разрыв #1
[indent] Желание навестить свою родную сестру, гордо и смело сражающуюся с этими треклятыми бобрами, зачем-то поселившимися на Нагретых Камнях, и младшего брата, также в своём возрасте выступившего на передовой линии, весь прежний вечер и всю прошедшую мимо ночь остро контрастировало в душе юной кошечки с взорвавшейся и теперь остатками было пламени полыхающей на разгорячённых углях детской обиды к отцу и матери, а потому оно так и не нашло в конечном итоге своего воплощения в жизнь. Зависело ли во всей этой ситуации что-то от эгоистично пробродившей до позднего часа и возвратившейся обратно в лагерь уже даже после прихода боевого патруля, а после беспокойно проворочившейся на своей моховой подстилке и так и не увидевшей ни единого сна бурой ученицы, чьи широкие лапы унесли её обратно в лес с главной поляны в удивительную рань даже без предупреждения выздоровшего наставника? Искренне хотелось бы верить, что вовсе нет, и весь тот возникающий ступор перед походом в палатку целителей был не больше, чем последствием неимоверной усталости и накопившихся дел, но разве можно считать делами пустое брожение по давно знакомым территорям и бесцельное, молчаливое сидение в корнях одного из деревьев?

[indent] Коротко вздохнув и невольно поведя широкими плечами от вновь принявшегося сковывать её только ещё начинающее коренеть тело чувства необъяснимой тревоги, Щебетунья несколько раз быстро мотнула из стороны в сторону лобастой головой и, недовольно насупившись от повторно одолевающих её голову навязчивых мыслей и размышлений, всё же двинулась дальше. Листопад, неумолимо и неудержимо движущийся к своему самому пику, когда наконец все пожелтевшие, покрасневшие, побуревшие листья переставали из последних сил удерживаться своими крошечными лапками-черешками за родительские ветви и отправлялись в свои недолгие путешествия до уже принимающей их в свои объятия земли, вдруг неожиданно становился неким полным отражением внутреннего состояния грозового оруженосца. Мимолётные яркие краски и пёстрые пятна разодевшихся в свои необычные наряды деревьев и кустарников каждый раз затмевались и перецветали в нечто серое от одной лишь памяти того, что совсем скоро незаметно к лесным племенам подкрадётся ничто иное, как сезон Голых Деревьев, несущий за собой и голод, и холод, и опустощающую смерть... Невольно кошка крупно поёжилась от такого юрко проскочившего в её черепной коробке неуютного, словно пугающего сравнения и лишь затем внимательно осмотрелась по сторонам в попытках выяснить собственное местоположение и определить его пригодность для охоты. Опять возвращаться в полный соплеменников лагерь с пустыми лапами и полным отсутствием малейшей усталости после усердной тренировки совершенно не хотелось.

[indent] — Это я... — почти бесшумно выскальзывая из скрывающих её зарослей сначала и следом тут же неосторожно подпрыгивая на месте от неожиданного столкновения со знакомой чернявой мордой, негромким эхом вторила юница прозвучавшим словам и без задней мысли с растерянностью на аккуратной мордашке застыла на своём месте. Разве ему можно выходить из лагеря, ему разрешили это целители? Сбежал? Точно обеспокоенная состоянием своего соплеменника и искренне волнующаяся за его наверняка не успевшие толком восстановиться раны, в какой-то секундный миг она приподняла переднюю лапу для короткого шага в его сторону, но, словно резко опомнившись и поняв, кто перед ней, тут же отпустила обратно да завела треугольные уши назад, ближе к затылку. — Я... Пришла поохотиться! Племя должно пользоваться последними хорошими деньками перед наступлением холодов, — увиденное в самый последний момент, впрочем, всё же вызвало в Щебетунье достаточный интерес, чтобы она, не сдержавшись, скользнула по Тисовнику любопытствующим взглядом и едва заметно чуть расслабилась. — Уже тренируешься? И как... ощущения? Раны... не мешают?

