"Предатель"         
               
[indent] "Позор"

Его слова по гадкому обыкновению не слышали, мир отвечал ему лишь закольцованным искажением всякой морали и правды, подкрепленные небесными плевками, которым так преданно поклонялись слабые, бесконечно слабые духом воители. Ведь верить в небеса гораздо проще, чем смотреть в глаза какой-либо паршивой истине.

пять - жесть;

"Наделенный властью Звездным племенем" - и это ты хочешь изменить, Суховей? Сколько лун для этого потребуется, сколько изжеванных слов? Мир кривился самым уродливой фигурой, показывая себя с откровенно дурной стороны. Суховей не услышал ни слова из поддержки, полученной ранее - лишь осуждающие взгляды и прижатые уши абсолютно от всех. Заткнутая собственным страхом или красивыми словами, тупой верой - толпа, сколько же власти в тебе?

шесть - месть;

А после - тишина на поляне. Суховею долго не давали и глотки раскрыть, а теперь вот дали, после того, как он сам себе дал это право. Как же приятно, и никто не заткнет. Излей всю желчь и всю досаду - хуже все равно лишь смерть.

семь - я;

- Ты просто дерьмо, а не отец.

восемь - игла;

- Степь ненавидела бы тебя.

девять - песен ;

Потому что своего сына она любила.
И это единственное, что он о ней помнил.

десять - плесень;

  - Почему ты мне не рассказал тогда, Звездопад, без свидетелей и защитников? Можно было бы обойтись и без этого представления. Но вместо этого ты лишь рычал, дрожал и располосовал мне всю морду, очаровательно нашептывая, что убьешь. Как думаешь, похоже это на поведение благонравного и честного предводителя? Кто-нибудь из простых воителей на поляне, скажите, похоже ли?

одиннадцать - дырок;

От последнего - хвост дергает, и сколько бы Суховей не говорил про то как ему плевать на отца, такое кровное предательство, дайте великие мертвые предки, чтобы с лунами выветрилось, хотя бы с десятком, чтобы перестало сердце обжигать и превращать его в ломкий уголь.

двенадцать - пыток;

- На скале говоришь о чести, а за спиной у всех творишь дерьмо всякое, в палатке корчишься и Степь ночами зовешь, потому что бесконечно слаб внутри.

тринадцать - верь;

Минута жалости - и вот сейчас и Полуночник снова свои тридцать вставит, и Соболь свои два "он не . . .". И сразу бедного заботой окружать все станут, подтирать слюни и вылизывать растрепанную шерстку. И Вею скажут, что это ты поганец и дерьмо, а нашего честного и лучшего трогать ты не смей. Ему же Звездочки корону прицепили и вместе с тем божественным щитом огородили. Он может все, а ты лишь зверь - в звезды не веришь и потому чужой, и потому проваливай.

четырнадцать - зверь;

- Ты просто хотел избавиться от меня всегда, с самого рождения. Наверное, тебя сейчас просто распирает от счастья.

пятнадцать - углов;

- Но не надейся избавиться от меня таким гнусным способом. Я останусь на землях, которым предан, хоть тысячу имен мне поменяй. Никакую клятву я не предавал, Звездопад, тебе я в верности не клялся. И племя наше никто не смеет называть ослабленным сборищем. Сильно то место, где есть коты, сомневающиеся и сражающиеся за правду, а не слепо следующие за чужим хвостом.

шестнадцать - узлов;

И пусть в ответ истории расскажут, что иначе было, что племя целое и дружное кому угодно даст отпор. Толстолобым старшим так легко живется - кивнуть, поддакнуть, да разложиться брюхом к солнцу. "Я верю в Звездопада, у меня ежи летают за макушкой и мне чудесно". Чудесно и убого. И противно. И никакого свежего воздуха. Никакого ветра, сплошная духота.

семнадцать - грубость

- Можете верить в то, что я нарушил клятву и Закон, запрыгнув на камушек и попытавшись заставить всех смотреть немного дальше. Как же непредсказуем Закон, на который плюют и додумывают. Но смотрите, как бы и к вам этот великий Закон под чужим руководством однажды не повернулся задницей.

восемнадцать - тупость

- Вы так легко забыли, что факты были всегда. Звездопада видели возле тела, и только своим статусом и игрой слов ты всех смог убедить в своей непричастности. "Один в один похожа на Звездопада". Неужели мы такие идиоты не можем отличить кота от кошки?

девятнадцать - спас;

Определенно этот самодовольный кусок меха чувствовал себя счастливым от этой гнилой победы. Суховей держится близко к земле, прогибаясь под общей ненавистью.

