пц, перемотка на луну >>>

Лисохвост сам от себя не ожидал такого рвения. Каждый день - нет, несколько раз в день - он навещал свою подругу и сына. Всё ещё было непривычно видеть, как растет котенок. Раньше он наведывался к Крутобоке и Воробейнице, пару раз играл с их котятами, но все тогда выглядело как само собой разумеющееся. А тут...
Поначалу Липушка только ел и спал. Лисохвост ему даже завидовал: он бы тоже хотел проводить дни и ночи подле Веснянки, слушая её мурлыканье. Потом Липушка начал пищать что-то более-менее членораздельное и понятное, а не просто плакал, потом открыл глаза. С каждым днем он всё меньше напоминал тот мокрый комок, увиденный Лисохвостом в целительской. И осознание этого слегка будоражило воителя.
Лисохвост в который раз заглянул в детскую. Сегодня он снова с подарком. В зубах кота болтался свежий кролик. Лисохвост без труда разглядел в сумраке светлую фигурку Веснянки и задорно помахал той хвостом.
- Ты голодна? - лишенный смысла вопрос, ведь он уже притащил кролика в ясли, но совершенно счастливый Лисохвост перестал задумываться над логикой происходящего совсем. Раньше-то делать выводы получалось через раз, а теперь все мозговые ресурсы были направлены на решение вопросов типа "А не скучает ли Веснянка?", "А не грустит ли Веснянка?", "А чего бы такого Веснянке принести?".

--> палатка целителя, спустя луну
[indent] Материнство давалось Веснянке, на удивление, легко. Она всегда поражалась как Воробейница справляется с целым выводком, ведь сама была искренне счастлива, что может направлять свое внимание и любовь только на сына и не переживать, что кто-то из детей ущемлен. Она старалась быть хорошей матерью и, пожалуй, была ей. Правда, признаться, очень не хватало той свободы. Светленькой часто снилось как она бежит по пустошам, ловя мордочкой встречные порывы ветра.
[indent] Веснянка пообещала себе, что как только Липушка станет учеником, плевать кого назначат ему в наставники, она первая заберет его, чтобы самой показать пустоши и побегать с ним вместе. И, разумеется, с Лисохвостом. О, рыжий воитель оказался прекрасным отцом. Лучше и пожелать нельзя. Его частые визиты, постоянные подарки, внимание, коим он одаривал свою семью. Все это рождало в душе королевы новые, все более теплые и глубокие чувства по отношению к другу.
[indent] Кошка подняла голову, тепло улыбаясь и подалась вперед, громко мурлыкая. Голода она не чувствовала от слова совсем, но была безмерно благодарна проявлению заботы и вниманию. Маленький Липушка тут же вынырнул откуда-то и его просьба заставила Веснянку улыбнуться.
[indent] - Спасибо, - мурлыкнула голубоглазая, - Липушка, покажешь папе какую коллекцию ты уже успел собрать? Уверенна, ему будет очень интересно.

