеленый кашель о себе не предупреждает. Но ее придется поискать, я помню, недалеко от реки были кустики в прошлый сезон... Бурачника? Однозначно нужно, иначе придется несладко королевам, без молока-то. И что там еще я хотела?
Серая тряхнула головой и одновременно сбилась с шага. Что же, значит, тут недалеко они и остановятся. Махнув хвостом Лепестинке в сторону крупного куста неподалеку от реки, кошка побрела туда и скинула оба свертка на землю.
— Фуууф, — устало выдохнула она, все же улыбаясь своей помощнице. — Ну что, продолжим? Теперь тебе нужно будет собрать мать-и-мачеху, она растет во-он там, ближе к воде. Видишь - желтые небольшие цветочки на смешной ножке? Они пригодятся при кашле и простуде. Собери их вместе с листьями, сколько сможешь.
Присев ненадолго, она огляделась по сторонам. Так, а вот и кошачья мята рядышком нашлась, чуть дальше от воды, на открытой солнцу поляне. Прохромав туда спустя минут пять, Сивая собралась уже обирать аккуратно бесценные растения, как вдруг услышала и почувствовала соплеменников совсем неподалеку. Шумно разговаривали и о чем-то наверняка спорили воители... Идти к ним она не собиралась. Своих дел полно, а если потребуется - ее найдут, да и в лагерь скоро возвращаться. Дело целительницы сейчас было для нее самым приоритетным.
— А у меня тут замечательный урожай кошачьей мяты, я целый лопух набрала, — радостно поделилась целительница с белой кошечкой, когда вернулась и сложила свой сбор к остальным сверткам. — Она очень важна. Помогает от Зеленого кашля, чтоб он нас стороной обошел, — чуть поморщилась кошка. — Вернусь за ней еще и завтра, надо будет собрать как можно больше.

>главная поляна

Запах илистого берега окутывал легкие, наполняя тело энергией и свежестью. Форель решился на эту авантюру лишь потому, что ему надо было развеяться. Псы на Совете, какая-то невидимая одиночка, беда с новоявленной ученицей, эта путаница с Уклейкой... все давило на грудь, прижимая темно-серого воителя к земле.
Янтарные глаза искали речной берег, скользили по ивовым веткам, улавливали брызги из-под лап. Форель с равнодушным видом месил лапами суглинистую почву, надеясь лишь на одно - уйти подальше от лагеря, избавиться от мыслей. Домыслы о прогнившей рыбе постепенно начали занимать сознание, вытесняя дурные воспоминания. И чем ближе воители был к берегу, тем сильнее рос его интерес к ситуации. Хотя, казалось бы,  ну протухла, ну выкинуло ее на берег. Однако...
Как только Форель заметил речной берег, то тут же удивленно склонил голову в немом вопросе. Рыбы было не просто много, рыбы было "дохвоста". Воин замедлился, давая всему отряду пройти вперед.
" Серьезно? Кому-то это было нужно?"
Промелькнувшая мысль об одиночке, заставила задуматься. И верно подметили патрульные - это как она одна могла бы столько наловить? Дело пахло тухлым. Форель замотылял головой, осматривая берег и параллельно с этим приоткрыл рот, чтобы открыть все свои рецепторы. Пахло гнилостно-соленым. Весь берег, усеянный рыбой, казался темным островом. Темно-серый подошел к крайней рыбешке и осторожно подцепил ее когтем, переворачивая на другой бок. Заинтересованно рассматривая тело, он заглядывал под каждую чешуйку, пытаясь увидеть там хоть что-то. Небольшая ухмылка.
"Предки, какой прямой намек. Кто бы подумал."
- Эй, а вы не думали, что это может быть связано с нашим поражением на Нагретых Камнях? - совершенно внезапно равнодушно отозвался Форель, внимательно разглядывая Рогоза. О, его бы он обязательно пригласил на охоту. Столько вопросов. Еще и его странноватая дружба с Выдрой. Чего это он, - Давайте выроем две ямы недалеко от берега, закопаем эту.. дрянь? Как говорится, кошки налево, коты направо. М, Рогоз, что скажешь? - звучало как вызов.
Вонь проникала сквозь шкуру, аккуратно выложенная рыба мозолила глаза, а спокойно плещущаяся река навевала сомнения. Что-то ведь выбросило эту рыбу. Звездные предки пока не научились материализироваться, наверное. Да и предки ли?
"Грозовые? Почему бы и нет. Камни совесть позволила отнять, так натворить бед тут ничего им не стоит. Хотя... Как?"
Можно было домыслить, что Грозовые непременно воспользовались хитростью Двуногих и выхватили с реки непонятную паутину, что Двуногие расставляют для ловли рыбы. Да только полезли бы они в воду? И вряд ли бы знали о существовании этой паутины.
"Ну не сама же она повыпригивала, Цапом клянусь, такого не видел еще."