[indent] Формальность, казалось, была выполнена, дежурный вопрос о самочувствии был задан и даже получил вполне удовлетворяющий ответ, так что можно было прямо сейчас смело разворачиваться в обратную сторону и как можно скорее улепётывать куда подальше от большого платана, и всё же ученица не двинулась со своего места ни после вялой улыбки на тонких губах брата, ни после слов о советах по восстановлению от младшей целительницы их племени. Хотелось бы с привычно блеснувшим в жёлто-зелёных глазах уверенным блеском сказать, что она всего лишь задумалась о том, куда ей было бы лучше теперь пойти за свежей добычей для племени или, может, и вовсе о чём-то абсолютно своём, личном, но, на самом деле, ей не давало шагнуть в сторону какое-то неведомое, одновременно и знакомое, и в то же время ранее никогда не испытываемое чувство, которое приковывало её взгляд сначала к широкой мордашке соплеменника, а после и к красующему на его плече заметному шраму.

[indent] Цеплялись и царапали, ворошили протыкали податливую землю под бурыми лапами небольшие светлые коготки, в лёгкой задумчивости то выскальзывающие из загрубевших темноватых подушечек, то бесшумно втягивающиеся обратно и едва ощутимо подрагивали где-то внутри, пока Щебетунья удивительно молчаливо хмурила небольшие бровки и размеренно раскачивала кончиком длинного хвоста из стороны в сторону. Честно говоря, она будто бы впервые во своей жизни не знала, что же она должна была сейчас делать и как поступать: отчего-то слова Тисовника о разрешённых врачевателями тренировках не вызывали в ней особого доверия – особенно с её знаниями о его трудоголизме – и только подначивали возвратиться в лагерь, да разузнать всё из уст Бражницы, но и оставлять черногривого здесь одного, без присмотра, было даже как-то боязно... вдруг запасающиеся жиром к сезону Голодных Деревьев барсуки? или ощенившиеся лисы, ишущие пропитание себе и своим детям?

[indent] — Присоединиться? — шорохом чьих-то пернатых крыльев где-то вдалеке вновь возвратилась кошка ко всей окружающей её реальности из собственных размышлений и с читаемым в склонившихся ещё ближе к затылку треугольных ушах да вжавшейся голове коротко повела плечами. — И что мне нужно будет делать? Тебе ведь, наверное... Нельзя слишком сильно напрягаться? — Щебетунья даже не удержалась на всех четырёх лапах и неторопливо, с откровенным вопросом в напрягшихся и едва искривишихся мимических мышцах осела наземь, невольно приподнимая переднюю конечность и оценивающе рассматривая ту. — Давай я буду только защищаться и не буду атаковать тебя в ответ, чтобы не потревожить твоих ран? Не хочу, знаешь ли, потом получить нагоняй от Бражницы за то, что им придётся тратить на тебя ещё травы!

[indent] Явно во всём этом что-то было не так. Аккуратно и, как бурой самой очень хотелось верить, незаметно для Тисовника единожды покосилась она в его сторону и невольно нахмурила небольшие бровки в молчаливой попытке хотя бы немного опознать собственные бурлящие и кипящие юношеской душе чувства, чтобы затем неторопливо вновь подняться на лапы. Было... непонятно. Все прежние девичьи недовольства и обиды, переживания и сомнения словно бы в одно мгновение, когда два таких разных и не похожих друг на друга взгляда секундно встретилась и когда прозвучали под раскидистыми ветвями обнадёживающие и отчего-то дарующие некое лёгкое, толком и неощутимое тепло слова, забылись и растворились в памяти, уступая место спокойствию и смирению. Да, у них были некоторые разногласия, но разве они имели высокий вес во всей жизни и должны были предрешать всё в столь юном возрасте?

[indent] Готовность оруженосца к сегодняшней необычной тренировке била через край, отражаясь в напряжённых под полосатой шкурой небольших мышцах и впившихся в податливую землю под крепкими лапами светлых острых коготках, которые должны были помочь удержать равновесие при всяческих таранах и толчках. Должно быть, подобного рода занятие, когда за ними двумя не приглядывал совсем никто из старших и некому было даже направить двух будущих воителей в правильное русло их боевых и защитных приёмов, было первым разом и у Щебетуньи, что даже смогла удержаться и почти не пошатнуться от первой атаки брата, и у Тисовника, вновь всего из себя такого ответственного и старательного, а потому в один миг кошечка поймала себя на мысли, что она впервые за долгое время совсем не биться ошибиться или показаться какой-то глупой неумехой.