[indent] Липушка задумчиво склонил голову, рассматривая кролика, а после медленно покачал головой. С тушки могли упасть симпатичные пушинки или ещё чего, но собирать что-то подобное малышу было даже противно. Дичь была интересна, но всяко не для коллекционирования. С тем раздался и голос мамы, и котёнок, чуть подавшись назад, прижался к ней.
[indent] - Если мама сказала не выходить, то я не выхожу, - с котячьей серьёзность ответил Липушка отцу, заглядывая к нему в глаза. Малыш действительно был очень послушным, но это не мешала ему смотреть с мечтательным любопытством в ту узкую полоску света, через которую то приходили, то уходили другие. Но он ждал. Лишь представлял, что там снаружи, наивно вытягивая лапку к проникающему в темноту солнцу. Котёнок отпрянул от матери и двинулся в укромный уголок, что был недалеко от их с Веснянкой подстилки: там Липушка хранил свои сокровища. Малыш уже приготовил самые интересные, так что ему оставалось лишь зацепить своё добро передними лапками и двинуться к родителям, забавно передвигая задними. Дело требовало аккуратности, ведь повредить ничего не хотелось, хотя расстояние равнялось всего-то нескольким кроличьим хвостикам.
[indent] - Вот, - котёнок выложил свои сокровища перед родителями, выбирая то, о чём начнёт рассказывать первым. В сокровенном уголке осталось много чего, но Липушка выбрал самое ценное, самое интересное и странное. Задумчиво провёл маленькой лапкой над предметами и ткнул в белое перышко.
[indent] - Пёрышко… Вот такое, а совсем не Пёрышко из детской, - первая из находок залетела в детскую с кем-то из воителей. Малыш быстро, но аккуратно её схватил, а после в тишине долго изучал, - А я слышал, что они бывает не только белыми… Хочу посмотреть на другие, - после он сразу же отнёс перо на место, ведь боялся его потерять, а потом вернулся к Лисохвосту и продолжил, указывая уже на сухой цветок.
[indent] - Цветок. Но тут мне говорили, что их очень-очень много. Я не хочу все, но посмотреть бы на другие, - эту находку Липушка хранил особо бережно, ведь понял, что в сезон Листопада такое редкость, дальше малыш сразу же указал на алый листочек, - Листок. Он… красивый, - тут котёнок ничего добавлять не стал, а лишь вновь поспешил, чтобы спрятать сухие растения. Оставалось последнее.
- Камень, но… не такой какой-то, - камушек действительно был необычным, ведь не походил на скалу, которая представляла собой детскую. Сам он затерялся где-то во мхе, когда им поменяли подстилку, - Бывают ещё такие странные камни? Ну… не серые, а более яркие, цветные?

Некоторые малыши ещё задолго до рождения становятся головной болью своих матерей. Ибо кто ещё выдержит быть замкнутым в пространстве, в котором итак слишком тесно и постоянно тебя теснят то лапы брата, то голова сестры? Конечно, в ответ малышка тоже очень активно пихается, стараясь образовать вокруг себя как можно больше пустого пространства и в одиночестве наслаждаться своим не-рожденным состоянием. Только вот невдомёк крохе, что своими парирующими ударами она оказывает круглосуточный массаж живота маме, и то тут, то там видно её лапки, выпирающие из итак огромного от количества котят живота.
Мама-Корица, впрочем, была хорошей мамой и стойко сносила все удары судьбы. Точнее, удары в буквальном смысле поддых, ибо все малыши занимали чуть ли не всё пространство внутри живота и тела воительницы племени Ветра. Однако её недолго оставалось принимать удары изнутри - совсем скоро она будет принимать их от активных лапок детей и снаружи, когда они будут слепо рваться к соскам, бороться за молоко, а позже, когда ещё немного подрастут и откроют глазки, и просто от игривых ударов лап, которые только учатся этим осмысленным движениям.
Сила, с которой столкнулись малыши и мама-Корица, была естественной и природно сильной. Зов, порыв, который прошёлся по всему телу Ветреной королевы, призвал и малышей ещё более активно зашевелиться внутри, снова растопырив лапки по всему животу, а потом и вовсе с лёгкостью, коя свойственна не первым родам, малыши показались на свет.
Итак, они - она! - родилась!
Мокренькая, слабенькая, но решительная и сильная кроха тут же завопила во все лёгкие, пробуя воздух на вкус и решая, что мир, так уж и быть, достоин её. Лёгкие нити мыслей пробежали внутри новорожденной головы и уцепились очищенным от последа носом за восхитительный запах молока - его источала мама, которая была такой же тёплой и большой, как и всегда. Только теперь она была не везде и вокруг, а где-то вдалеке, и кроха, продолжая громко и немного возмущенно вопить, заскребла лапками по подстилке, на которой оказалась, пытаясь добраться до молока. Есть хотелось жуть как!