двадцать - нас;

Он смотрит на Шипа, который собирается посылать патруль невесть куда на произвол судьбы, когда нет даже следов. На Воробейницу, так легко предавшую его, на Гончую, не вставившую ни слова. На Соболя, который конечно же пойдет за Звездопадом - как же еще? Предводитель выбрал себе в глашатаи самого удобного воителя, который кроме преданности ничего в уме не держит. На рассказчика-Полуночника, что плел паутину слов вокруг зияющей пустоты. На Звездопада, который творил что хотел, прикрываясь придуманными  правилами и честью, продолжающего нарушать закон, держа речных под боком в лагере. А безумец лишь один по их желанию. И с ними - лишь безумцем быть.

двадцать один - рать;

- Даже если твоя удивительная сестра действительно существует, то пусть ваши предки пошлют всем уверенность в том, что все это дерьмо не было вашей договоренностью.

нас - рать.

Ветролап отступает, быстро проносясь меж соплеменников в пропитанную своей шальной юностью палатку, радуясь подаренной возможности впервые за все эти дни заснуть и ничего вокруг себя не видеть.

Смотря во все глаза на обоих - на отца и сына, - вопреки собственному обманчивому убеждению в эмоциональной непричастности к происходящему, она слышала, как на каждое слово обоих властных котов гулко отвечало ударом собственное сердце. Нисколько не волнующееся, работающее отлаженным механизмом, но оттого, пожалуй, даже несколько пугающее: словно намеренно происходящее встраивалось в мерный ритм, приобретая мутный режим системы.

— Властью, дарованной мне Звездным племенем, я — Звездопад, предводитель племени Ветра, лишаю тебя, Суховей, воинского звания. Я прошу взглянуть Звездных предков на этого кота. Отныне он будет известен всем под именем — Ветролап! - серебристые уши дрогнули, выражая смесь неверия и неприязни. Навыки моего ученика стоят десяти праведных выродков, - отчеканило подсознания, но слова эти задержались в горле, слетев с обветрившихся губ не то хриплым шёпотом, не то приглушённым рычанием. — Я даю тебе выбор, Ветролап. И позволю остаться в племени и продолжить обучение, до момента, пока не станешь достоин звания воина, либо ты навсегда покинешь земли племени Ветра. Выбирай.

Слова, как и прежде, вертелись на языке, окрашенные в самые разные оттенки багрового. Ярость, неверие, злоба, гнев. Ноздри Гончей раздувались, втягивая в себя порции столь нужного воздуха, а она всё смотрела и смотрела на происходящее на скале. А после проводила долгим взглядом скрывающегося в палатке оруженосцев Ветролапа, в то время как на языке новое - старое? - имя отзывалось горечью и пылью, будто напоминая времена, которые она предпочла бы забыть. Её мальчик слишком рано пошёл в лоб, но отменяло ли его незаурядные данные? Естественно, нет.

- Если одна Макошь смогла сделать так много, водя за нос лесные племена, - выступила вперёд Гончая, давая нотам сомнения растворяться, смешиваясь со звуками её голоса - то как ей можно помешать? - и, конечно, совершенно не обязательно упоминать, что сомнение крылось не в вопросе существования Макоши. Скорее в том, хватит ли у них мозгов сыграть против неё достойную партию.

пепелище - палатка целителя (номинально).