[indent] — Мы с Пескогривом не так часто ходим на тренировки, как хотелось бы... Да и ведёт он себя как-то странно, — едва успевая выдернуть собственную лапу уже практически из сомкнувшихся челюстей чернявого соперника и тут же предусмотрительно отскочив в сторону, с неохотой призналась юница и недовольно прижала треугольные уши к затылку. Желание вновь закрыться, вновь отстраниться от Тисовника и возвести между ними некую ежевичную заросль, которая разросталась и укреплялась все эти луны и лишь сегодня вдруг почему-то дала совсем крошечную пробоину, подобно боровой плотине принимаясь по чуть-чуть спускать скопленную в резервуаре воду, загорелось с новой силой и даже неприятно обожгло вместе с тихими словами тёмношкурого оруженосца и воспоминаниями о недавнем разговоре на главной поляне, когда он в противовес словам сестры выложил их матери буквально всё. Затрагивать, впрочем, эту тему и рушить то малейшее перемирие или хотя бы призрачный намёк на него, что затеплился крошечным огоньком на давно потухших и дотлевших углях, Щебетунья всё же не решилась и ко всему иному смогла ещё и на свои тонкие губы натянуть пропитанную дружелюбным вызовом лёгкую ухмылку. — А не боишься? Вдруг я как не рассчитаю свою силу, как оторву случайно тебе твои ушки!

[indent] И, не дожидаясь реакции брата, тут же резво ринулась вперёд, послушно втягивая переднюю лапу прямиком по направлению к его треугольным ушам.

[indent] — Он... Переодически у меня складывается такое ощущение, что, проводя время со мной на тренировке, мозгами он где-то в другом месте с кем-то другим, — цепляясь за обрывки тех редких и заметно, ощутимо тусклых по сравнению со всем другим воспоминаний в своей голове, негромким голосом начала свой недолгий рассказ Щебетунья и чуть нахмурила небольшие бурые бровки. — Пескогрив может смотреть вроде бы и на меня, но будто бы и сквозь меня в непонятную неизвестность, задумываться на достаточное количество время о чём-то, а после говорить слова невпопад и в целом нести какой-то ни с чем не связанный бред. Может быть, конечно, он всегда был таким, и это для него совсем не странно, но... — честно прижимая треугольные уши вплотную к затылку и невольно дёргая верхней губой, кошечка даже понизила голос. — Порой меня это злит, смущает и как-то неосознанно тревожит одновременно.

[indent] Шорохом скользнувшей по самому кончику теперь уже не своих двух расположившихся прямиком на чернявой макушке  локаторов-ушей подушечки вытянутой вперёд крепкой лапы закончилась вся якобы неожиданная атака юной грозовой ученицы, и она с сорвавшимся с приоткрывшейся пасти искренним коротким смехом тут же отпрыгнула от своей цели чуть назад, возвращаясь между ними некую боевую дистанцию. Щекотливыми бурлящими потоками забегала по венам да сосудам под жестковатой кошачьей шкурой от одного лишь только что произведенного боевого приёма, словно бы намереваясь зарядить будущую воительницу всем этим азартом и привычным адреналином каждой боевой тренировки и желая расшевелить её на нечто большее, нежели болтовня и, как недавно выразился Тисовник, роль мышки для битья, но Щебетунья не посмела ему сдаваться: неизбежно побаивалась повредить только пошедшему на поправку брату его раны и травмы.

