— Оштролишт?
Вихревейка болтает с повисшей птицей во рту, и мальчонка смеется, прикрывая глаза, — встречаться взглядом с соплеменницей было в эту секунду отчего-то стеснительно.
— Говорят, это была первая версия моего воинского имени, — воительница чуть затихает, будто мешкается, теряется, и Остролист отдаёт ей должное — сам чувствует, как собственное сердце загудело встревоженным мотором. — Наверное, это у нас семейное, Смерчезвезд, если ты не знала, тот ещё юморист, как что исполнит — хоть стой, хоть падай, я ему говорю вечно, что взрослеть пора, так нет же, сам себе на уме, представляешь?
Кто-то, когда волнуется, замолкает, а кто-то, как Остролист, болтает без умолку, лишь бы заполнить повисшую тишину — любая шутка, выдуманная из ничего, сейчас казалась необходимым глотком воздуха. Молчание Вихревейки было наощупь неприятным, шершавым, и кололось как сосновая иголка, попавшая в лапы. Ком в горле горел, дышал жаром, и становилось тяжелее вздымать грудь.
С момента их посвящения они стали реже проводить время вместе, вот так, буднично и непринуждённо, — оказалось, в племени практически всегда есть чем заняться, а если и нет, то тебе находят дело в два счета. Возможно, эти двое могли бы выбираться куда-нибудь чаще в конце ученичества, но там — последствия войны и палатка целителя, о чем вспоминать совершенно не хотелось.
Остролисту, прежде всегда уверенному в себе, хочется струсить, и это желание раздражающе впивается меж лопаток — в самое эго.
"Да что ты как маленький!"
— Если я воплощение чистоты, то должна соответствовать, правда?
— Тебе и делать для этого ничего не нужно, — хочется сказать как можно тише, но воитель по привычке ( только лишь по привычке? ) говорит громко, пытаясь не напугать то ли Вихревейку, то ли самого себя.
Шум в голове после неудачной охоты наконец отступает, Остролист предпринимает попытки встать, но воительница наклоняется близко, впечатывая тело в землю взглядом светлых глаз, и мальчишка поддаётся этому жесту, чувствуя, как внутри все сжимается и не даёт продохнуть. Снова. Буро-белый смотрит в ответ, а у самого, кажется, все дрожит, трепещет, цветёт. Он улыбается ласково, нежно — слова все куда-то делись. Кажется, тучи рассеиваются, яснеет.
— Я в полном порядке.
Остролист поднимается.
"Может, ей нравится кто-то другой, а я просто все не так понял?"
Иногда разговаривать полезно — это то немногое, что вынес для себя юноша из этой еще совсем короткой жизни. И иногда действовать, не думая, импульсивно, — не самая плохая затея. Всегда будет что вспомнить.
Поэтому он наклоняется к Вихревейке смелее, касаясь её щеки, и прижимает девчонку к груди.
— Я скучал по тебе, барсучонок.
Сердце где-то в глотке, пульсирует страшно, сжимается до болезненных спазмов. Вдруг убежит? Вдруг испугается? Вдруг все это было лишним?
— А ты... ты в порядке?
Смеется, вспоминает вопрос Грозовой и чуть остраняется, приподнимая брови и вглядываясь в озерца глаз. Ожидать войну оказалось в сто крат проще, чем чужие слова. Остролист отводит уши в сторону — в горле першит, будто напоролся на колючий кустарник.
"Может, и правда все придумал? Предки, я надеюсь, что нет".
Отредактировано Остролист (11.12.2021 09:48:40)