Шаги тихим отзвуком раздаются где-то в черепной коробке, заставляя ее двигаться дальше, стискивая зубы и молиться всем Звездам на земле, чтобы они держали Штормогрива в чувствах и ни в коем не позволяли ему пасть ниц перед испытаниями, выпавшими на его душу. А Колючка просто будет рядом, пока ему требуется её помощь, будет безмолвным камнем сопровождать его в лагерь, где после передаст в лапы Полуночнику и тенью склонится над врачевательной подстилкой, на которой несколько лун будет лежать недвижимый Штормогрив. Всё ради того, чтобы он излечился и не остался дымкой воспоминаний.
Колючка не переживает – ей необходимо оставаться хладнокровной и следить за тем, чтобы и без того омерзительно-выглядящие раны не расплылись в кровавое месиво. Слишком молода, чтобы видеть такое, но, в любом случае, рано или поздно она должна была познакомиться с чужими и своими ранениями. И лучше это сделать сейчас, чем потом, в быту воителя на бойне, где страху и жалости места нет. Кольцом над ней взвивается туман Воинских Законов, побуждающий Колючку молиться на этот раз о том, чтобы на пути их встретились целители иных племен – она помнит: лекари могут помочь не своему племени, и будь прокляты её уставы – Колючка взвоет псом, но попросит помощи. Потому что все идет слишком плохо.
Но целителей не встречается на пути, а Штормогрив с каждым шагом становится все бледней, и поэтому Колючка пересиливает накатывающую усталость в лапах и бредет все дальше и дальше, пока знакомая пустошь не предстает перед ней. Тогда-то, сдерживая вырывающееся из груди сердце, Колючка начинает семенить быстрей, утопая в рыхлой земле лапами. Скоро, очень скоро они придут, и Полуночник сделает всё, чтобы Штормогрив поднялся на лапы. Потому что Полуночник сильный. Потому что Штормогрив сильный. Все племя Ветра олицетворяет силу; ту самую, не подвластную ни единому другому племени, прячущемуся от невзгод под сенью деревьев.
Она врывается вместе с наставником на поляну совсем не вовремя и, не отвлекаясь на разговоры, идет ближе к палатке целителя, чтобы посадить Штормогрива где-нибудь неподалеку, а сама непременно побежит за Полуночником. По пути ее начинает мелко трясти, но уже не от потраченной силы, а от приближающегося страха в виде целительской – той самой, которую Колючка избегает вот уже пять лун: она знает, сколько воинов прячутся за стенами логова Полуночника с совсем неутешительными шансами на возможность восстановления. Теперь там спрячется Штормогрив. А ведь, признаться честно, Колючка даже не знает, как часто она будет появляться там с хорошими новостями и как долго будет смотреть на измученного, но улыбающегося огненного кота – Штормогрив ни за что не покажет истиной боли Колючке.
И ей невообразимо везет – лекарь замечает их сам, несётся как можно скорей для помощи – не хватает разве что охапки лечебных трав во рту. А Колючка не по-детски серьезна – лишь хмурится и при приближении Полуночника пытается неразборчиво объяснить, что увидела уже такого, искалеченного – «Поломанного» - но живого, и потому не могла не привести. Затем она ныряет следом в палатку, где встречается взглядом уже с Дроковничком и обеспокоенно осматривает брата – не пора ли и ему присоединиться к воительскому быту? – а потом делает пару шагов к нему, надеясь справиться о здоровье, но выгоняется Полуночником, потому что нечего за лечением, особенно таким, наблюдать. Колючка не против – от вида и запахов палатки становится дурно, поэтому она сойкой вылетает наружу, а там уже хватает ртом холодный воздух и успокаивает себя. Все происходит настолько сумбурно и непривычно, что Колючка пытается вновь переосмыслить информацию, в который раз хмурится и пинает камушек, попавшийся под лапы. Будь её желания материальны, сейчас бы все болеющие обязательно поправились и продолжали служить на благо племени. Но желания не помогут. Поэтому остаётся только неизбежно ждать. А это то, чего Колючка не любит больше всего.
Впрочем, от палатки пестрошкурая не отходит, маячит тенью перед входом, переступает с лапы на лапу, следит за племенем; вылавливает высокую фигуру Звездопада, перескакивает на палевую шерсть Соболя и набирается храбрости. Колючка тоже сильная. Она обязательно переждёт. А когда Полуночник уйдёт – заглянет в палатку, противясь накатывающему страху, и навестит своих родственников, будто бы ничего дурного не произошло.

Наверное, Ёлочка не должна была бы вздрагивать при каждом громыхающем слове соплеменников...

По всей поляне - а не в сердце Ёлочки ли? - распространялся вязкий, тягучий страх перемен. Это были не те перемены, что явно к лучшму, но те, которые пеленой покрывают и без того смутную будущность, заставляя даже зрелых котов задаваться логичным вопросом "что же будет дальше?".

...и всё же, она вздрагивала.

Впиваясь корнями опыта в землю своих убеждений, взрослые не переставали удивлять Ёлочку. Пока она неуклюже сопоставляла факты, что выбрасывались устами соплеменников, воители один за одним, сами того не зная, подсыпали земли в свежую могилу воинского звания Суховея.

Закон жесток - с этой мыслью Ёлочка свыклась еще давно. Но как усмирить сердце, робеющее перед неистовством соплеменников? Пускай Суховей запутался, - разумеется, с каждым выступающим чаша веры Ёлочки склонялась на сторону большинства, и в конце концов она отвергла все подозрения к Звездопаду, - но почему никто не видел, что он, как истинно преданный лесной кот, всего лишь хотел предостеречь от опасности? Почему не хотели понять, что его вынужденная дерзость идёт след в след со страхом за жизнь племени? Уж кому как не Ёлочке знать вкус этих чувств!