[indent] Этого, впрочем, оказалось вполне достаточно для того, чтобы младший оруженосец тут же полностью забрал все поводья контроля над ситуацией в свои длинные и мускулистые юношеские лапы прямиком из-под пыльно-розового носа собственной сестры и теперь уже без былого смущения и стеснения действий вдруг решился на более ощутимое и серьёзное продолжение игры. Юркая чёрная молния неудержимым порывом метнулась со своего прежнего места прямиком в сторону совсем не успевшей ни толком сообразить хотя бы что-нибудь обо всё происходящем, ни хотя бы немного сгруппироваться и подготовиться к резкой контратаке сопернице и, влетая в ту всем своим заметно вытянувшимся, набравшим массу и мышечный рельеф да закономерно повзрослевшим туловищем, без особого труда завалила ту прямиком на угловатые лопатки. Явно удивлённая этим и первично даже инстинктивно зажмурившая блеснувшие молчаливым и теперь уже таким неважным вопросом жёлтые глаза, в первую секунду бурая смогла лишь рвано выдохнуть весь скопившийся в лёгких воздух:

[indent] — Ого... — аккуратно приоткрыв наконец веки, несколько растерявшаяся Щебетунья отчего-то в первую очередь решила посмотреть прямиком в тёплый янтарь над собой, да в нём же на какое-то мимолётное мгновение и растворилась подобно заблудшей не туда льдинке в бурлящей под солнечными лучами реке. Быстрое сердцебиение, неприятно и почти болезненно до этого вибрирующее и колотящееся о рёберную клетку, своё извечно пожизненное заключение, в эту самую секунду вдруг замедлилось до полного отсутствия и абсолютного штиля, практически сразу же вызывая у кошки давящий на горло недостаток кислорода и буквально заставляя её насильно отрывать собственный взор от мордочки Тисовника. Взволнованно девичьи глаза судорожно заметались по своим небольшим орбитам, перескакивая с одного попадающего в их обзор объекта на другой и никак не желая фокусироваться на чём-то одном. — Нет, не ушиблась... Видишь... Даже быстрота не всегда может противостоять силе, молодец.

Отредактировано Щебетунья (14.10.2022 23:08:59)

[indent] Головой юная Щебетунья, столь непривычно послушно и тихо замершая между передних лап своего младшего брата, без лишних слов и торопливых объяснений самой себе понимала, что во всём этом ничего такого и не было, здесь нечему было искренне смущаться до покалывания в подушечках прижатых к бурой груди и более светлому животу лап и незачем было отводить свой расстерянный взгляд заметно округлившихся жёлтых глаз. Да только вот прежде вдруг пропустившее свой очередной жизненно важный удар девичье сердечко теперь с новой неистовой силой заколотилось где-то будто бы во всём организме, разносясь от одного единственного места нескончаемым эхом в каждую крошечную клеточку, в каждый невидимый миллиметр, и неизбежно заставляло сохнуть от бурлящего трепетного волнения тонкие кошачьи губы и неаккуратно подрагивать небольшие брови.

[indent] Едва откуда-то сверху – с пасти нависающего над полосатой ученицей, если быть точнее – сорвался звучащий одновременно громко и несколько будто бы даже интимно приглушённо, мягко посреди на несколько быстротечных мгновений вновь повисшей этой совершенно не напрягающей и даже кажущейся такой нужной, но всё же заставляющей белые длинные усы невольно подрагивать ближе к самым кончикам, тишины голос, как юнице показалось, что она начала задыхаться. Жар, как ей всего лишь показалось исходящий прямиком от Тисовника, резвой и резкой волной будоражущего кипятка окатил её прямиком с дрогнувших и потянувшихся вновь к затылку настолько, насколько это было возможно лёжа на спине, ушей и до метнувшегося по земле кончика хвоста, а после вдруг резко исчез и пропал в неизвестном направлении, заставляя на очевидном контрасте острее воспринимать коснувшийся боков прохладный ветерок и неосознанно ёжиться то ли от не самого приятного холодка, растёкшегося вдоль позвоночника, то ли от чего-то совершенно иного, чего-то... предвкушающего и оттого пугающего.