В груди разливалось тёплое чувство триумфа, когда поочередно он видел в глазах соплеменников искреннее отвращение, опаску, понимание ситуации. Они видели всё своими глазами, и теперь ни Рогоз, ни Выдра не выглядели юнцами, извращающими правду или стремящимися достигнуть каких-то личных сомнительных целей. Сам кот был уверен, что действует на благо племени. Да, возможно, жёстко и порывисто, возможно, следовало бы не заниматься самодеятельностью, а передать всё в лапы лидерши и глашатая, но отчего-то он был уверен, что в подобной форме его не воспримут. Сначала стоило убедить кого-то более близкого и к нему, и к верхушке.
- Да, всё слишком странно, - Рогоз кивнул Краснопёрке. - Это мы и стремились донести до племени. Пока Созвездие и Буран не отправили нас обратно, даже не разобравшись толком сами.
Воитель дёрнул плечом, словно бы это излишнее равнодушие со стороны лидерши его оскорбило. Судя по всему, Созвездие была слишком занята взаимоотношениями с соседями, нежели прямой опасностью для соплеменников. Не захотела подойти и рассмотреть рыбу поближе, хотя бы отдать ее Сивой для осмотра, не захотела сама отправиться на берег, чтобы оценить масштабы трагедии: "Вы разберитесь сами, а я прослежу, чтобы никто ничего плохого про Речное племя не подумал, не дай предки". Кот фыркнул, цепляя когтями ещё одну рыбину и оттаскивая ее к первой, подальше от воды.
— Чем мы этак разгневали предков, что вместо пушинок они лишили нас добычи и обмазали наши берега гнилью.
- Если они хотели сказать нам что-то очень важное, могли и сделать это вот так настойчиво, я полагаю. Возможно, какие-то знаки были нами упущены. Не понимаю, почему Созвездие не разрешила Сивой изучить это... всё, - Рогоз мрачно обвёл взглядом берег. - Но раз Буран сказал избавиться от всех следов - кто я, чтобы возражать? У них свои мотивы наверняка.
Рогоз хмыкнул, всё ещё не допуская больше эмоций, чем следовало в этой ситуации, сохраняя задумчивый вид. Буран действительно сказал это странно. Почему следы были ему не нужны? Боится за свою шкуру? Возможно. Но Рогоз действовал деликатно, зная, что бросаться в обвинения пока рано.
- Согласен с Форелью. В нескольких ямах от этой тухлятины быстрее не останется следов. Разойдёмся, - черношкурый кивнул и подцепив свой протухший "улов", оттащил рыбу в заросли вместе с Форелью, принявшись сразу вскапывать мягкую почву. Полосатый был скользкой личностью, да и взгляд который тот изредка бросал на Выдру, откровенно раздражал, но... Да, Рогоз видел много, возможно, больше, чем следовало. Хорошо бы, чтобы эта странность в глазах Форели ему только померещилась.
- Ты же не думаешь, что Созвездие и Буран сделали правильно, закрыв глаза на внезапный мор рыбы? - негромко спросил Рогоз, всё ещё не отрывая взгляда от земли во время копания, когда удостоверился, что они с Форелью остались одни. Теперь он перестал смягчать свой тон, и в голосе воина слышался скрежет возмущения и неприязни. Чистое презрение.

