[indent] Энергичным потоком вдруг влетевшего и рассыпавшегося по всей каменистой пещере морозного ветерка с перепутья ворвался в убежище кормящих пятнистый, весь взъерошенный и со стороны и сам напоминающий только что рождённого на этот свет котёнка, травник с зажатыми в челюстях травами и бегающими по округе мягкими голубыми глазами, от вида которого на измученной мордочке роженицы невольно растеклась тёплая улыбка. Юрко передвигающийся в сторону единственной важной для него сейчас подстилки и аккуратно лавирующий меж парочкой других, принадлежащих уже более старшей клановой малышне гнёздышек, Мёд, Собранный с Лавандового Поля что-то громко причитал и говорил, но кошка, охваченная очередной подступившей уже совсем близко к краю схваткой, вряд ли могла расслышать и понять произносимые возлюбленным слова и лишь привычно влеклась к знакомому и такому родному голосу. Ярче и дольше по своей длительности с каждой новой секундой становились все ощущения и всё чаще накатывали болезненные спазмы в области живота и задних конечностей, от чего порой связь с внешним, практически незанятым появлением двух новых жизней миром будто бы обрывалась и без особого старания прорывалась сквозь некий возникающий вокруг трёхцветной купол,  а все указания и другие мурчания будущего отца и вовсе казались слишком далёкими и недоступными...

[indent] ...Аккуратно откинувшись на изрядно помятый и изодранный незаметно выскользающими из мягких подушечек лап моховой бортик собственной подстилки и наконец более расслабленно, но всё ещё даже ощутимо влажно выдохнув собравшийся в лицо после появления последнего котёнка воздух, Лань, Прогуливающаяся со Звёздами подрагивающим то ли от усталости, то ли уже распирающей изнутри материнской радости и нежности кончиком пушистого хвоста нащупала тонкую лапу новоиспечённого родителям рядом с собой и ласково пощекатала ту. Бывший бродяга, как казалось чуть затуманенному и мутному взору в очередной раз ставшей матерью нескольких очаровательных малышей кормящей, даже на некоторое время в удивлённом восхищении замер надо спрятавшимися у материнского живота сыном с дочерью, но после без промедления приблизился к пёстрой мордочке подруги и наконец позволил той тепло коснуться его розового носа своим, чёрненьким и едва горячим после такой непростой работы.

[indent] — Великолепно, — вдыхая горьковатый и оседающий терпким послевкусием где-то на корне языка аромат соклановца и устало прикрывая подрагивающие веки, достаточно бодро пробормотала кошка и спешно облизнула пересохшие губы. — Я не хотела отвлекать тебя от твоих обязанностей. Прости, хотя я бы и сама прекрасно справилась... Каково, кстати, принимать рождение собственных котят? — голова отказывалась надолго задерживаться в приподнятом положении и с лёгким шумом спустя пару мгновений опустилась вровень с лежащим телом, хоть и ложиться отдыхать было ещё слишком рано – малышам нужно было дать имена. — Нам нужно позвать Пламя, что бы она дала котятам имена...

В тот день Мак был незамедлительно разбужен нарастающей суетой: переступившего порог детской Мёда он не увидел, зато очень хорошо услышал. Протирая лапкой слипшиеся глаза, котёнок удивленно покосился на напряжённую в полумраке фигуру Лани, замечая неладное - кошка дышала тяжело и прерывисто, будто перепила молока и теперь её пучило, как то бывало порой с его ненасытным братом. Но Мак совершенно точно знал, что взрослые едят только мясо. Более того, вместо нежного аромата молока в убежище витали резкие, железистые запахи: то были травы, догадался Мак, и что-то ещё, что он был не в силах разобрать ни памятью, ни умом, но остро ощущал на нёбе и недоумённо проводил языком по ребристой поверхности рта, пытаясь избавиться от странного привкуса. Все вокруг будто бы были обеспокоены каким-то событием, которое было еще не понятно юному котёнку, отчего любопытство зудело под его двухцветной шкурой как стайка назойливых муравьев, вынуждая малыша нетерпеливо вертеться и изо всех сил вытягивать пушистую шею, чтобы разглядеть, что же там такого происходит под боком у стражницы. Или не совсем под боком? Пятнистый силуэт травника закрывал малышу обзор, ровно как и мамин хвост, и как бы Мак ни старался хоть одним глазочком увидеть таинство и разобраться в нём, всё было тщетно. В какой-то момент кошка вскрикнула так, что Мак невольно вжался в гнёздышко, прильнув задом к толстому боку брата.