[indent] Замерев практически неподвижно, Щебетунья уже во всю перебирала в своей голове все возможные варианты того, как можно было бы свести сложившуюся ситуацию в какую-нибудь прекрасно разряжающую обстановку шутку и уже было даже выбрала пару вспомогательных слов, готовясь с ещё только начавшей расползаться на губах доброй улыбкой мурлыкнуть их прямо в мордашку брата, как вдруг... Искренний рваный и совершенно несдержанный выдох удивления наровне с каким-то обрушившимся на кошку летним дождём облегчением и даже теплом, ещё не имеющим в её голове и сердце толкового объяснения и осознания, вырвался из приоткрывшейся сразу после решительного прикосновения пасти и тут же ожидаемо растворился в чернявой шерсти приблизившегося вплотную оруженосца.

[indent] — Тисовник... — коротко замешкавшись и в первые секунды даже не заметив чуть отстранившегося кота, совсем тихо пролепетала бурая, после чего всё же наконец взяла себя в лапы и быстро поднялась с земли, впрочем, взгляда так и не отводя от его блеснувших тёплым янтарём выразительных глаз. — Да, я тоже хотела бы... Чтобы всё было как раньше, в котячестве. Поэтому... — ласковость невесомо пробилась в девичий голос и теперь наверняка надолго, как было раньше, поселилась в том. — Я должна попросить у тебя прощения. Я обещала защищать тебя ото всех, кто пожелает тебя обидеть, но в итоге не смогла защитить от самой себя, — мимолётно искренний стыд мелькнул в метнувшихся к созерцанию собственных лап жёлтых огоньках посреди бурой шерсти. — Прости. Не знаю, что на меня находило все эти луны, но... Я буду очень рада вновь стать с тобой друзьями, Тисовник.

Наверное, невольно возникло в голове Щебетуньи, когда её единожды дрогнувших небольших ушей мягко коснулись добрые слова брата, так происходит всегда, когда коты и кошки миряться и договариваются забыть старые обиды. Обиды, она вновь неторопливо подняла свой заметно потеплевший и очевидно изменившийся, наконец утративший тот наспех возведённый несколько лун назад барьер на Тисовника, которые тяжёлыми камнями лежали на душе и сердце и теперь наконец падали в неизвестность, даруя все те чувства и эмоции, что я только что испытала.

[indent] Поведя коротко бурыми плечами в какой-то на самом деле не требующейся, но будто бы позволяющей немного восстановить весь ход собственных мыслей и утихомирить разгорающиеся, расходящиеся под полосатой шкурой бури и после неопределённо пожав ими же на, казалось бы, констатирующий очевидный факт вопрос бывшего соперника, юница будто бы только сейчас в полной мере осознала то, сколько времени было упущено и потрачено на абсолютные глупости. Резко ей вновь стало слишком стыдно как перед самим чернявым оруженосцем, который уже развернулся в сторону скрывающегося за зарослями лагеря, так и перед их родителями, вынужденными все эти луны наблюдать за подобным поведением своей дочери и не иметь никаких возможностей внести свою, возможно, важную и действительно много значащую лепту во взаимоотношения сестры и брата, но достаточно быстро ученица постаралась отвлечься от кажущихся лишними и только угнетающими мыслей. Ступая резво следом за Тисовником и внимательно прислушиваясь к его звучащим негромко, но так участливо словам то о только что прошедшей тренировке, то о её рыже-белом наставнике, Щебетунья совсем не скрывала растекающейся на губах весёлой и доброй широкой улыбки и поблёскивающего в жёлтых глазах огонька искренней, давно уже почти забытой девичьей радости.

[indent] — Обязательно спрошу у него! Ещё и сделаю ему выговор, что развёл в своей голове какие-то опилки и совсем не заботится о будущих воителях своего племени, — торопливо прижимаясь полосатым боком к чернявому около себя и негромко смеясь, шутливо отозвалась кошка и в следующее мгновение кратковременно склонила свою морду к скуластой щеке брата, мягко касаясь той. — Возвращайся в нашу палатку поскорее, не задерживайся у Бражницы и Ореха, — увидишь, какую перестановку я сегодня задумала!

