[indent] Отделившаяся от удручающе-скучного серого в предрассветных сумерках снежного покрова фигура могла лишь приободрить Рогоза. Он научился едва заметно радоваться, когда хромота подруги постепенно пропадала, плечи с каждым днем всё больше расправлялись, а голова поднималась выше. Она приходила в форму, а значит, день, когда они наконец уберутся подальше от племенных границ, тоже был всё ближе. Правда было ли у них теперь столько поводов для возвращения в город?
[indent] Рогоз, отходя чуть в сторону, прочь с пути спешащей к речной ученице матери, окинул Синичку задумчивым взглядом. В янтарных глазах проскочила искорка пренебрежения, когда он заметил, сколь быстро спесь малявки сменилась на настоящий шок, но быстро погасла. Не его это дело.
[indent] — Почти семейная идиллия, - и чуть заметный нажим в голосе Ракушечницы это только подтверждал. Рогоз слегка дёрнул хвостом, выдавая раздражение.
[indent] - Уже ухожу.
[indent] Само собой уходить слишком далеко он не собирался - только так, чтобы не слишком мозолить глаза подруге. Изгнанник неторопливо обошёл ближайшие кустарники, номинально убеждаясь в том, что никто чужой за время его отсутствия не захаживал, а затем тоже поплёлся к валуну, выдерживая вежливую дистанцию. Открытое пространство берега не оставляло шансов громким словам речной ученицы быть неуслышанными: Рогоз сухо усмехнулся на её вновь нараставшее возмущение. Только вот теперь, обращаясь к матери, Синичка говорила не столько недоверчиво, сколько сокрушенно. Разочарована?
[indent] Сев в нескольких лисьих прыжках от кошек, будто бы и вовсе не имеет к ним никакого отношения, Рогоз безразлично уставился куда-то в бесконечную ледяную гладь огромного озера. Треск льда удивительно удачно гармонировал с разворачивающейся рядом драмой. Будь кот немного тактичнее, он, может, и ушёл бы подальше, но безопасность Ракушечницы его волновала больше, чем отношения матери и дочери. Ему хотелось держать ещё не до конца окрепшую подругу на виду.

→ лагерь грозового племени, ночь

[indent] Инееух уже долго планировал эту вылазку. Долго. Он откладывал несколько ночей, должно быть, даже больше, чем нужно, прежде чем решиться наконец сделать это. Когда на лагерь грозового племени ложится тень, прохладная ночь, оруженосец, всё же решаясь, мяучит, что ему что-то нехорошо, а затем идёт в отхожее место, чтобы там через кусты белоснежной маленькой тенью улизнуть из лагеря. Ему кажется, что кто-то преследует его весь случайный путь, но как бы ни оборачивался и как бы ни всматривался бы в тёмную гущу леса, оруженосец так и не может никого обнаружит. Сердце бьётся быстро, стучит в ушах – ему страшно, страшно умереть в лесу. Но Инееух знает точно – страхи пора побеждать. Пора убедиться, что лес не такой страшный, что всё будет в порядке, что его, такого белого, не унесут совы, не сочтут за зайца, не лишат жизни. Ученик знает, что, вероятнее всего, племя его не съест, а потому, чуть успокоившись, решает, что как можно скорее станет храбрым и сильным, чтобы взрослые не вздыхали, смотря на него, чтобы взрослые не смотрели как-то не так.

[indent] Но взмах крыльев, звук, всего один, слабое трепетание, и Инееух, как ужаленный пчелой, несётся прочь, даже теряя способность что-то крикнуть от ужаса или хотя бы затормозить. Лапы уносят оруженосца куда-то вперёд, и ученик яростно перепрыгивает через кусты, через тропы, через знакомые места, уверяя себя, что остановится только тогда, когда поймёт, что тут безопасно.
Поэтому оруженосец останавливается только тогда, когда лапы уже сбиты, а дыхание срывается. Теперь белый идёт медленно, повесив хвост, опустив плечи, едва перебирает лапами. Он поднимает голову и осматривается: местность кажется незнакомой, но уставший одинокий Инееух лишь пожимает плечами.
[indent] — Ешьте меня, — мяучит грустно, обречённо, осознавая, какую ошибку совершил, что решил выйти ночью из лагеря и проверять себя на храбрость. Проверка не пройдена. А потому белоснежный грустно садится на попу. Слабый ветерок веет влагой, и оруженосец снова, уставший, поднимается, чтобы глотнуть воды. Он подходит к водоёму и присаживается пить, уверяя себя, что чуть передохнёт и пойдёт обратно. Благо, что знает, где находится лагерь.
[indent] «Получается, я убежал за границу… но это территория одиночек… Наверное, все уже спят – я не слышу никаких звуков».