- Бедная Лань, ей же так больно! - тихо пискнул он, обращаясь к Грибу, раз уж нечаянно толкнул его, но яркий взгляд Мака был по-прежнему прикован к другому краю палатки. Возглас котёнка был пропитан не только сочувствием, но и возмущением, ведь вместо того, чтобы дать Лани трав, Мёд, Собранный с Лавандового Поля зачем-то давил ей на живот, по мнению Мака делая бедняге лишь хуже. "И зачем только он пытается скормить ей палку? Неужели так лечат колики? Ох, пожалуйста, пусть у меня никогда-никогда не болит живот, я не хочу есть такую дрянь!" На мгновение Мак всё-таки отвлёкся от наблюдений, хмуро обернувшись через плечо на толстую рыжую тушку позади себя, от которой так и не дождался ответа. "Вот уж кому без разницы, что пихать в свой рот. Дадут палку - проглотит и её." - Эх ты! Вот так всю жизнь проспишь... а ведь папа всегда говорит: стоит зазеваться, и съест тебя Острозуб.

В одночасье всё напряжение, повисшее в воздухе, рухнуло и сменилось благоговейной тишиной, нарушаемой лишь тяжёлыми вздохами Лани и едва слышным копошением у её живота. Мак встряхнулся и неловко опустился на своё гнёздышко, затаив дыхание. Почему-то его охватил невиданный доселе трепет - Лань и Мёд больше не выглядели так, словно происходит что-то плохое. Напротив, на мордах взрослых осели мягкие улыбки, и хотя Мака передёрнуло от этой нежности, он невольно подцепил их умиротворение. Что бы ни случилось, это кончилось, и кончилось хорошо. Но вместо того, чтобы зарыться носом в материнскую шерсть и попытаться вновь уснуть, Мак медленно, крадучись, словно опасаясь, что его застанут за чем-то неподобающим (а вдруг так и есть?), дополз до края подстилки и выжидающе уставился на взрослых, переводя взгляд с травника на полосатую кошку и наоборот. - Великолепно, - спустя пару минут, показавшихся изнывающему от интереса котёнку вечностью, выдохнула Лань. Мак, Алеющий на Закате нетерпеливо всколыхнул мох лапками, мечтая поскорее узнать, что же во всём этом такого великолепного, да так, что чуть не выкатился из гнезда. - Я не хотела отвлекать тебя от твоих обязанностей. Прости, хотя я бы и сама прекрасно справилась... Каково, кстати, принимать рождение собственных котят?

И вот тут-то, кажется, преисполненный чувств вздох Мака услышал весь лес, от Клана Падающей Воды до Грозового племени. Но в первую очередь он донёсся до Гриба, на которого рыже-белый непоседа накинулся всеми четырьмя лапами и схватил за кожистый, толстый загривок, насильно вытягивая из гнезда. Теперь-то брат наверняка расшевелится - как иначе быть? Самого Мака обуяли одновременно и удивление, и восторг, а самое главное - воображение, нарисовавшее им обоим достойную роль в этом событии. - Там котята, Гриб! Как мы, но поменьше! И мы... мы с тобой - будем их охранять, - лишь благодаря аффекту упустив со слуху выворачивающие нутро нежности между Мёдом и Ланью, котик подтолкнул брата на середину палатки и сел рядом, чинно обвивая лапы пушистым хвостом отбрасывая суровые взгляды в сторону зарослей бересклета - пусть какой враг только сунется, быстро прознает на себе, кто такой Мак. Мысль о том, что он растёт и взрослеет ничуть его не пугала, даже наоборот, воодушевляла. А вот появились и первые из тех, кого он, как будущий страж, будет защищать. Возможно, будущие ловчие? Кто-то же должен ими быть, и это вполне почётно. Но себя и свою семью Мак, Алеющий на Закате видел исключительно стражами, даже тех её членов, у которых в силу не столько телосложения, сколько характера общего с этой должностью был только объединяющий их воедино Клан.