Сколько новорождённых котят и счастливых королев видела тень громадного валуна, пожалуй, и не счесть: будущие степные воители один за другим появлялись в его сени, здесь же росли, крепли, впитывали в себя первые знания о мире воителей вместе с запахом утёсника. Жгучий холод или другие ненастья не касались этого заветного уголка, да и суматоха лагеря его как-то огибала - ну, по крайней мере, пока что. Как в раз в такой момент на свет появился котёнок вместе со своими двумя сёстрами.

Если бы он мог постараться доставить своей матери поменьше неприятностей, он бы непременно так и сделал. Но что уж поделать - большой уродился, широкой. Да и ему есть, в кого - стоит только взглянуть на его отца, и сходство всем станет просто очевидно. Детская несуразность только пуще раздувала то его бока, то щёки - ну, вылитый Гром! Хотя да отца, конечно, придётся ещё дотянуться, но такие высокие мысли были очень далеки от котёнка. По непонятной причине вывалившись из утроба матери, он уже вовсю жалобно мяукал, не находя в крохотном тельце сил смириться с тем, как неожиданно и странно изменился мир вокруг него: здесь теперь было намного холоднее и твёрже, и его лапки вместе с брюхом путь и неосознанно, но уже чего-то касались.

Встретив на своём пути заботливый язык матери, котёнок чуть притих, не слишком понимая, что это за крики стоят в округе. Пускай он и не видел, что это язык, и не разбирал ещё силуэта матери, он точно знал, что это - она. Хватало на то запахов ли или что-то животное, крайне естественное в нём настаивало на том, что это она и никто другой, мы не узнаем, но так оно и было. Ничего вокруг не становилось понятнее, но в шерсти матери становилось теплее, а с первым глотком молока так и вовсе похорошело - не легко найти объяснения чувствам котёнка, но всё, что происходило, казалось ему неизменно правильным. В этом появилось небольшое сомнение, когда по бокам от него начали появляться другие, такие же маленькие тушки его сестёр, но к их толчкам котёнок успел привыкнуть - они вроде уже где-то встречались, и теперь фырчать было не уместно, ну, ещё хотя бы луну-другую.

Кошка ожидала кого угодно, но только не отца отца своих детей. Крикун бесцеремонно вошел в Детскую, рассматривая распластавшуюся кошку, будто не понимая что происходит. В какой - то момент и без того большие глаза округлились еще больше, — Опять рожаешь?! — На секунду Корице показалось, что старик почувствовал в себе какую - то несгибаемую силу. Возмущаться тому, что его пожилой зад был направлен в сторону не было времени, так как живот болью прорезали схватки и откуда изнутри воительницы послышался сдавленный скулеж.

— ПОЛУНОЧНИК!!! ДРОКОЛАП!!! РОЖАЮ!!! Тьфу, КОРИЦА РОЖАЕТ!!! – От его слов хотелось смеяться, но ситуация не позволяла совершить лишний вдох, чтобы выдавить из себя реакцию на эти слова, — Во, как надо! А ты тут забилась! Это тебе не целители моей молодости, эти не услышат. Ах, бедная ты моя бедная. Тебе бы котят завести при тех врачевателях… — Очередной спазм дался кремовой кошке больнее, она уже чувствовала как первый малыш выходит наружу. Зажмурив глаза, она пыталась восстановить спокойствие, в конце - концов это не первые ее роды. Как только она открыла глаза в очередной раз, обнаружила опешевшего Крикуна, что прижался к стене и глазел на Корицу, будто здесь не роды происходят, а расчленение оруженосцев.

" Не хватало только, чтобы он здесь в обморок упал."

Она тревожно бросила взор в сторону старшего, — Все хорошо, Крикун, здесь нет ничего страшного, — Сдавленно выпалила она, жмуря мордочку, — Котята коренастые, все в папку, — Словно в ответ на эти слова, очередная болезненная волна раскатилась по телу, заставив Корицу сжать клыки от боли и вцепиться когтями в моховую подстилку. Она пыталась не подвергать и без того расшатанное психическое состояние Крикуна, ведь выгнать его не удастся. По крайней мере сама Корица не совсем была в состоянии.