[indent] Язык жадно лакает воду, и Инееух даже «кусает» воду, решая побаловаться, пока никто не видит. Пьёт большими тяжёлыми глотками, даже чуть закашливается, когда влага попадает куда-то не туда. Фыркает и встряхивает головой. Всматривается в своё отражение, изучает искажение, облизывается. Садится, чтобы начать вылизываться – боится перед предстоящим путём обратно. Боится будущего. Поэтому с усердием приглаживает шёрстку, поднимает лапку, наводя красоту и порядок везде, до куда дотягивается язык. Вздыхает. Ведёт ушком – всё тихо, только слабый ветерок тревожит траву совсем рядом. Инееух пожимает плечами и снова садится пить. Затем рассматривает отражение, находя себя даже красивым. Да, он мог бы нравиться другим ученицам, если бы не боялся лезть лишний раз и не пытался никого поучать. Оруженосец усмехается самому себе.
[indent] Вздрагивает и высоко подпрыгивает на одном месте, когда слышит голос. Ойкает. Приземляется случайно в воду, намочив лапы. Прыгает снова. Округляет от ужаса глаза. Наконец приземляется на бережок, выгибает спину и распушает хвост, окаченев от страха.
[indent] — П-привет! — принюхивается, раздувая ноздри. Одиночка? Мокрый? Что он делает здесь? Это ведь нейтральная территория, и то вполне логично. Инееух точно чует, что не было нигде меток или следов племенных котов, и потому едва ли не седеет в который раз, не представляя, что злобный кот одиночка может сделать с ним.  — Извини, — вежливо, трясясь всем телом, мяучит оруженосец, пятясь полукругом от серого воителя. Тот кажется огромным, невероятно сильным, и белому кажется, что тот может в одно мгновение взмахнуть лапой и убить. Несмотря на странно мокрую шерсть и полное безразличие к такому состоянию, кот выглядит слишком… слишком.
[indent] — Я уже ухожу, меня… Мне пора спать, — растерянно предупреждает, не понимая, как правильно говорить с незнакомцами, что вообще делать. Жмёт хвост к животу, уши к затылку, неотрывно смотрит на исполина, пытаясь понять, возможно ли сейчас сорваться с места и унести лапы. Или тогда его нагонят? Инееух не знает, точно ли одиночки не едят котят, тем более мокрые одиночки. Оруженосец не чует в коте воителя речного племени, и впору тут уточнить, но белоснежный боится, надеясь лишь на то, что по каким-то причинам серый кот с белым полумесяцем на груди просто пришёл сюда попить, не напившись ранее и что ему совершенно нет дела до потерянных грозовых учеников.

Отредактировано Инееух (08.08.2023 00:46:53)