Теперь уже Ветролап во всех смыслах был скинут с вершины. Сохраняя непроницаемость как на лицах, так и в душах, соплеменники молча проводили его взглядом. Но Ёлочка, потакая сердоболию, тем временем утопала в жалости к соплеменнику. Ветролап бросился в палатку оруженосцев, и как же хотелось Ёлочке кинуться следом, чтобы прильнуть, вылизать шёрстку, утешить - мама всегда так делала, если кошечке прикусывали в игре ушко или в лапке оказывалась заноза! - ведь что, как не сочувствие, сейчас так необходимо Ветролапу? Если бы соплеменники попытались его понять и утешить, всё бы закончилось иначе! Он ведь просто сбился с пути, он испугался, он хотел как лучше...

- ... я хочу, чтобы Ёлочка вышла на середину поляны.

И пока Ёлочка занималась раздумьями о том, как следовало бы поступить (хотя и вряд ли решилась бы воплотить мысли в реальность), её окатил зычный голос предводителя. Что? Я в чём-то провинилась? О ужас, неужели все увидели, что я сочувствую Ветролапу? Теперь меня накажут?

- Ёлочка, настал тот день, когда тебе пора встать в ряды оруженосцев.

Ёлочка оцепенела. Если для неё и выбрали наказание, то вот оно.

Неужели это всё? Теперь беззаботная жизнь, ограниченная лишь редкой помощью старейшинам, окончена?.. Обязательства, ответственность, долг... отныне они перестанут быть чем-то абстрактным, лишь маячившим где-то там, на горизонте дней. Вместе с новым именем эти понятия обретут полноправное место и в повседневности Ёлочки, знаменуя собой приход целого вороха неудач, наказаний и страхов. Так и будет, так и будет... - опустив плечи, кошка обречено ждала церемониальных слов предводителя, словно уже в полной мере познала все тяжести ученической доли.

- До дня, когда ты получишь воинское имя, всему племени ты будешь известна под именем Хвоюшка!

Хвоюшка? Кошечка высоко подняла на Звездопада глаза и радостно качнула хвостом. Да, предводитель выбрал хорошее имя! Хвоюшка, Хвоюшка, - она мысленно пробовала сочетание букв на вкус.

- Твои наставником станет Шип. Через него прошло не одно поколение учеников, ставших бравыми воителями, и я уверен, что ты станешь не менее способной и сильной воительницей! На тебя Шип, я возлагаю ответственность передать этой ученице все знания, которыми ты обладаешь сам!

Шип! Кошечка ахнула. А ведь она даже и думать забыла о важности наставника в её ученической жизни! Вне сомнений, Шип был одним из лучших воителей племени, и быть его ученицей - настоящая гордость, но... Это ведь значит, что ей придется стараться ещё больше, чтобы не подвести, чтобы оправдать его ожидания! Что, если ему будет за меня стыдно?

На негнущихся лапах Хвоюшка подошла к наставнику и со всей осторожностью, со всем усердием коснулась носом его носа, словно бы это было её первым тренировочным заданием. Великое Звёздное племя, - молилась Хвоюшка, заглядывая в глаза наставнику, - не дайте ему разочароваться во мне!

Со всех сторон полились поздравления, соплеменники, согласно традиции, выкрикивали новое имя. Хвоюшка смущённо опустила мордочку и поскребла лапкой землю: находиться в центре внимания было почти так же тяжело, как нести звание кота-воителя.

Тем временем Звездопад спустился вниз и коснулся хвостом кошечки:

- Будь храброй.

Напутствие на всю Хвоюшкину жизнь, точнее которого сложно было что-то придумать. И, преисполненная эмоций от сегодняшнего дня, она ощутила глубокий резонанс с этой фразой: на какие-то мгновения ученица с удовольствием вкусила свой новый статус, поверила в своё светлое будущее, ощутила прилив сил в лапах и возжелала проверить себя на тренировке прямо сейчас! На какие-то мгновения...

Отредактировано Ёлочка (13.05.2019 05:35:14)

[indent] Остаток внезапного собрания кошка провела как в тумане, пытаясь выловить в непрерывном потоке чужих фраз хоть что-то хорошее. Сегодня она видела, как разгорелся и угас огонь восхищения множества разноцветных глаз, сменив его горечью осуждения наперевес с презрением, видела, как загнивают чужие порывы. И не желала вообще выбирать чью-то сторону, ей бы лучше, чтобы вообще никаких сторон не было — почему, почему им так необходимо топить друг друга в бесконечной мгле токсичных слов?