Вихрастый непоседа фыркнул, даже не шевельнувшись, когда тяжёлое тело Гриба опёрлось на его гордый профиль. Мак был сейчас тихим и неприметным, радуясь, что никто не спешит гнать его обратно в гнёздышко, позволяя находиться в центре событий - захватывающих, будоражащих душу событий. Но когда Гриб вновь заговорил, вся чинная выдержка котёнка куда-то испарилась, а злость накатила двукратная. Долго она, впрочем, не продлилась - кому попало Мак такое отсутствие интереса к миру вокруг с лап не спустил бы, конечно, но это ведь брат. Рыже-белый котёнок ощущал себя за него в ответе, в том числе за его равнодушие к только что появившимся на свет соклановцам. И всё-таки, неимоверно сильно захотелось высказать Грибу за его поведение, за то, что он совсем не старается быть хорошим стражем и, конечно, просто позанудничать, и Мак пошёл на поводу у этого каприза.

- Ну разумеется котят! - терпеливо, поучающим тоном, но с долей горячности начал объяснять Мак, отпихнув от себя толстяка, пока тот снова не задремал. - Ты разве видишь здесь еду? Да и вообще, —  котёнок хмуро свёл воедино брови, буравя флегматичную морду Гриба пылкими очами, - от кого ты тут собрался её защищать? Все мы - члены одного Клана, и делимся друг с другом пищей. Эту фразу Мак произнёс подчёркнуто важно и басовито, копируя отца, что, вероятно, выглядело со стороны как издёвка над бедным взрослым, но малышу же чудилось, что он в данный миг представал перед всей детской донельзя мудро, совсем как папа. - Делимся, Гриб. А не едим всё сами! Мак замолчал и многозначительно посмотрел на Гриба, Оплетённого Паутиной. Разобрался? Уловил суть или нет?

Отредактировано Мак (06.03.2022 16:46:00)

Шорох безмятежно спала, положив голову на мягкий бок Гриба и перебирая серыми лапками во сне. Шум и новые запахи не разбудили её и даже не потревожили, а вот когда брата из-под неё бесцеремонно выдернули, Шорох не осталось ничего иного, кроме как проснуться.
Сонно засопев и подняв помятые большие уши, кошечка открыла глаза. Она ещё не понимала, что происходит,  но то, что проснулся даже Гриб, говорило об одном: случилось нечто значительное. Гриб мало что предпочёл бы крепкому сну, разве что... ещё больше сна.

Некоторое время Шорох просто прислушивалась к разговору братьев, глядя себе под лапы. За их спинами она бы вряд ли что-нибудь рассмотрела, а подходить и расталкивать не хотелось. Так, о чём они там говорят... Что-то о котятах, что немудрено - здесь так-то почти все - котята, нравоучение для Гриба... Шорох поморщилась. Зачем котят защищать? Она бы с ними наоборот подралась, если бы не было так лень со сна. А еду защищать и правда полезно, только Гриб её всё равно не защитит, а слопает. Что ж, из этого ей понятно... Да ничего непонятно.

Шорох встряхнулась, пару раз лизнула шерсть на грудке, лишь растрепав её сильнее,  и бесцеремонно втиснулась между братьями. Лишь сейчас до неё дошло, что пахнет здесь чем-то новым,  и она хорошенько подумала бы об этом, да подольше, но, раз уж встряла, придётся разговаривать.
- Что такое? - тревожно мяукнула она,  поглядывая то на одну рыжую морду, то на другую.