[indent] Поразительно – этот большой добрый (как кажется Инееуху) кот пугается его в ответ! Вероятно, оба не ожидали тут встретить друг друга, вероятно оба заблудились, затерялись, запутались во мраке шума леса. Кот улыбается, прикрывает глаза, кажется даже расслабленным, и потому белый котик приглаживает шёрстку, чуть клонит голову вбок, предполагая, что этот кот не прям уж такой из себя кровожадный опасный одиночка, каким казался в первые мгновения. Конечно, Инееух опасается, ведь знает, что бродяги способны на многое, но ученик утешает себя, что в любой момент попробует убежать или притвориться больным, чтобы его не хотелось трогать.
[indent] — Извини! Н-нет, я не убиваю никого, — икнув, отзывается голубоглазый, не веря своим ушами. Но теперь понимает, что тот кот, вероятно, тоже его боится и переживает. — Я безвредный, — на всякий случай сообщает Инееух, кивая в такт своим словам. Хочется скорее уйти, но серый кот сразу оглядывает себя, словно только из-за одного внешнего вида можно начать избегать того. Оруженосец поспешно мотает головой, ощущая стыд и вину, что заставил кота думать так. — Вообще-то я просто не должен быть тут, — объясняет, покосившись взором в сторону. — Ты… большой, но не страшный, — пытается успокоить, краснея ушками от лжи, тут же перебирает лапками, облизывает и чешет нос, избегает взгляда, избегая понимания в серых глазах незнакомца.
[indent] — Хорошо, — тут же соглашается легко, не в силах отказать взрослому, не в силах отказаться в желании ощутить себя кем-то важным, когда общается с взрослым. Интерес большого кота пугает, но и немногим греет сердце. И Инееуху даже чуточку приятно, что кот тоже, как он понял, напугался.
[indent] «Значит я что-то могу и выгляжу угрожающе».
[indent] — А почему ты мокрый? — склоняя головку в разные стороны, мяучит белый, смотря, как спокойно кот переносит мокрую шерсть, как не морщится отвращением от воды, капающей местами на землю. — Ты упал в лужу, да? — с сочувствием уточняет Инееух, играя намеренно в мышеголового, чтобы понять, насколько вообще может доверять незнакомому коту. И сам вслушивается – вдруг тут есть кто-то ещё? Оруженосец знает, что бывают такие коты: приходят среди ночи и забирают котят. Может, конечно, незнакомец того не знает, но Инееух уже давно Оруженосец. И надо будет точно-точно сказать об этом.

[indent] Инееух округляет глаза, когда слышит, что этот большой кот едва смог унести от кого-то лапы. Оруженосец криво усмехается – должно быть, не только обижают маленьких. Или, быть может, бывают одиночки, которые вообще плохие-плохие, нападают на всех и всякого? Не без сочувствия в голубых глазках котик кивает с искренним пониманием.
[indent] — Я тоже едва лапы уношу порой, — кивает активно, присаживаясь и вспоминая, как ещё недавно убегал от совы. Но, кажется, этот серый кот не так уж боится опасностей, как боялся Инееух. И то хорошо, ибо сейчас белоснежный прислушивается на всякий случай ко всему миру, ожидая, что случится нечто, что обязательно унесёт его в гнездо к сове. Сглатывает, но улыбается, делая вид, то всё в порядке. Не хочется пугать кота, ведь оруженосец грозового племени как никто другой понимает каково это – бояться.
[indent] — Оо… — удивлённо тянет невольный слушатель, впечатлённый, что можно использовать нечто такое для путешествия по реке. — А меня только пытались утопить в ручье... Хорошо, что не в реке. А тебе не… плохо, когда шерсть липнет к коже? — уточняет котёнок, запоминая, что этот таинственный незнакомец точно со странностями. Зато он точно не кажется опасным, словно тому просто не повезло родиться большим. Внимание к Инееуху как-то даже греет, и тот непроизвольно порывается помочь, сделать что-то, что поможет коту. Обзавестись взрослым другом кажется чем-то потрясающим. Не без сочувствия оруженосец наблюдает, как кот сжимается в комочек, даже сетует на жизнь, и тут же в ответ хочется сообщить, что обязательно накормит дичью, но затем вспоминает, что находится на чужой территории и что очень опасно воровать с чужих земель что-то… А ещё можно заблудиться и нарваться на беду, на сов, на опасных незнакомцев. Инееуху даже жаль, что нужно уходить… Чтобы до рассвета быть дома.
Поэтому оруженосец цепляется за следующие вопросы, неловко дёргая ушками от переживаний, что не может помочь из-за страха и нежелания влезать в ещё большие неприятности. Он не сомневается, что его не ищут, но также не сомневается, что на него могут напасть в любой миг.
[indent] — Я-я… не знаю, — заикаясь, отзывается ученик, ощущая, как в груди бешено стучит сердце. — Я живу не здесь. Я из Грозового племени. И я ушёл бороться с хр… со страхами, поэтому пришёл сюда. Но я совершенно не смелый…  Поэтому мне нужно вернуться, чтобы меня не стали искать, когда будет утро. Мне тренироваться нужно, — вздыхает с тоской, рассказывая свою боль и трагедию. Пинает камушек. — А ты как здесь? Тоже, наверное, хочешь стать храбрым и самым крутым, да? — с пониманием и сопереживанием уточняет белоснежный, слабо улыбаясь, но не решая подсесть поближе, чтобы помочь с мокрой холодной шерстью незнакомца. Страшно.