Целители будто пропали из лагеря или просто двигались на помощь Корице со скоростью гусениц. К кремовой пришло осознание, что дождаться подмоги смысла нет, ведь первый малыш уже вот - вот родиться. Взяв все силы в лапы, она самостоятельно начала освобождать малышей из коконов, отрывая тонкую ткань. Ее язык быстро согревал тушку первого рожденного, в тот момент когда на подходе был уже второй.

— Крикун, помоги мне! — взмолилась Корица, — Нужно согреть малыша, пока я помогаю другому, — она не могла разорваться и если уж старейшина оказался в такой момент здесь, то он должен сделать хоть что - то. В конце - концов, в его время все совсем по другому было, наверняка и в поле по одиночке рожали.

предгорья


Предчувствие Дроколапа не обмануло: в лагере в нём в самом деле остро нуждались. Вот только если сам ученик целителя рассчитывал на самые лёгкие и незначительные травмы, то действительность оказалась гораздо менее светлой - и вот, наспех бросив травы у входа в свою палатку, он мчался в сторону детской,  распушившись, будто его преследовала свора собак, и ругаясь, будто он уже оставил у этих собак в пасти собственный хвост.

- Отойдите от королевы, - забрюзжал ученик целителя, едва он протиснулся в палатку. Метнулся к Корице, нажал лапой на живот, замер, делая выводы. Осмотрел уже появившихся на свет двоих котят, одобрительно кивнул Крикуну и Грому, которые, слава предкам, не начали голосить, как иногда делали более молодые и неопытные соплеменники. И, наконец, помог появиться на свет третьему котёнку, который, кажется, даже не нуждался в помощи со стороны целителей. - Бурачника у нас сейчас нет, но он не понадобится - здоровье у тебя отменное, и с котятами всё хорошо, - подытожил Дроколап, оглядывая семейную идиллию.

- Если что-то пойдёт не так, позовёте, - ученик целителя, отряхнувшись, направился к выходу из палатки. Там его, кажется, поджидали заболевшие - под лопаткой неприятно заныло, вторя заунывному вою в мыслях. Сегодня он бегал больше, чем воители в охоте за кроликом, в этом сомнений не оставалось.


главная поляна

[indent] Семейную идиллию ничего не нарушало. Ни Дроколап, который после оказанной помощи мигом удалился, оставив родителей одних, ни Крикун, который на удивление больше не шумел. Громко урча, как Чудище, Гром прижимался к Корице и желал передать ей всю свою гордость и любовь, переполняющие его сердце.
[indent] - Это чего ты такое придумал? Неужели хочешь от родительских обязанностей увильнуть!?
[indent] Серый здоровяк скрыл свое смущение за светлой улыбкой и добродушно усмехнулся. Конечно он не увильнет от родительских обязанностей, он не такой. Раз уж кремовая сама того требует, то девать некуда. Но, признаться, Гром все же сомневался, что сейчас он придумает что-то очень хорошее и красивое.
[indent] Посмотрев по указу любимой на серенькую кошечку, свернувшеюся в клубок под животом матери, кот склонил голову на бок и задумался ненадолго. Она была очень похожа на Грома, вылитая его копия. Не удивительно, что когда вырастет, у нее будут такие округлые щеки и упитанный живот, и размером отцу ничуть не уступит, а даже может и превзойдет. - Я думаю, ей подойдет имя Дымушка. Ее шерстка напоминает мне дым от огня, - а ведь хорошо звучит. Кончик хвоста осторожно коснулся головы дочери и медленно погладил ее по макушке. А затем лобастая голова наклонилась над ней, негромко и горячо прошептав: - Дым обычно предвещает беду, ведь это значит, что где-то рядом есть огонь. А ты наоборот будешь предвещать только хорошее своим появлением.
[indent] Подняв голову и вновь прильнув к Корице, Гром с удовольствием слушал, как она раздает имена остальным котятам. - Золотце, Дымушка и Перепелочка. Они такие замечательные, - и здоровяк это говорил не только про имена. Это еще одни дети, которых они вдвоем будут безмерно любить несмотря ни на что. Еще одни его котята, из которых наверняка вырастут хорошие охотники и защитники, и которыми Гром будет гордиться.
[indent] - Ты просто умница, Корица. Я так тобой горжусь. Обязательно загляну к тебе снова попозже. А ты обязательно съешь кролика, - указав хвостом на лежащую рядом тушку, здоровяк заботливо лизнул кремовую кошечку в меж ушей. Она наверняка очень сильно устала, и ей необходим отдых, а Гром ее все донимает своей компанией. Поэтому он тихо вернулся на главную поляну, не оставаясь дольше ни на мгновение ни под каким предлогом. Корице нужен был покой.