Во время сбора  так Сивую совсем не врасплох застал вопрос от Лепестинки. Оторвавшись на мгновение от перекусывания горьких стеблей, она призадумалась. Рада ли быть целительница? Серая вспомнила своё состояние, когда услышала о смерти настав6ицы и осознала, сколько ответственности теперь лежит на ее плечах. Там было много всего - страх, отчаяние, сомнения, много всего, но никак не радость, ею там и не пахло. Лишь луну спустя, чуть разгребя происходящее, получив поддержку от других целителей, она стала более-менее ориентироваться в происходящем и смогла получить удовольствие от своих действий.
— Чаще всего рада, — наконец мяукнула она с улыбкой. — Но иногда бывают такие сложные дни, и я почти что жалею, что предки выбрали меня в ученицы Щербатой. Это моя судьба, и я ее любой принимаю.
Серая прохромала чуть в сторону, к темневшим сочным ягодам ежевики. Кусту повезло тут пробиться, и его плоды уже достаточно созрели, чтобы помочь страждущим избавиться от припухлостей и прочих неприятных последствий сильных ран. Что-то подсказывало целительница, что еще не одно столкновение придётся пережить в ближайшие дни, и все ранозаживляющие средства пригодятся только так. Обирая крупные ягоды, кошка то и дело облизывалась от вкусного, дурманящего запаха их сока, но есть их не решалась: экономила. Голос беленькой помощницы снова раздался рядом, и от ее вопроса целительница обернулась и довольно разулыбалась.
— Лепестинка, ты и так себя замечательно ведёшь! Мы с тобой набрали на двоих столько, сколько сможем унести, и конечно, я возьму тебя с собой ещё. Если твой наставник не будет против, — тут же призадумалась серая, пытаясь безуспешно припомнить, кто же обучает юницу. В голове было как назло пусто.
Набрав полный лопух ягод и листьев ежевики, зеленоглазая оттащила очередной свёрток к оставшимся. Пересчитала все — получилось шесть штук, немало. Вдвоём они справятся с таким количеством, но ей отчаянно хотелось набрать чего-то ещё, чтобы племя долгое время не нуждалось в травах. Солнце клонилось к закату, но все ещё было тепло и условия для сбора оставались славными. Спать тоже не тянуло, несмотря на легкую усталость, а в сохранности тех соплеменниц, что остались в палатке под контролем Ласки, она была уверена.
— Я думаю, мы можем чуть передохнуть сейчас и собрать ещё полезных трав, да хотя бы вот ту —, она кивнула в сторону подро растущего широколистного подорожника, название которому придумала сама. По дороге на битву нашла — и он помог, значит, подорожник. — Недавно открыла, что эти листья — подорожник — помогают остановить кровь и залечить раны. И растёт почти везде.
Она присела рядом с Лепестникой и по-дружески боднула ее в плечо, улыбаясь. Они обе здорово поработали, и кошка была благодарена помощнице, но им обеим и вправду требовался небольшой перерыв.
— Устала? — негромко поинтересовалась она, глядя на ученицу. — Вот было бы здорово сейчас ещё пару воинов или учеников сюда, да всем ещё свертка по два-три набрать, — серая мечтательно зажмурилась и негромко заурчала. Было бы и правда здорово, случись такое чудо. Но пока все было тихо и спокойно, что, в общем-то, тоже устраивало.
— А хотя знаешь, давай-ка пойдём домой,— с тихим вздохом, опираясь на больную лапу поднялась она и снова улыбнулась. — Нас наверняка заждались. А я потом ещё чего-нибудь сама добегу соберу, если успею.
Подобрав с земли свертки и едва ухватив их все, те, что она могла утащить, Сивая притворно вскинула брови, мол, о духи, как все это дотащить? Весело мотая хвостом из стороны в сторону, она направилась в лагерь, периодически оборачиваясь, чтобы убедиться: ее помощница следует за ней и не теряется от непривычной ноши.