[indent] Предки, до чего сухая реальность колола тонкие лапы. Хотелось сжаться в маленький комочек и прильнуть к мягкой шерсти приемной матери, укусить себя, проснуться в далеком-далеком детстве, когда все еще было хорошо, жизнь была легкой и светлой, а мир казался куда более чистым. Ей не хотелось вникать в ноты, что оглушающим громом били из стороны в сторону, штормили привычный ход событий, грозились похоронить под яростью волн — а приходилось.

[indent] Она растерянным взором провожает бесконечно одинокого Ветролапа, добитая его словом, а после в немых мыслях опускает голову. Начиная с легкого дискомфорта отрицания происходящего, медленно спустится в кромешный мрак тех углов, куда заглядывать запретно, опасно, где нет места даже смолистым тонам — сплошному ничего, только бесконечным пустотам. Происходящее — ошибка. Неразрешимость не даст ей покоя, реальность звенела — она этим сопереживаем проклята.

[indent] Встрепенувшись, она тянет уголки губ в искренней полуулыбке (той, которую вообще смогла выдать после этого тревожного дня), окидывая ласковым взором новоиспеченного наставника в лице своего дядюшки и юную Хвоюшку. Из него выйдет замечательный наставник, белокурая в этом не сомневалась. Она вкладывает все остатки нерастраченной нежности в фразы о поздравлении, а после, приняв решение не нарушать хрупкий дух радости, ступает прочь. Не находит своего имени в списке идущих на совет и думает, что даже к лучшему.

→ палатка оруженосцев

Тьма стремительно скрывала лагерь под своим плащом, а в это время Хвоюшка смущённо бормотала что-то неразборчивое в ответ на поздравления. Вот и милая Озерце одарила словом новоиспечённую ученицу - ох, ей определённо нужно время, чтобы смириться с новым статусом! - с присущей только ей нежностью. Если бы у кошек могли бы краснеть уши от переизбытка внимания, у Хвоюшки они бы покраснели непременно; но вместо этого соплеменники видели то, как кошечка виновато прячет глаза и ковыряет лапкой землю, словно она уже потерпела неудачу. Впрочем, и этого было с избытком, чтобы каждый желающий мог без труда раскрыть суть её терзаний. Ученица мотнула головой, пытаясь стряхнуть с себя тяжесть бремени обучения и также, словно этого было мало, предстоящего Совета.

Что ж, такова была Хвоюшка: она действительно всё усложняла. То, к чему можно было отнестись проще, она разбирала на части, подкрепляла опасениями, пропитывала эмоциями и потом носилась с этим грузом.

— Поздравляю. Шип — опытная кукушка, он-то точно позаботится о тебе. Наверное даже, лучше, чем о своих родных, - раздался совсем рядом голос Жары. Хвоюшка утвердительно закивала: она знала, что в Шипе сомневаться не придётся. Главное, чтобы я его не подвела.

Жара изогнула рот в узнаваемую улыбку с легким налётом коварства, укрыв кошечку своим хвостом, и Хвоюшка громко, довольно заурчала в ответ. Такой она видела Жару лишь издалека, осторожно пристроившись у детской палатки, а теперь вот так запросто сидит рядом с воительницей, смеётся над её остротами и ощущает на себе тепло её шерстки. Удивительно, как многое может изменить одна лишь церемония: теперь она не просто тень из детской, до которой никому не было дела - теперь воители сами вступают с ней в разговор и даже пытаются поддержать. Значит ли это, что по-настоящему частью племени котята становятся только после посвящения? Или это только Хвоюшку никто не воспринимал всерьёз?

- Ой, нет-нет, что ты! Ты была бы невероятно-чудесно-потрясающей наставницей, я уверена! - горячо закивала Хвоюшка и оживленно задрала хвостик - кажется, Жаре в самом деле удалось своим бескорыстным участием сместить фокус внимания ученицы с тревожных мыслей, - Тебя же в племени все любят! - конечно, Хвоюшка не могла знать этого наверняка, однако ей в голову просто не могла прийти обратная мысль. К тому же, рыжая воительница действительно производила на Хвоюшку впечатление крайне умудрённой жизнью кошки, и ученица искренне надеялась, что лунам, эдак, к сорока сможет добиться хоть части убеждённости Жары.