[indent] Ей оставалось только верить и надеяться, что Тисовник поймёт и не откажется почувствовать около себя ещё один сестринский бок.
закрытие разрыва,>>> лагерь

——> лагерь
Рослый, крепкий Ледолом рядом с Огнецапкой был вынужден глядеть на молодую прыткую воительницу сверху-вниз, отмечая про себя, что в ней всё говорило об истинно грозовом происхождении: легкая прыгучая походка, гладка и, без сомнений, красивая огненная шерсть, напоминавшая лижущие воздух языки пламени, быстрота и ловкость. Да, она была прекрасна. Ледолом с высоты своих прожитых лун далеко не каждой кошке мог дать такое определение. Только всё это перекрывало один большой, чрезмерно большой недостаток - характер Огнецапки.
Ох, стоило ей открыть свою пасть, так старшему воителю сразу хотелось сжать уши, чтобы не слышать, насколько сладостно и нежно умела ворковать эта особа.
Ему, грубому, неотёсанному и прямолинейному, такое было непонятно.
— Пока особо неторопливые старшие воители будут собирать патруль, вся дичь уже передохнет от старости, - фыркает Огнецапка, на что Ледолом вопросительно изгибает брови.
- Ты идёшь рядом с этим неторопливым старшим воителем, - напомнил ей полукровка, покуда мысли его витали далеко в лагере, ещё в компании Ласточки, Ежевики и остальных старших воителей.
Им было не до охоты. И ему самому, честное говоря, тоже: приход к власти Чернокрыла таким способом, каким оно произошло, пришлось не по нраву угрюмому Ледолому. Но иного выхода у них и правда не было, хотя на месте молодого грозового он с удовольствием видел бы ту же Ласточку, которая, вне сомнений, заслуживала это место, хоть давно и смирилась со своей мечтой. Да Звездоцап его раздери, он бы лично преподнес место предводителя ей в лапы, если был бы способен.

— Но какие-то способности у меня всё-таки есть, да? - отвлекает его от собственных мыслей Огнецапка.
Ледолом усмехается.
- Не зная тебя, поверил бы в этот скромный неказистый комплимент, - но он много лун прожил бок о бок с этой воительницей, чтобы не понимать, какого она о себе на самом деле мнения. Чего только стоила прыть, с которой она поддержала захватившего власть Чернокрыла.
Неплохой патруль? Из них двоих?
Ледолом, привыкший к своим размерам, не раз замечал, как тяжело ему дается охота в кустарниках и зарослях, в которых он то и дело застревал, а выбирался лишь оставив пару клочьев шерсти на колючках и ветках. Охотник из него был, мягко говоря, не самый лучший, и обучать тех же оруженосцев лазанью по деревьям на собственном примере он не мог. Грозовые охотничьи угодья сдавливали его, но за столько лун к такому привыкаешь.
- Держи нос по ветру, Огнецапка, возможно, тебе придётся сегодня хорошенько побегать, - отпускает слова «поддержкт» воитель и отходит в сторону, заметив на земле старые птичьи следы.
Пока он их рассматривал, громкий крик соплеменницы переполошил всё вокруг. Ледолом резко вскинул голову и заметил белку, мчавшуюся прямо на него. Поднятая лапа, крепкий удар, и маленький череп рыжей прохвостки раскололся надвое.
Удар у Ледолома был поставлен, с такой-то тяжелой лапой.
Бездыханное тело обмякло на земле.
Грозовой сощурил ледяные глаза, поглядев на приближающуюся Огнецапку.
- Не угналась за своей сестрой? - поддразнивает её воитель, намекая на сходство Огнецапки с белкой, - А я думал, дичь сама тебе в лапы прыгает, как только завидит издалека.

♦ <— совиное дерево <— главная поляна (номинально)

Вернувшись после тренировки, Шипелка успел плотно поесть и уже начал готовиться ко сну. По обыкновению, ученик собирался поболтать с Пухолапом, а потом подёргать за хвост Белочку, но сегодня что-то изменило его планы. Это что-то — мысли. Весьма странные и необычные: они появились, когда Шипелка узнал, что в детской пополнение. Все соплеменники только это обсуждали с особой гордостью: Алоцветик подарила Львиногриву котят.