Вот это галдеж! Закроешь глаза — Грозе непременно понадобится перевернуться и придавить твой хвост. Устроишься поудобнее на подстилке, как кормящие вдруг решат, что сейчас отличный момент для того, чтобы принести в мир новую жизнь. Покорно приняв тяжелую участь котенка, которому не удастся опять заснуть, Иней уставилась в потолок и навострила ушки. Она, конечно, не понимала, почему Лань так тяжело дышит в один момент, а потом более поверхностно, но что-то подсказывало, что сейчас не время доставать старшую кошку. Да и если бы полосатой понадобилась срочная помощь, то ее мама не стала бы лежать, сложа лапы. Иней все чаще сомневалась в том, что Куропатка* была самой храброй-сильной-замечательной кошкой на свете, но соклановцы всегда могут рассчитывать на нее. Как и на котенка, в будущем уж точно!

Не очень тяжелые думы отошли на второй план, когда кто-то зашумел, врываясь в их сонную (или не очень) обитель. Мед, узнала лекаря Иней, разом взбодрившись. Зачем он здесь? Может, Гриб съел что-то, что есть не стоило? Не, это бы все давно учуяли. Точно! Он же папа, а Лань — мама. А Склон* тоже так приходил к Куропатке*, пока мы жили в ее животе? Стоп, а можно ли говорить мама и папа, если нет котят? У нее точно нет, я видела. Зачем ему палка? Вопросы сыпались один за другим, но чтобы ответить на последний из них, нужно подобраться поближе. Стоило подняться на лапы и начать неловко красться позади матери, как ее белый с бурым хвост взвился, опустившись на белоснежную детскую мордочку. Понятно, тайна палки останется неразгаданной до поры до времени. Оглядевшись, Иней заметила, что Мак тоже уже не спал, силясь разглядеть действия Меда. Не похоже, чтобы он достиг большего успеха, чем соседка. Когда громкий звук спугнул бело-рыжего, кошечка тихо фыркнула в усы, при этом силясь разгладить вставшую дыбом шерсть. А Грозе все было нипочем! А сама только и делаешь, что всех будишь, мысленно пожаловалась киса и решила побудить брата.

— Мете-е-ель, к нам пришел травни-и-ик, — зашептала в чужое ухо кошка, — если будешь много спать, он решит, что ты болеешь, и будет кормить тебя травами. Говорят, они горькие. Прямо как ты.

Я правильно говорю? Или взрослые говорят про таких "кислый"? Пока Иней размышляла над эффектом своей шутки и ждала пробуждения Метели, таинство между кормящей и ее парой успело закончиться. В воздухе стоял привычный аромат молока и новый, металлический привкус. А еще воздух разрезали писки новых соседей, заставив белую повернуться и обратиться в слух. На этот раз мать не преграждала ей путь, и кошечка выбралась из гнезда, при этом застыв на почтительном расстоянии от чужой семьи. Новые дети Клана были такими маленькими и мокрыми, что она не могла толком разобрать их окрас. Они неловко копошились у бока полосатой кошки, слепо тычась в ее живот, один из малышей даже ткнул второго лапами. Это было... мило. И любопытно: неужели он уже готов начать драку? Ну дает! Этот малый и Гроза, что Бушует над Дикотравьем, наверняка станут закадычными друзьями.

Тем временем, Мак и его братец успели выдумать какую-то игру. Хотя, зная, с какой серьезностью бело-рыжый котенок относится к поставленным перед собой задачам, игрой это не было. Гриб же относился ко всему этому так, как обычно относился Гриб. Не то чтобы Иней знала такое серьезное слово, но исключительно флегматично. Контраст между братьями был так очевиден и забавен, что белая не сдержала мурлыканья. Тем временем гроза всего убежища шумно затопала и засопела на приятелей, распушив яркую не прилизанную шерсть. На ее фоне Шорох казалась тенью. Белоснежная подошла к компании, нависнув над маленькой серой кисой, и поспешила вложить свою лепту:

— У Лани...
— ...котята выпали!
— Родились, — поправила голубоглазая, с улыбкой покачав головой. Она снова обратила внимание на новоиспеченную мать и только сейчас заметила, как она сдулась! Вот это да. Взглянув на растрепанную подстилку, на которой лежала Лань, и заметив ее не совсем бодрое выражение морды, Иней подумалось, что им стоит дать взрослой отдохнуть. Когда у мамы было похожее выражение морды, то она прогоняла их подальше.