[indent] Инееух краснеет ушками. Смущается. Взгляд на белоснежные лапки. Копает землю. «Похожи». Чужое замечание греет душу, и оруженосец всматривается в почти серые глаза большого кота, гордясь внутри себя тем, что серый исполин считает, что они и правда похожи. Что этот маленький пугливый Инееух и правда имеет нечто общее с таким одиночкой. Весьма добрым одиночкой.
[indent] — Надеюсь, я вырасту таким же большим добрым, как и ты, — с теплом выпаливает голубоглазый, неловко улыбаясь и посмеиваясь после. Странно, но почему-то именно с этим котом он чувствует себя настолько комфортно, что хочется даже поурчать.
[indent] Выдыхает с шумом, когда получает закономерные вопросы, когда решает мучительно, рассказывать или нет. Вздыхает снова, собираясь с духом, с силами сказать.
[indent] — Да соплеменник, — горькая обида. — Он просто... Странный и не переваривает меня, — в животе не к месту урчит, — а я просто не особо сильный, вот он меня и пихнул в холодный ручей. Я думал, что если не утону, то заболею и умру... Но, как видишь, не случилось, пусть я с ним больше и не дружу, — с искренней болью и глубокой обидой хмыкает Инееух, опуская то, что Пухолап затем полез тоже в ручей, чисто проверить насколько это холодно и больно. О том белый не хочет вспоминать. Как и о последующих угрозах.
[indent] — Да вообще! — с энтузиазмом поддакивает оруженосец, даже поддавшись вперёд. — У нас есть Речное племя, в котором постоянно плавают и ходят мокрыми. Говорят, они даже спят и охотятся в воде! И питаются слизкой рыбой, — голубоглазый скривил мордочку и высунул язык, чтобы показать все отвращение к еде речных, которую никогда не пробовал, — причём делают они это все добровольно! Представляешь? — возмущению грозового оруженосца нет предела.
[indent] Чужой интерес греет душу, и Инееух снова набирает побольше воздуха в грудь, чтобы высказаться.
[indent] — Не то, что обижают, но… Иногда мы ругаемся, а я попадаю в различные беды… Старшие мной не очень довольны. Поэтому я хочу стать смелым, чтобы и Птицелов и Проныра мной гордились, — с чувством мяучит котёнок, чувствуя, как от эмоция на глазах набирается пелена влаги. — Да, грозные… но я не такой… Быть может, я приёмный? — вопрос верхушкам деревьев. Тяжёлый вздох.
[indent] — О, так ты бросил свою семью… — с удивлением тянет голубоглазый, заинтересованно изгибая хвостик. — Тебя тоже обижали, должно быть, раз ты ушёл, — с пониманием мяучит дальше, сонно решая, что у них гораздо больше общего, чем кажется. Вдруг даже сердечко ускоряет ход – а может они могли бы путешествовать вместе, неприкаянные души? Инееух бы научил бы его лазить по деревьям, а не мочить где не попадя шерсть.
[indent] — А! — вскакивает на лапы тоже, осматривается, но не находит ничего, чем можно было бы угостить кота. — Меня зовут Инееух. А тебя? Извини, я не могу тут охотиться – тут не мои земли, поэтому получится, что я краду дичь…  И, наверное, мне нужно уже идти, меня, наверное, ищут, — с обнажённой неуверенностью добавляет, всей душой не желая уходить, но понимая, что тут ловить дичь опасно и не стоит – вдруг тут есть хозяин территории? Без меток, но тот, кто придёт и решит убить за пойманную дичь….