— Не трясись, это был не венец безобразия: так, слабоумные попытки заново привлечь внимание, когда старые способы перестают впечатлять публику. А каждое потряхивание твоей попки только тешит червивые душонки таких героев.

Но ведь он и правда герой! Он не струсил, он сказал всю-всю правду, опасаясь за безопасность племени больше, чем за собственную жизнь, а его так жестоко наказали! Это несправедливо! - конечно, ничего из этого не было сказано вслух.

- Да я... да я только за Звездопада испугалась. Он был ранен, - пролепетала Хвоюшка. Конечно, это была только часть правды. Разве могла она открыто признать, что беспокоится за Ветролапа? Кошечка хорошо усвоила, что воины не хотят давать ему поблажек, - это и без всяких реплик было написано на их скептических лицах - и уж точно они не станут благоволить тем, кто его поддерживает. Ну почему же, почему никто не понимает, - хотелось воскликнуть ей, - что Ветролап хотел как лучше! И пускай ошибся, на него не должны обижаться и ругаться - он же часть племени! С Ветролапом нужно только поговорить, хвостиком так аккуратенько погладить, пожалеть... он же такой умный, такой ловкий, он ведь сразу одумается и извинится, он всё-всё поймёт!

- Но сейчас я уже и не волнуюсь совсем, - как можно оптимистичней мяукнула Хвоюшка, хотя и не была уверена, что её неуклюжее лукавство - обман ей подавался едва ли - укроется от проницательной Жары. Однако и эта деланная уверенность быстро стёрлась с мордочки, когда соплеменники, уладив срочные дела, стали собираться у выхода из лагеря. 

- А идти обязательно, да? - Хвоюшка свела брови и жалостливо подняла янтарные глаза на воительницу: вдруг позволит остаться? Но раздавшийся на поляне клич, оглашающий начало путешествия к Священной поляне, заставил ученицу вздрогнуть и поторопиться, не оставляя времени на сомнения. - То есть, я хотела сказать, давай пойдём рядом? Просто я еще не знаю дорогу, - поспешно добавила ученица. Просто мне будет спокойнее, если я скроюсь в тени воителя на подходе к Четырём деревьям.

[indent] Обычно Белоснежка предпочитала таки присутствовать на Советах лично: ей нравилось наблюдать за развитием чужих отношений, за их ужимками и мимикой, за лицемерным дружелюбием и напыщенно-показательной ненавистью, попросту говоря - шпионить, собирая, как мёд с сот, самую свежую, пикантную и актуальную информацию из первых уст, кошка вообще всегда предпочитала быть рядом с центром событий. Рядом, но не в самой горячей точке, чтобы была возможность вовремя включиться, собрав все сливки, и соскочить до раздачи шишек. Примерно как в конфликте между Звездопадом и его сынком: кошка до последнего была в курсе событий и даже пыталась дёргать за интересующие её ниточки, что помогло не наделать ошибок, вовремя почувствовав провал неумелых революционеров. Поэтому красавица всегда выигрывала.
[indent] Но сегодня, после столь громкого представления, Белоснежке, откровенно говоря, хватило эмоций. Насытившись торжеством по случаю чужого провала, случившегося исключительно потому, что некий - угадайте, какой - глупый и наивный котик не удосужился прислушаться к ней, кошка почувствовала некоторую леность, и, не услышав себя в советных списках, лишь обрадовалась, предвкушая возможность вспомнить сценку в мельчайших подробностях, обсмаковав все самые маленькие косточки, на которые в суете конфликта не осталось времени. Не сказать, что итог целиком и полностью устроил воительницу - как никак, она всё ещё присматривалась к Звездопаду, обдумывая, устраивает ли её поведение кота в достаточной степени или же, учтя сегодняшние ошибки, всё же придётся принять меры и решить вопрос самостоятельно, - но, косясь на палатку учеников, в которой позорно скрылся потерявший звание и должность предводительский сынок, белобокая не могла сдержать тёплого грудного урчания. Она уже очень живо представляла несколько увлекательных заданий для Ветролапа, которые станут отличными изощрёнными уроками для него. Усмехнувшись, кошка перекатилась на спину, до приятного хруста вытянув в воздухе все четыре лапы. Если уж кто и не выглядел подавленным и расстроенным на исходе событий, так это определённо была Белоснежка.
[indent] Застыв, кошка подпустила к себе бабочку, опрометчиво усевшуюся на розовый нос. Одно движение когтей, и златоглазка перекатывается на бок, подбирая с земли заслуженный трофей, слабо подёргивающий крыльями в её пасти. Взявший курс к Четырём Деревьям отряд скрывается за лагерной стеной, и воительница, отряхнувшись, грациозной лёгкой рысцой, словно на арене, обходит поляну по краю. - Итого, лагерь снова в нашем полном распоряжении, - а впереди целая прекрасная ночь. - Чем займёмся?