— Не знаю, кого там собрался есть Гриб, но мы можем выйти наружу и поискать ему дичь. Или даже поймать! Ловчие же умеют. Найдем их и спросим, как это делается, — котенок еще только привыкал к вкусу мяса, но сама идея о том, чтобы принести пользу Клану Падающей Воды наполнила ее энергией. — Рыбка проснулась?

[Начало игры]

Сегодня у Люцерны появилось огромное множество поводов для радости: как бы что-нибудь не позабыть! Во-первых, едва она проснулась, мама вывела её из пещеры, сказав, что вот-вот родятся котята, и им не следует занимать пространство не шибко большой пещеры, мешая дышать маме новорождённых и поздравляющим. Высь была права в своих желаниях: в эти северные ветра котят родилось столько, сколько она не помнила за долгие годы, даже у неё получилось!

Люцерна по утрам, едва проснувшись, была особенно безропотна. Как рождаются котята она уже видела, для неё там ничего не осталось нерассмотренным, и поэтому она была рада воспользоваться возможностью погулять: в последнее время её всё чаще начинало тянуть на улицу.

- А пофему мне так фясто фочется гуять тепевь?

- Потому что ты растёшь. И потому, что теплеет. Всем хочется гулять, когда светит солнышко.

Люцерна задрала голову и увидела облака. Солнышко, конечно, тоже, но в основном облака, сквозь которые ослепляюще блестел солнечный лучик. Под лапами было мокро, но это так не в первый день: папа говорил, что так тает снег. Скоро он совсем расстает, и она наконец увидит травку! В общем, что-то из всего этого тоже, очевидно, являлось поводом для радости.

Ну а потом, когда они возвращались обратно в пещеру, Высь остановила дочку и с прищуром вгляделась в её мордашку. Люцерна вылупилась на мать, округлив глаза до невероятного размера, излучая сосредоточенность и любопытство. Что она там увидела, что??

- У тебя совсем позеленели глазки!

Ну тут уж Люцерна не смогла сдержать своего восторга. Подскочив, она помчалась в пещеру вперёд мамы, желая скорее похвастаться другим котятам тем, что с ней приключилось. Сама не зная, почему, Люцерна с нетерпением ждала того дня, когда её глаза совсем-совсем поменяют цвет... а ещё у неё выпали зубы, но об этом она, как и ожидалось, уже забыла. Говорила же, что что-нибудь, да забудется!

- Ибята! - позвала кошка, сверкая двумя малюсенькими коренными клыками на верхней челюсти. Она вспомнила, что мать подсказала ей говорить медленнее и активнее шевелить мышцами, тогда она не будет "фыкать и якать", но кошечка на время забыла о родительском совете, спеша заявить всем вокруг о том, что произошло. Жаль, внимание котят захватили роды Лани. Люцерна постаралсь не обижаться так сразу на то, что на неё не обратили всё внимание этого мира: она сама чуть на изнанку не скрутилась, когда родились те самые товарищи, к которым она сейчас мчалась со всех лап. - У мея глафа елёные софсем!

Восторг Люцерны был прерван вспышкой ужаса, закравшейся в её доброе сердце. Оглядев друзей, она поняла, что ссорящиеся Метель и Иней не смогут разделить её восторга... никогда! У остальных товарищей примерно в том же возрасте, что и у Люцерны, глаза начали менять цвет, а вот они...

- О ет! Вы отфталые! - вытаращившись на брата и сестру, испуганным шёпотом посочувствовала Люцерна. Какой ужас... - У вас нифода не измеят фвет глафа? - печально дополнила свою речь Люцерна. - Тут Фёд софсем ядом, дафайте его фпросим?

Нет, не может...