[indent] — Правда? — вытягивается Инееух, слыша, что этот добрый одиночка не простил бы Пухолапа. — Наверное, и мне нужно не прощать, но я… Не знаю, простил бы, — пускается в размышления, почёсывая розовой лапкой нежное пушистое ушко. — Наверное, я привык, что меня все обижают, поэтому я только всего пару раз злился на это и хотел отомстить, я не такой добрый, как хотелось бы… — с унынием добавляет голубоглазый, не зная, что тут правильнее чувствовать и как себя вести, ведь хочется быть просто сильным и смелым, крутым крупным весёлым оруженосцем подобно Шипелке, а не вот это всё…

[indent] — Да-да, — кивает активно белёсой головкой, тоже переводит взгляд на воду, словно того и гляди, речные воители услышат не самое приятное обсуждение их жизни и выползут на берег, вдвое мокрее, чем Росомаха. — У нас вообще есть целых четыре племени! И все разные, да-да… Поэтому это уже не кажется удивительным, что кто-то плавает и живёт в воде – есть ещё и другие странненькие. Но мы стараемся не трогать, вот, — пинает слабо прибрежный камушек, не зная, насколько правильно и честно говорит, насколько всё понятно объясняет бродяге, который не ведает о племенах. — Воняют, конечно, куда без этого. Другие тоже пахнут – кто болотами, кто вонью зайцев и полей… Некоторые вообще в горах живут, вот мышеголовые, а? — мяучит голубоглазый, от возмущения даже мотая головой, не представляя, как это всё вообще может уживаться. При этом внутри себя отмечает, что с соплеменниками и наставником был бы не так груб и невыносим, пытался бы отнестись с уважением и пониманием, показаться умным. Но сейчас с незнакомцем хотелось ругаться и вести себя чуть свободнее, грубить, ругаться.

[indent] — Хочу, — кивает с сожалением котёнок, пытаясь представить весь свой огромный путь до нужной смелости, до нужного состояния, где его тогда бы больше никто не обижал. Серый кот встаёт с места и направляется в сторону кустов, и Инееуху ничего не остаётся, кроме как последовать за ним, чтобы не терять нить разговора, чтобы не оставаться здесь одному. Не хочется во мраке затеряться, а с незнакомцем спокойнее.
[indent] «Он меня не обижает».
[indent] — Сочувствую, — искренне выдыхает белый в ответ на слова бродяги. Внутри себя он порадовался, что его семья хотя бы не бьёт. — Нет, не в инее, — усмехается котик, шагая за огромным, — просто так назвали… Не знаю, почему и зачем. Слышу-то я хорошо, — на всякий случай уточняет, словно боится, что из-за странного имени одиночка его тут и бросит. — Цербер, значит? Хорошо, Цербер, будем друзьями! — улыбается оруженосец, задирая высоко хвостик и громко урча. Почему-то обмен именами показался таким сокровенным, таким важным моментом, что сердце даже торопливо застучало и захотелось сразу ярко улыбнуться.
[indent] «У меня друг – одиночка! Ни у кого такого нет».
[indent] — Помочь? Как же? — заинтересованно спрашивает ученик, склоняя голову набок, когда серый кот подцепляет когтём веточку ягод куста и демонстрирует младшему. — Оо… Смелости? — не верит, хмурится, клонит головку в разные стороны, затем пожимает плечами и тянется розовым носиком ближе, нюхает. — Я стану смелым? Точно-точно? А почему тогда Бражница, наша целительница, их не выдаёт? А ты их кушаешь тоже, да? Или о них знают только одиночки? — с настоящим волнением мяучит, но, прежде чем Цербер передумает, слизывает с веточки пару ягодок, чтобы раскусить их шкурку и прожевать. — Сладковато, — делится, кривясь, затем глотает. — Похоже на то, что дают целители… Интересно, Бражница знает о них? Наверное, она всем бы раздала... А когда я почувствую себя смелым? Их нужно есть постоянно или одной ягодки хватит? — с волнением уточняет, тараторит, облизывает губы, не зная, как потом нужно будет вернуться к этому кусту, чтобы подкрепляться смелостью. — Знаешь, мне кажется, что я сейчас и лису смогу победить! — расставляя лапы, воинственно мяучит Инееух, начиная верить в себя настолько ярко, как никогда ранее. Он с благодарностью смотрит на одиночку, лапами проделывая замысловатые боевые приёмы, которым его научил Птицелов.