► речное племя

Отредактировано Сивая (02.08.2019 20:56:30)

► Целительская

Дохромать до берега оказалось не так просто, как сначала подумала Сивая, полная энтузиазма от прошедшего сбора трав и предстоящего ещё одного. В последнее время она тратила немало сил на поддержание племени в добром здравии, но вот о себе заботиться почти что перестала. Спала мало, еле-еле умывалась по утрам, да и с Ручей совсем перестала делиться новостями, посчитав подругу слишком занятой котятами и возлюбленным, а себя — делами.
Надо это прекращать, а то так скоро меня на все племя не хватит, — помотала своим мыслям головой и приостановилась недалёко от воды. Если днём полезные травы разглядеть было просто, то скудный звездный свет и проблески луны через облака не были помощниками в темное время суток. Сивая, впрочем, знала, что ей искать, и потому уверенно направилась к воде, где было мелко. Кое-как спрыгнув по камням в наиболее безопасном месте, она улыбнулась приятному прикосновению воды к лапам и животу. Шерсть потяжелела от воды, и так хотелось пойти поплавать вместо того, чтобы заниматься делом... Отказать себе в этом желании целительница не смогла: несколько крупных гребков, и она уже не так близко к берегу, под лапами дна не ощутить.
Сразу вспомнились те дни, когда именно плаванье спасло душу и тело серой, хотя после травмы ей пророчили куда более тяжкую судьбу. Улыбаясь воспоминаниям и отфыркиваясь от воды, с брызгами и шумом она плескалась в реке, пока не заметила, что время-то летит, а травы все ещё остаются не собранными. Не без сожаления зеленоглазая покинула заводь и выбралась туда, где могла стоять, вновь. Отряхнувшись так, что камни и травинки вокруг заблестели от воды, выбралась на сушу и принюхалась, уловив специфический аромат водной мяты. За ней-то, в первую очередь, она и пришла. Сиреневые на свету, а сейчас темно-серые цветки и мягкие, ароматные листья были совсем рядом и словно просились с собой. Азартно улыбаясь, серая обирала растения и складывала щирокий лист, наполнившийся очень быстро. Больная лапа то и дело начинала странно ныть внутри, но ее Сивая упорно игнорировала, нагружая все больше.
Она выбралась на берег и вытащила лист с мятой, наклонилась, чтобы оттащить его под ближайшую ивушку и оставить там до поры до времени, но судьба решила иначе. На очередном шагу лапу пронзило такой сильной болью, что кошка не удержала жалобного вскрика и потеряла равновесие, глухо упав на траву. Боль не проходила, оставшись такой же резкой, и в том, что идти обратно в ближайшее время она не сможет, а уж тем более - собирать что-то, целительница была уверена. Жмурясь, она кое-как подползла к той иве, что была совсем рядом, и рухнула под ветками, прикрывавшими сверху.
Только бы никто меня не услышал! — взмолилась она куда-то в сторону, принюхиваясь и пытаясь понять, нет ли соплеменников поблизости. Никто не должен видеть меня в таком состоянии. Ох уж эти тупая непроходимая гордость и упрямство, что не давали просить помощи той, что сама помогала всем в племени.
Обернувшись, она приметила выроненный свёрток и прикрыла глаза, захваченная очередной вспышкой боли. Раньше они не накатывали так внезапно, а маковые семена позволяли пережить последствия травмы с минимальными неудобствами, но сейчас Сивая напрочь пропустила все предупреждающие сигналы и оказалась без нужных лекарств. Чтобы заглушить рвущийся наружу стон, она впилась зубами в отломанную, видимо, ветром ивовую ветвь, валявшуюся рядом.
В пасти мгновенно возник противный горький привкус, столь яркий, что всю сплюнуть захотелось, но эта горечь словно отвлекала. Грызя ветку, мусоля кору целительница переживала боль и обреченно ждала, когда та перейдёт из разряда невыносимой хотя бы в терпимую. Об умеренной и мечтать не приходилось.