Судя по счастливому виду новоиспечённого отца, Шипелка был готов отдать хвост на отсечение, что тот будет пропадать в яслях целыми днями.
У самого оруженосца не было полноценного котячества: Сойка, как ему казалось, слишком ударилась в печаль, когда их сестра, не смогла пережить Сезон Голых Деревьев. А отца он никогда не видел. Вернее, иногда до него доходили слухи, что их отцом на самом деле является Львиногрив, но эти перешёптывания соплеменников весьма быстро прекратились, видимо, не подпитанные Сойкой.
Не сказать, чтобы Шипелку особо это беспокоило, но, видя сейчас счастливую морду Львиногрива, в груди у него что-то шевельнулось.

Решив хорошенько подумать перед сном, оруженосец вышел из лагеря и направился к большому платану. Он настолько задумался, что столкнулся практически нос к носу с рыжим воителем. Как кстати это произошло.
— Львиногрив? — удивлённо мяукнул оруженосец, кивая соплеменнику. А дальше то что? Шипелка внезапно почувствовал прилив смущения — это на него совсем не было похоже. — Охотишься...? — первое, что пришло в голову, спросил оруженосец и уставился на Львиногрива с глуповатым видом.

— Нет, собираю всякое для укрепления детской, — отозвался Львиногрив, кивая на сложенную у лап добычу. — Нужно уже готовиться к холодам Падающих Листьев, — ох уж эти холода.
Рыжий вояка потрепал хвостом его по голове, и Шипелка довольно округлился.
— Я мало помню прошлый Сезон Голых Деревьев, — живо отозвался оруженосец, — но именно тогда я и потерял свою сестру, — сказал это без нотки уныния. Он её совсем не знал, поэтому эта так называемая сестра была для него очень далека, словно вовсе никогда и не существовала. — Могу тебе помочь собрать побольше веток, — предложил оруженосец, хотя Львиногрив, кажется, вовсе не хотел его занимать этим делом.

— А ты готовишься к воинскому испытанию? Твоё посвящение вот-вот на носу, ты должен хорошенько постараться, — чем больше рос Шипелка, тем больше про эту тему любили говорить взрослые. Оруженосец довольно улыбнулся, раскачивая хвостом из стороны в сторону, вытягиваясь в струночку и во всю красуясь.
— Ежевика меня всему-всему учит, — с благодарностью мяукнул рыжий прохвост, вспоминая полосатого вояку. — Он замечательный наставник. Думаю, я справлюсь, — кот был уверен в этом.

Видимо, заметив какое-то волнение, промелькнувшее в его глазах, Львиногрив предложил пройтись. Шипелке это было только в радость, поэтому он поспешил за ним поглубже в лес.
В приятном солнечном деньке, ещё мягко согревающем яркую шкуру, оруженосец уже ощущал холодные ветра. Повезёт, если его посвятят в воители перед Сезоном Голых Деревьев, чтобы в воительской палатке они согревали друг друга, ведь в палатке оруженосцев стало совсем тихо после посвящения старших учеников и смерти Инееуха.

— Ты знал, Сойка была замечательной воительницей, — наконец заговорил воитель, и оруженосец удивлённо пошевелил ушами. Он никогда не слышал, чтобы воитель говорил при нём имя его матери. — Красивая, ловкая, быстрая. Звёздное племя наделило её всем, о чём только может мечтать грозовой кот, — ученик даже на мгновение смутился. Он никогда не думал о матери именно в таком смысле. — Мы росли вместе, поверь мне, я знаю, о чём говорю, — и на ум сразу же почему-то пришёл образ Белочки. Неужели Шипелка тоже думал, какая она прекрасная, ловкая, юркая? — Мы были глупы, не думали о племени, думали только о себе и о славе. Как несмышлёные котята, лисий ты хвост, — Львиногрив усмехнулся, а Шипелка непонимающее растопырил уши. О чём это он говорит? — Я… может, я тоже где-то был виноват. Смотрел на неё свысока, всего лишь как на глупую маленькую ученицу, — и сморщил нос.
— В племени иногда говорят, будто ты и есть мой отец, — протянул Шипелка, подозрительно поглядывая на рыжего воителя. — Я раньше об этом как-то не задумывался, — пожал плечами оруженосец. Действительно, ведь некоторые котята излишне страдают по семьям без отца или матери. — Но когда увидел, как ты заботишься о своей семье, то невольно об этом начал думать, — честно признался Шипелка. Такие откровения не были на него похожи. — Знаешь, отца я никогда не видел в детской, а мать слишком ударилась в трагедию по погибшей Свиристельке, — протянул он. Честно говоря, он не знал, как именно обстояли дела с матерью, но детскими глазами это смотрелось именно так. — У меня нет никого роднее брата... — продолжил говорить ученик и споткнулся на слове. — Что-то я заболтался... — и почесал задней лапой бок, чувствуя себя не в своем месте. Обычно он был твердоголов и весел.