[indent] — Да что ты, — смущённо отзывается оруженосец, утыкая взгляд голубых глаз в лапки. — Это ещё немного, — ушки краснеют, подёрнутые стыдом, переживанием, что эти дерзкие слова могут восприняты кем-то как действительное правильное знание, как то, что Инееух чему-то научен. Хочется тут же замотать головой и сказать, что вообще-то всё не совсем так, и что по факту нужно уважать каждое племя, нужно понимать, какие в нём есть особенности, чем они гордятся и чем слабы. Птицелов хороший наставник. Но белоснежный ученик не решается поправить собственные слова, раскрыть этот лёгкий обман, не хочет в глазах Цербера быть кем-то трусливым и жалким, кем-то, кто может так просто обругивать другие племена, хотя, конечно, Инееух знает, что не единственный он так поступает. И потому морщит лоб и неловко улыбается после, стараясь заглушить это волнение, это неприятное слизкое чувство стыда, незаслуженную похвалу.

[indent] Ответный вопрос, реакция кажутся почему-то донельзя странными, и белый смущается вновь, прижимает ушки к голове, опускает голову вниз, горя мордочкой.
[indent] — А… Кем тогда, если не друзьями? — растерянно мяучит, поднимая наконец взгляд на большого кота. — Быть может, мы… — задумывается глубоко, искренне, тяжело, складка мысли пролегает на лбу, — тайные хранители леса? — неуверенно уточняет, заволновавшись сильнее, задышав торопливо, словно от понимания серого кота с полумесяцем улыбки на груди зависит слишком многое. Инееуху даже страшно, что Росомаха его бросит, решит, что если белоснежный ученик недогадлив, то зачем общаться, зачем говорить? Невозможно представить, как тогда добираться до племени, не дрожа всем телом от страха. От сжимающего сердца ужаса.

[indent] — Наверное, — грустно кивает, кисло улыбается, припоминая, какой всё же добрый и немногим отстранённый образ у целительницы. Она, конечно, пугала всегда белого, не хотелось заглядывать к ней в палатку лишний раз, но всё же, даже понимая шутку, Инееух относится к тому слишком серьёзно. Нет, их Бражница никогда бы не стала скрывать что-то. — Она хорошая, — заключает задумчиво Инееух, боясь чётко говорить о том, что за своих в племени он горой, но и не стремясь поддерживать искренне и честно все шутки. Как-то оно неправильно это всё.