Идя следом за Краснопёркой, Птица невольно задумывалась о том, насколько была похожа та на её родную мать. Первое, что помнила воительница - переливающуюся на солнце золотисто-пятнистую шкуру кошки, которая сейчас возглавляла их патруль. И, оборачиваясь, дабы глянуть на собственную, испещрённую такими же пятнами, пусть и более тёмными, из раза в раз приходила к мысли, что не так уж и сильно они наверняка различались. И теперь кошка ловила себя на мысли, что из её мировоззрения исчезли многие условности, а Серебряка и Созвездие она воспринимала совершенно родными братом и сестрой. Потому что так уж случилось, а они не дали повода усомниться в родстве душ.

- Но чем Речное племя могло разгневать предков? Не мы развязывали войну, и не мы жили склоками и предательствами, - распушилась от возмущения старшая воительница, в которой говорило скорее бессилие, нежели здравый смысл. Но в этом, конечно, она бы не призналась даже самой себе, чтобы не рухнули последние отстроенные моральные устои.

Когда патрульные разделились на группы, Птица предпочла остаться подле Краснопёрки. Нос морщился от отвращения и смрада, но она пересиливала себя, роя ямы в податливой илистой земле. Где-то в глубине скрутило желудок, предлагая вернуть завтрак наружу, на всякий случай; Птица с судорожным вздохом это желание в себе подавила. - Краснопёрка, - неуверенно начала воительница, будто и не пролетело многих десятков лун, а они снова были в яслях, и Птице требовалась поддержка старших. - ты веришь в то, что Звёздное племя сделало это для того, чтобы наказать нас?

Уголки губ кота дрогнули, скрывая довольную улыбку. С каждой секундой он чувствовал, что Форель становится всё ближе и ближе к тому, чтобы протянуть лапу. Это доставляло ему удовольствие: заманивать, склонять, увлекать в свой омут. Пускай сейчас Форель не представлял из себя ничего интересного для Выдры и её глобальных планов, о большей части которых даже Рогоз не догадывался (не потому что был недостоин, а потому что он абсолютно доверял своей королеве), но в перспективе молодой воин мог оказаться довольно полезным. В это Рогозу хотелось бы верить. Некая искорка в медных глазах соплеменника заставляла его на это надеяться. Знакомая, близкая черношкурому искорка.
- Баланс можно поддерживать разными способами. Можно грубо перетаскивать подстилку на себя, можно ломать и строить новое. Можно действовать деликатно и осторожно, - Рогоз ухмыльнулся, сверкнув глазами. Неслышно ночь накрыла лес, и теперь в темноте воин чувствовал себя ещё вольнее. Он смешивался со тьмой, будто был её отпрыском. Ночью он мог говорить без утайки. - Выдра долго пыталась действовать аккуратно. Кажется, Речному племени нужна встряска. Иногда мне кажется, что мы забыли, в чём наша сила.
По спине Рогоза пробежали мурашки от силы слов, сказанных когда-то Выдрой и повторённых им теперь. Воители должны сражаться за свою честь, своё достоинство. За своё племя. Созвездие не хочет сражаться. Львинозвёзд так и остался неотмщённым, а теперь она ещё и будет раздумывать над союзом с ветряными, лишь бы утереть нос "предателям". Изрядная пошлость. Рогоз настолько проникся неприязнью к собственной предводительнице, что теперь был уверен, что может предугадать её шаги.
Кот обернулся на негромкий голос Форели, вдруг оказавшегося совсем близко. Едва уловимо дёрнув ушами в раздражении от столь внезапного контакта, Рогоз не шевельнулся и остановил холодный взор на поблёскивающих интересом глазах Форели. А ты не так прост, как кажешься. Это хорошо. Наконец черношкурый улыбнулся, довольный своей находкой. Выдре понравится.
- Надеюсь, что нет, - одобрительно, почти благосклонно кивнул Рогоз. Что бы он мог иметь в виду? Так долго молчал или так быстро переметнулся? С этим нужно быть осторожней. - Управлять можно чем угодно. И я прекрасно знаю как, - беззвучно хохотнув, воитель остановил взгляд на рыбе, сложенной на дне ямы. Он негромко хмыкнул, после чего принялся закидывать захоронение землёй. - Возможно, не позволить целительнице осмотреть трупы было серьёзной ошибкой.
Рогоз метнул взгляд в сторону берега, удостоверившись, что соплеменники всё ещё были далеко, занимаясь своей частью тухлятины. Стоило ли рассказывать Форели хоть что-то, и если стоило, то как много? Был ли он настолько надёжен или хотя бы увлечён этой идеей, чтобы узнавать о планах Выдры и Рогоза? Двое - это мало. Трое, в общем-то, тоже.
- Зная слабые места, можно управлять кем угодно. Страх - лишь одна из слабостей. Есть и другие. Любовь к близким, например.
Этим сейчас и занимался Рогоз. Он прекрасно знал, с какой любовью его соплеменники относятся не только к родным, но и ко всему Речному племени, к своей предводительнице. Отчасти потому, что в какой-то степени и он умел любить. По-своему. Чего только не делают коты, ради тех, кем дорожат. А Рогоз предпочитал наблюдать за этим.