Гриба за секунду атаковали шумом со всех сторон, заставив его тревожно оглядываться и не понимать, что происходит. Почему-у-у все проснулись, ему не нравится... Гриб, под болтовню Шорох и выскочившей их ниоткуда Грозы заныл и начал сползать на землю, превращаясь в ленивую лужицу. Пусть они между собой болтают, но его не трогают! Он разве многого просит? Но все же нужно проявить хоть каплю дружелюбия, а то ведь точно не отстанут...

— Что такое?
— Там котята...

Все растущая и растущая толпа крайне напрягала. Да, классно, да, весело, но Гриб так устал - он не выспался! Вот отоспится, поест, еще раз отоспится и снова поест - вот тогда он рад толпе будет, но не сейчас! Но, увы, Гриба никогда не спрашивали. Хотят с ним поговорить, значит, придется просыпаться и страдать. Ну и ладно, зато потом отоспится... Возможно.

— Ты зачем котят есть удумал? Или орлов? Что случилось, а?
— Да не буду я есть котят... — пробормотал Гриб, удивленно тараща глаза на Грозу. — Меня самого за это потом съедят... А орлов, м... ну, может, если предложат...

Вот теперь есть хочется. Ну и зачем она это сделала? И спать, и есть - все хочется и ничего не получится. Прискакали Иней, Люцерна - последнюю Гриб совершенно не понимал, - и начали что-то увлеченно обсуждать. Гриб повел ухом и отключился, глядя куда-то мимо. Вот теперь его не трогают ну и славно - ему же лучше. Может, не заметят как он уснет, прямо тут... Гриб сонно прикрыл глаза. О, там ему собираются что-то съестное достать? Здорово, он не против...

Лишь сейчас Шорох не оживилась и не потащила бы Гриба следом за всеми.

Иней начала медленно, но верно отступать назад, тем самым вызвав у Метели ещё больший ажиотаж охотника. Хоть он на секунду и замер, отметив, что сестра очень честно и яростно говорит, но все же не смог подавить в себе желание нагнать ту, что убегала. Однако ему внезапно помешала ворвавшаяся Люцерна. Кажется, ее вывели из палатки, чтобы было меньше хаоса в детской. Однако ж, ненадолго.

- У мея глафа елёные софсем! - Метель недоверчиво оглядел котенка... Действительно, если хорошенько припомнить позавчерашний день и день до него (как давно это было), то у нее был цвет глаз прям как у его сестры. Метель внимательно оглядел Иней, нет, вроде бы ничего не изменилось... А почему? У Люцерны изменилось, а у них - нет!
_ Сама ты отсталая!.. Это, наоборот, мы особенные, а ты просто травы объелась. - он не особо понимал, кого защищает больше - себя или Иней. Наверное все же сестру, он, если подумать, понятия не имел, как выглядит, поэтому не мог обижаться на то, о чем не знал.
- ... Гриб, а я красивый, как думаешь? - он повернул голову к самому спокойному и рассудительному, как ему казалось, котенку в мире, - Пошли на солнышко, ты посмотришь и скажешь - я великолепно выгляжу или шикарно. Ну пойдееем!

Все же ему казалось, что раз он кот, то кот, а не кошка, и должен оценивать его красоту. Правильно ведь? Так как Гриб выглядел так, словно скорее умрет, чем выползет на улицу, то Метель самым зловредными образом уперся лбом в бочок собрата и потолкал в сторону выхода. Кажется, никто не был против, в детской и правда стало шумновато. Гриб мог сопротивляться, но через пару шагов Метель сам выдохся, шумно чихнул и жалобно посмотрел на котенка:
- Ну давай ты скажешь мне, а я тебе, хорошо? Пожа-а-а-алуйста.- мама учила его быть вежливым. Это значит, раз он сказал вежливое слово, то все точно должны выполнить его просьбу. Иначе и быть не может, зачем в таком случае быть вежливым?