[indent] Они съедают эти странные ягоды. Оруженосец в темноте особо не всматривается в их внешний вид, в то, что это за куст, хотя внутри припоминает, что однажды ему строго настрого запретили есть что попало, пусть котик и никогда не отличался всеядностью. Он даже помнит куст, который ему описывали, но сейчас, смотря в темноте на него, на эти листья, Инееух лишь удивляется, до чего они все могут быть похожи. И не сомневается совершенно в том, что это и есть полезные ягоды, которые, быть может, всё же некоторые могли скрывать, но не настолько глобально, как могло бы быть. Иначе зайку-Инееуха уже бы напичкали бы ими по горло.
[indent] — Ну хорошо, раз так, — кивает оруженосец Грозового племени, с волнения о том, что отравится, перескакивая на успокоение. Он даже радуется. Машет лапами, кажется, ощущая силу ягод. И замирает, когда вопрос проникает под кожу, заставляет тут же испугаться и распушиться, словно Цербер предлагает подраться. — Нет, что ты, — как само собой разумеющее объясняет ученик, пытаясь понять намеренья Росомахи. — Ты смотри какой сильный и большой! И ягоды тоже ешь. А я ещё маленький, я не смогу тебя победить… М… — морщит нос, прислушиваясь к ощущениям, прислушиваясь к тому, как во рту всё резко пересыхает и внутри что-то сжимается. Инееух хорошо знаком со страхом, пусть и сейчас, как ему кажется, благодаря ягодам он может посмотреть на всё со стороны. — Мне нужно попить, — мяучит скованно, вопреки страху остаться одному ныряет обратно, к воде, ориентируясь на запах и на лунный свет.  Чувство облегчения наполняет тело ученика, когда тот выбирается на бережок и приникает тут же к водной кромке, запивая странные некомфортные ощущения внутри себя.
[indent] — Что-то мне нехорошо, — делится с пространством котик, вспоминая слова одиночки о том, что друг переел таких ягод и тогда пришлось скакать с больным животом. Оруженосец морщит нос, лакает воду снова, встаёт. Странно. Сердце так тяжело бьётся, так быстро, что хочется уже скорее убраться отсюда. Холод вперемешку с жаром выступают на теле. Тяжёлая боль охватывает живот Инееуха, и он, покачиваясь, отходит от берега на пару шагов, прежде чем мягким облачком осесть на траву и уткнуться носом в лапки, пережидая боль.
[indent] «Наверное, я объелся ягод», — тут же думает, тяжело дыша от чувства жара внутри и холода в конечностях. Затем горло разрывает кашель, и вместе с хриплым звуком оруженосец выкашливает вязкие слюни, затем едкую рвоту. Ещё и ещё, создавая вокруг себя озерце жидкости. На губах образовывается розоватая пена, стук сердца заглушает мысли. Те путаются птицами, мыслями, страх сковывает разум, и белоснежный переворачивается слабо набок, хрипя и кашляя настолько жутко и тяжело, что с трудом хватает воздух открытой пастью.
[indent]  «Или это то, что нельзя было есть... Цербер... обманул меня?... Это был не просто похожий куст...»
[indent] Во рту привкус крови. Глаза устремляются вверх. Затем закатываются, когда сознание тоненькой ниточкой выходит из тела, когда Инееух перестаёт вздрагивать в агонии, когда замирает, обмякая окончательно.

Конец игры.

<— главная поляна

След вёл прямиком из грязного места в сторону леса. Сначала Проныра подумала, что Инееух скрылся где-то на их территории: там, где они уже были. Но след уходил всё дальше и дальше. Он был совсем свежим: наверняка, отряд нагнал бы ученика, если бы вышел до рассвета. Была ли в этом вина Проныры? Глашатая должна следить за порядком в племени и не допускать подобных побегов. Ученики бывало убегают ночью, чтобы найти приключения. Даже опытный воин не сможет уследить за каждым безрассудным соплеменником.
— Может, он хотел испытать себя. Совсем молодой, голова ещё дурная, — вспомнился вопрос Львиногрива.
— Был бы это нормальный оруженосец, я бы не так переживала, — проворчала Проныра, не сбавляя темп. — Инееух совсем слаб духом: за ним глаз да глаз нужен. Наверное, зря я разрешила Птицелову проводить с ним тренировки — стоило запереть у Бражницы, пока ума не прибавиться, — или тогда он сбежал бы ещё раньше?

Они зашли уже слишком далеко. Проныра, нервно сглотнув, переступила границу племени: теперь они были во владении одиночек. Неужели правда Инееух решил уйти из племени? Бросил родную мать, которую так любит?
Запах всё вёл и вёл: такое чувство, словно оруженосец бежал сломя голову.

Резко след прекратился. Кажется, Инеех остановился здесь.
Проныре сразу стало тревожно: перемешанные запахи, примятая трава - всё говорило о том, что здесь произошло.
— Не затопчите ничего здесь, принюхайтесь, — скомандовала глашатая и осторожно сделала шаг вперёд.