закрытие разрыва

перемотка

Дымушка подскочила на лапки, как ужаленная, и тут же неуклюже привалилась к боку брата, испуганно прижав ушки в затылку. С поляны доносились какие-то звуки и странный запах, которых она никогда раньше не чувствовала. Густая шёрстка на ее спине инстинктивно встала дыбом, и кошечка вжалась в материнскую лапу, боясь лишний раз высунуть нос. Лишь кончики ушей выглядывали и сверкали округлённые от испуга совиные глаза.

Не нужно быть взрослой, чтобы почувствовать волнение племени. Дымушка ощущала его каждой клеточкой своего тела, не понимая, как ей следует реагировать. А нужно ли? Мама рядом, брат с сестрой тоже, плечистая фигура отца вот-вот появится на пороге, и этот оплот любви и спокойствия детской, в которой она проводила первые луны своей жизни, не зная горя и слез, казался таким безопасным, что желания покинуть его даже не возникало.

Впрочем, то был вопрос времени.

— Мам? — пискнула малышка, робко высовывая нос из под пушистого хвоста королевы и только затем высовываясь полностью, все ещё с опаской подглядывая в сторону единственного живого просвета в палатке, несмело подалась на голос брат. — что там?

главная поляна племени —>

[indent] Янтарь не знал и абсолютно не понимал, по какой причине его же лапы привели его именно сюда. Он плохо помнил всего того, что происходило на главной поляне после того, как рыжая голова в последний раз вздрогнула от какого-либо живого движения, а вдруг ставшие впалыми бока соплеменницы прощально напряглись и окончательно обмякли под гнётом подкравшейся неожиданно смерти. Они с Жарой никогда не были близкими друзьями и даже почти не общались помимо совместных патрулей, но царящее в племени товарищество так или иначе обвязывало своими узами сердца каждого живущего рядом друг с другом, создавало ту некую неощутимую связь, после разрыва которой оставалась лишь маленькая чернеющая дыра. Так произошло и в этот раз, когда громкие слова пёстрой Кленовницы неприятно резанули про прижавшимися к затылку ушам и острыми иглами впились в сокращающуюся сердечную мышцу, словно чужие острые когти вскрыли глотку и враз лишили жизни; искренняя печаль почти впервые за все луны жизни серого здоровяка продёрнула наглый взгляд его янтарных глаз, от чего он поспешил где угодно скрыться от этого.

[indent] — Корица? — привычным басовитым голосом глухо позвал Янтарь, протискиваясь в узкий лаз детской. Словно маленький, неспособный ни на что котёнок, он пришёл за молчаливой помощью к собственной матери. — Я принёс тебе и... им, если они уже едят мясо, самого упитанного кролика из кучи, — перешагнув и махнув хвостом в сторону скопившихся у выхода котят, показательно непринуждённо бросил серогривый и двумя широкими шагами приблизился к родной соплеменнице, неумело укладывая около её лап мёртвую тушку добычи и мимолётно касаясь макушки широким подбородком. А после этого, задумавшись буквально на один быстротечных миг, склонился к самому уху пёстрой кошечки и едва слышимо зашептал, решая не посвящать ещё совсем юных брата и сестёр в подробности взрослой жизни. — Жару убил кто-то из клановых.