Скупо кивнув, Рогоз поднялся и медленно двинулся вокруг небольшой свежей насыпи, что они соорудили, словно бы ему было важно, чтобы работа была сделана хорошо. Грубая сила. Он умел её использовать и совсем не думал отказываться от этого своего преимущества. И всё же, пускай Форель думает, что они одной речки рыбы. Да, пожалуй, Рогозу было приятно провернуть нечто, требующее расчёта и деликатности, внимания и проницательности, как сейчас, например, но использовать когти и зубы ради достижения цели ему было не привыкать.
Реакция Форели была прекрасна. Рогоз лишь сдержанно ухмыльнулся, но в душе он поражался самому себе. Никому и в голову не могло прийти. Столько наивности, столько доверия. Это было лишней похвалой для черношкурого самца, теперь снова абсолютно уверенного в правильности своих решений.
- Как бы всё самое важное не проспать с такими заветами, - хмыкнул кот. Всё играло ему на лапу, и это было даже странно. Не то чтобы он любил трудности, но... да, пожалуй, с ними жизнь была интереснее. - Тени. Так даже удобнее.
Форель понимал всё, что до него пытался аккуратно донести Рогоз. Это радовало. Если он не задаёт лишний вопросов, можно было бы даже посчитать его довольно сообразительным. Главное, чтобы он не посчитал себя настолько чудесным, чтобы подходить слишком близко к Выдре. Иначе придётся признать, что грубая сила - тоже весомый рычаг давления.
— Мне кажется, я был бы вам полезен.
На несколько секунд Рогоз замер и остановил холодный золотистый взгляд на морде соплеменника. Сейчас нужно было решить, захочет ли Выдра иметь с ним дело. В конце концов, её защитнику было плевать: её слово - и он справится со всем в одиночку. Но Выдре требовались союзники, поддержка среди речных. А в обязанности Рогоза входило и обеспечение её репутации. Стал бы он иначе марать лапы?
- Быть может, - глухо отозвался черношкурый, двинувшись в сторону берега, обратно к патрульным. - Только не разочаруй её.
В ночи они оба были почти невидимы. Тихо выбравшись из зарослей на озаряемый лунным светом берег, Рогоз поспешил к кошкам, снова надевая маску едва заметного участия. Ему не хотелось, чтобы кто-то задавал вопросы о его разговоре с Форелью. Да никто и не мог услышать. Они были далеко.
- Закончили? Пора возвращаться, мы сильно задержались. Я бы хотел ещё выспаться, - сухо улыбнувшись, Рогоз развернулся и быстрым шагом двинулся в лагерь. Ему нужно было многое обдумать, поэтому всю дорогу кот молчал.

>>> в лагерь