В ноздри ударил горький запах желчи. Она замечает несколько пятен прямо возле куста с красными ягодками. В рассветном воздухе они поблескивали, приманивая гостей ярким цветом. Проныра знала, что вид всегда обманчив. Особенно, когда имеешь дело с тисом.
Примятая листва, запах желчи, рвота на земле — всё это говорит лишь об одном.
— Инееух съел ягоды, — тяжело мяукнула Проныра с таким чувством, будто сама вынесла приговор. — Но где он сам? — глашатая раздувала ноздри, пытаясь понять, что здесь произошло. Что-то здесь было странное. Если Инееуха вырвало, и он жив, то его запах должен вести куда-то дальше. Проныра чувствовала это в воздухе: горький запах трав, примешанный с чем-то ещё. И в какой-то момент она уловила в этом запахе что-то знакомое. На морде отразился испуг и изумление. — Вы тоже это чувствуете? — ошеломляющим голосом протянула кошка. — Это запах... Речного племени, — последнее она произнесла почти шёпотом. Нет, она не может наговаривать на соседей. Что бы они здесь забыли? Неужели нашли Инееуха и унесли его в лагерь к целителю? Но что тогда они делали здесь так поздно ночью? — Идём дальше, — в голосе прорезалось рычание.

Слабый запах Инееуха был примешан с чем-то горьким, но, несомненно, знакомым. Чем дальше кошка шла, тем больше утверждалась в мысли, что здесь был кот из Речного племени. Шерсть на спине зашевелилась от догадок.
Они дошли до озера: оно поблескивало в лёгком течении. Запах оборвался. Но где всё-таки Инееух? Его перенесли через озеро? Оно достаточно глубокое и простому коту его не перешагнуть. Только если переплыть... Мозг загудел от мыслей. Проныра понимала, что плыть через всё озеро с грузом в пасти было бы слишком долго и сложно: даже натренированный Речной кот выдохнется на половине этой глади.
Что она упустила? Какую ключевую деталь?

— Спустимся вниз по течению, — голос был хриплым и грубоватым: Проныра чувствовала, что медлить здесь нельзя. Что-то произошло. Что-то ужасное - это она знала точно.
Спускаясь чуть ниже, Проныра пыталась уловить хоть какой-то запах, но тщетно, а потом увидела... прибитый течением белый комочек у берега. Это был Инееух. Издав рёв, глашатая бросилась прямо к нему и прикоснулась носом к мокрой шерсти. Такой холодный.

— Он мёртв, — глухо сообщила кошка, чувствуя нарастающую злобу. Проныра подняла взгляд и уставилась на Морошинку с Львиногривом, тщательно обдумывая, что делать дальше. Уйти прямо сейчас? Унести тело Инееуха и сообщить Чернокрылу об этом? Но как же запах Речного племени? К тому времени, пока они вернутся в лагерь, поговорят с предводителем и отправятся к Полозу, может быть уже поздно. Запах совсем исчезнет, и того, кто сотворил нечто ужасное с их учеником, не получится отыскать. Нет. Надо действовать прямо сейчас. — Морошинка, ты возьмёшь Инееуха и донесёшь его до нашего лагеря, — решила Проныра. — Пусть Бражница осмотрит тело, а ты доложи Чернокрылу: наш оруженосец умер, а рядом с его телом витает запах Речного племени, — не может такого быть, чтобы соседское племя поголовно участвовало в этом. Нет, здесь дело в чём-то другом - по крайней мере, она надеялась на это. — Я же с Львиногривом отправляюсь к Полозу, — кошка поднялась на лапы и напрягла мышцы. Если потребуется, она будет пробиваться с боем. — Пока запах ещё свежий, я должна во всём разобраться, и предводитель Речного племени должен меня выслушать, — не может быть иначе, правда?

Подвергала ли она риску, оставляя Морошинку одну? Может быть, опасность всё ещё где-то рядом? Но Проныра скрипя сердцем сделала выбор. Злоба клокотала в глотке вперемешку с горечью. Почему слабый Инееух отправился сюда и кого он встретил? Зачем съел ягоды? Что здесь произошло? Зато это точно знал кот из Речного племени: не может быть такого, чтобы его запах витал здесь просто так.

—> главная поляна Речного племени

офф: могу убрать стрелочку, если хотите круг здесь сделать...