[indent] Вообще-то, когда Белоснежка интересовалась, чем заняться, она предполагала что-нибудь отличное от литься слёз над хладным телом - у кошки вообще было слишком хорошее настроение, чтобы тосковать, - но бесполезная жирная тушка серой наружности предпочла сдохнуть именно сегодня и именно сейчас. Ветровая внутренне скривилась: она всегда считала, что из этой мягкотелой мямли не выйдет ничего хорошего, так что исход в целом ожидаем и абсолютно не интересен. Наблюдая за дружками-товарищами Панциря, чуть ли не со слезами на глазах суетящимися вокруг входа в палатку с трупом, воительница не испытывала ни грамма жалости или досады, ей было настолько пугающе всё равно, что хотелось зевнуть во всю пасть, выпуская клубящийся где-то в животе цепкий, колкий холод.
[indent] Но вместо этого Белоснежка суетится, крутится на месте, позволяя искусственным тревоге и растерянности расплыться на красивой морде, спешит помочь вынести мертвеца из ученической, но почему-то (какое странное стечение обстоятельств, не правда ли?) не успевает, и к моменту, когда кошка оказывается рядом, груда будто бы выцветшего серого меха уже сомнительно красуется в центре поляны, на самом, так сказать, почётном месте. Ветровая с хищным интересом рассматривает выломанное судорогами тело, заостряет внимание на облепившей губы пене и вздрагивает. Её всё ещё не волнует, какие страдания терпел котик в свои последние секунды и тем более не обременяет, можно ли было ему помочь, но что, если Панциря погубила не только врождённая тупость, но и какая-то хворь? Заразная хворь? Вдруг добыча, которую он сегодня приволок в лагерь, пропитана его заражённой слюной? Не травиться же теперь! Даже откинуться без проблем не смог, зараза - радуясь, что плотно пообедала и прикидывая, кому бы из оруженосцев утром напомнить о его долге приносить в племя свежую добычу, дабы кто-нибудь доставил ей тёпленький завтрак как раз к полному пробуждению, ибо есть из общей кучи теперь стало брезгливо, Белоснежка спускает идеальный горестный вздох, удручённо кивая в такт ему точённой головкой. - А ведь почти почти стал воителем, беда то какая. Может, Звездопад всё же сменит ему имя... - конечно же не сменит, и поделом Панцирю, но все всегда так падки на эти слащаво-трогательные речи, что приходится извергать ваниль. Подбирая под себя лапы, кошка ложится неподалёку - но не касается, помня про пену, - изображая траурное прощание. - Советные не успеют проводить его...