<---------- Граница грозы и сумрака

"Темнеет... И мышку хочется..." Котенок семенила по холодной земле, покрытой тонким слоем снега, оставляя за собой дорожку следов, которые тут же и сметал поднявшийся ветер. Возможно, среди деревьев в лесу было бы и потеплее, но заплутать и ходить кругами по одним и тем же местам она вовсе не собиралась. Надо было двигаться вперед, хотя бы куда-нибудь.

- Предки правда наблюдают за нами?

Наедине с собой Золотко часто говорила вслух. Сейчас ей это помогало успокоиться. Она искала в небе звезды, но там были лишь серые тучи. Когда перед глазами предстало огромное дерево с края от леса, такое большое и могучее, малышка сразу обрадовалась. Почувствовав некий прилив сил, Золотко прошелестела к нему, обходя вокруг и рассматривая занесенную наледью кору. Кажется, не одно поколение грозовых училось лазать здесь. Может, ей уже казалось, но она приметила пару царапин от когтей.

Неприступность заглючалась в снежных сугробах размером с котенка, которые обрамляли дерево и тянулись по стволу вверх. Кошечка зевнула, подавив урчание от голода. Ночью всегда было холоднее, чем днем, и она не знала, где бы ей остановиться, чтобы перевести дух, вокруг только снег, деревья и поля.

- Может быть, если бы я перешла тогда тропу, Янтарник отвел бы меня в их лагерь?

Задумалась она, но тут же потрясла головой себе в ответ.

- Нет, нет, нет. Он бы потом еще выказывал свое превосходство над Грозовыми! Я не позволю... - она села напротив дерева и задрала голову вверх. - Но куда же мне идти теперь?

Малышка увидела дупло повыше, небольшое. Ей думалрсь, она прекрасно поместится туда, с такого ракурса оно казалось не слишком высоким и объемным. Заприметив выступающий из под снега корень, Золотко забралась по нему повыше и вцепилась когтями в кору. Как там ей показывали этот прием взбирания на дерево? Пыхтя, и прикладывая не мало усилий, рыженькая взобралась на пару голов выше, когда холодный воздух обдал ее по спине, заставляя дрожь вернуться в тело. Нехорошо. Она пересиавила лапы еще раз, и еще. Внезапно из дупла показалась морда белки, и котенок от неожиданности вскрикнула, сорвавшись вниз. Кадется, она сточила когти, так и не сумев зацепиться за кору, но провалившись глубоко в сугроб, прямо под тот самый корень, и еще ниже. Здесь, под деревом, была некоторая пустота. Возможно раньше здесь была нора какого-то животного. Золотко не ударилась, и на том спасибо. Сюда не доставал ветер, так что она примяла под собой побольше снега, помещаясь во весь рост в этой маленькой норке, но не более трех котят в принципе здесь поместилось бы в ширину. Этого хватит. Пару кругов вокруг, она улеглась на теплую землю. Здесь было хорошо, намного лучше, чем снаружи. Именно здесь Золотко решила переждать ночь, быстро уснув под звуки урчащего живота.

Отредактировано Золотко (23.02.2024 14:03:14)