=> Перепутье

Отредактировано Метель (21.03.2022 23:48:55)

- разрыв -

Трехцветка выдохнула, отпуская ворох бесконечных дел из головы, и довольным взглядом пробежалась по умиротворенному вечернему перепутью. Каменка приятно прикрыла медовые глазки, подставив мордочку заходящему солнышку и прогревая шкурку в заходящих лучах. Бодрое и приподнятое настроение так и требовало поделиться им с окружающими. Поэтому позволив себе совсем-совсем небольшую передышку, она спешной рысью добежала до кучи с дичью и выцепила оттуда двух упитанных полевок. Предки в начале Тающих Льдов оказались щедры и, наконец, добыча на глазах росла и не заставляла напрягаться в потугах, как разделить между всеми пищу и не оставить кого-то голодным.
А уж как еде обрадуются кормящие с котятами, - улыбнулась своим мыслям черепашка и с предвкушением отправилась к красноватым зарослям бересклета.
Как же красиво светились эти заросли из убежища кормящих. О, Каменка, никогда не забудет этих закатов. Той красоты и яркости, кроме как красноватое небо сквозь красные заросли бересклета - она больше не видела нигде. Как же повезло малышам родиться именно здесь и жить именно в той пещерке.
Игриво припав к земле, трехцветная девчушка доползла до маленького подъемчика в убежище и азартно улыбнулась, предвкушая удивленные мордашки котят. Коснувшись хвостом зарослей, она активно зашелестела листьями и притаилась, сквозь сдерживающийся смех прислушиваясь к звукам внутри пещерки.
Ага-а, - кошка зазывающе пошевелила лопатками на шуршания подстилки и улыбнулась. Заме-етили.
Ну, ну, что вы будете делать, а, сорванцы?
Последовательница сильнее заползла в заросли, сливаясь цветастой шкуркой с разноцветными листочками. А уж за последнюю луну их успело немало так вырасти, чтобы позволить ей хорошо скрыться. Даже полевок отпустила, пододвинув к маленьким добытчикам дичь поближе.
Ну-у дава-айте- да-авайте, кто смелый, - нетерпеливо, будто сама была только из яслей, Каменка с трудом сдерживала пушистый хвост, чтобы не выдать свое местоположение. И все сильнее и сильнее присматривалась к лазу убежища, выжидая хоть какую-нибудь мордочку из лаза.

Отредактировано Каменка (27.03.2022 17:41:15)

Спустя какое-то время.

Крик сладко потягивался на подстилке, как внезапно ощутил чьё-то уж слишком близкое дыхание. Открыв глаза, котёнок увидел над собой сестру.
- Эй, смотри что там, – немыслимыми усилиями котик не свернулся обратно клубком, а повернулся в сторону, куда указывала сестра.
- Мм, где… – поняв, что что-то действительно происходит, он наконец действительно проснулся. Подскочив на свои маленькие лапки, котята пошли в сторону выхода из убежища. О перепутье они пока знали мало, как и тех, кто там обитает. – Это… – в маленькой голове было сложно подобрать нужные слова. Мерцание сказала, что это пахнет вкусным. Но почему что-то вкусное стоит перед их убежищем? Крик обернулся на Лань: от вида матери стало спокойнее, ведь она их в обиду не даст. Даже если и спит. А если опасность не грозит, то можно и похрабриться. – Может, это папа? – прошептал тихо-тихо, чтобы никого не разбудить. – А может, это острозуб! – сам себя раззадоривая, Крик уже плохо скрывал волнение и интерес. Мама проснётся, а мы всех победили! Кот припал к земле и уставился на лаз из убежища, со всей силы размахивая хвостом из стороны в сторону. – Нет, Мерцание, мы должны защитить маму от всех, – игриво посмотрев на сестру, он опять приковал взгляд к кому-то или чему-то перед их палаткой. Нельзя отворачиваться, а то забежит, а мы и не увидим! Но, несмотря на всю храбрость, высовываться из палатки котёнок не решался. – Кто там?! Выходи! – или уходи? – Или входи… – с такими неоднозначностями Крик столкнулся в первые, так что для пущей убедительности ещё и угрожающе (ну почти) зарычал. – Ррр!