[indent] Задумываясь о Совете, кошка нервно облизнула губы: а ведь и вправду, давненько ушли уже, почему до сих пор не в лагере? Неужели так долго мусолят конфликт с Речными? Да он же яйца выеденного не стоит, подумаешь, предводителя у них прикончили, да этот Львинозвёзд - такая же безвольная масса, как их Панцирь, естественно, ему кишки и выпустили, странно, как рыбомордый вообще столько продержаться успел. Белоснежка не удивилась бы, узнай, что сами соплеменники своего лидера и порешили, устав от его надутого благородства, надуманных чести да... О чём там он ещё вещал? Неважно, впрочем, суть и так ясна - мягкотелые не выживают. Никогда. Поэтому она не такая. Им теперь просто признаваться ссыкотно, вот вину и перекидывают на тех, кто под лапу неудачно попал. А ведь мог бы и удачно, если бы не этот придурочный Суховей со своими обидками, - суетливо размышляла воительница, с трудом сдержавшись, чтобы сохранить на морде траурное выражение и не оскалиться от неприязни: Звездопадов сынок в очередной раз испортил такой момент! Не высунься он так не вовремя, столько всего можно было бы устроить, имея в лапах такую тёпленькую базу... А теперь что остаётся? Торчать в лагере, смакуя всё ещё пропитанный зарядами недавнего конфликта воздух, тянущийся от скалы, да гадать, не стоило ли всё-таки напроситься на Совет, коли там так, видимо, интересно. Уж точно посимпатичнее ночного сидения перед трупом. Насколько отбитыми были коты, придумавшие этот ритуал? Точно в целительской запрещёнку тырили, это ж надо вообще. Велика сокровенность прощания, считать слетающихся на падаль мух. Ску-у-учно.
[indent] Воробейница активно поддакивала ей по поводу посмертного имени и прочей мути, сетуя на тяжёлую судьбу, и ветровая живенько нарисовала в воображении рвотные позывы, дабы хоть как-то избавиться от этого отвратительного нытья: что, неужели и вправду скорбит? Насколько нужно быть недалёкой, чтобы действительно поверить, что какой-то откинувшийся во сне недоделок удостоится подобной чести? Предки, с кем только ей приходится жить... Не удивительно, что даже Звездопада никто грамотно со скалы скинуть не смог. Покосившись в сторону ученической, красавица хмыкнула, отметив, что Ветролап даже Панциря из своей старой-новенькой палатки выкинуть нос высунуть не удосужился. Хорошо, значит, влетело, раз забился, что определённо радовало. Интересно только было, сколько предводительский отпрысок сможет так прятаться в своей норке - опытному охотнику ничего не стоит в любую секунду подцепить такую мышку. Маленькую, жалкую, пищащую. Хочу такую на завтрак, - от мысли о еде начали слипаться глаза, и Белоснежка повела лопатками, разминая затёкшую спину. Внимание вновь переключилось на вход в лагерь: давно бы уже можно было оставить других страдать над телом Панциря, коли этим идиотам сие доставляет извращённое удовольствие, да пойти на боковую, но упускать горячие новости с Совета не хотелось и приходилось ждать, хоть терпение понемногу и заканчивалось. - Переживём, куда денемся. Не кисни, - лёгкая ободряющая улыбка, тычок носом в ухо - стоить из себя милую с каждой луной становилось всё сложнее, Белоснежку едва не передёрнуло, и она поспешила отстраниться, с деланной тревогой приподнимаясь и вытягивая шею. - Где же все бродят так долго? Давно уже вернуться должны были, - самое время перевести разговор на то, что её действительно волнует.

[indent] С усилием взрыхляя лапами неподатливую, высушенную жарой землю, безжалостно пылящую во все стороны, Белоснежка с трудом сдерживала ненавистное скрипение зубами, на чём свет стоит матеря треклятых старейшин, мирно дрыхнущих в палатке вместо того, чтобы исполнять свои свои обязанности; на кой чёрт племя вообще кормит этих гниющих на ходу туш, если по факту от них никакого толку? Ещё минута, и я выволоку их за шкирки, - от нетерпения и возмущения скрутило живот, и воительница, сделав вид, что её настолько сильно пробрала боль потери, под шумок с самой скорбно-несчастной гримасой в мире слиняла в кусты, где успешно и без малейшего угрызения совести переждала, пока Воробейница перетащит труп Панциря в яму: уж в чём в чём, в а этой тошниловке она точно участие принимать не собиралась, с неё и так довольно, не хватало ещё этого заразного оруженосца в пасть тащить.
[indent] Свою морду из вереска златоглазка высунула лишь тогда, когда её напарница закопала почти половину ямы. С трудом переставляя лапы, волоча хвост и покачиваясь из стороны в сторону, нарочито всклоченная, выглядела она и вправду болезно, видимо, театралка всё же призвание. Вяло, словно из последних сил, закончив работу, Белоснежка плюхнулась в центре поляны, где стало заметно уютнее после того, как пейзаж перестала отравлять собирающая мух мертвечина. Светало. Чуть жмурясь от бессонной ночи, кошка покосилась на Воробейницу, которую, видимо, потянуло на сплетни. - Думаешь, Ветролап мог заранее знать о сестре Звездопада и подговорить её, чтобы она напала на идущий с Совета отряд и добила брата? - все ведь видели, каким покоцанным палевый вернулся в лагерь, так почему бы не подогреть обстановочку? Нужно же хоть как-то развлечься. Ещё бы этого не случилось, если наш дражайший Звездопад о том, как отыметь тебя, думает больше, чем о всём племени. - Дурная молодая кровь, амбиции... Впрочем, теперь я уверена, что у Ветролапа это всё накладывается на какие-то проблемы с головой. Надеюсь, Полуночник сможет подлечить его, иначе это может стать... Опасным, - хитро прищурившись, кошка сосредоточила взгляд на морде рыже-белой. - Ты хотела поговорить о чём-то конкретном? - доверительно понизив голос, мягко улыбнулась кошка, успокаивающе коснувшись хвостом плеча юной воительницы. Это могло стать интересным.