дайс
[indent] Вот уже сколько времени молодой воин Сумрака меланхолично лежал возле прудика, периодически дергая лапкой в воде. Иногда случайная волна, шедшая от прыжка чрезмерно безбоязненной жабы, ласково обволакивала его мордочку, шею и пузико, бывшее и без того довольно темным местом. Дятел настолько слился с окружающей природой, что было даже удивительно, почему на него еще не садятся пташки с целью поворковать, а трава не решила прорости. Камень мог бы быть более подвижным, чем этот кот сейчас. Но и камню нельзя причинить такую боль, какую испытывал этот воитель.
[indent] Его бросили. Кинули. Оставили одного. И все в таком же духе. Ну и плюс все дела оказались сделанными раньше предполагаемого срока, из-за чего выдалось время посопеть у лужи с жабами. Лежать тут, думать и нагнетать. Изредка отвлекаться на пейзаж вокруг, но первостепенно покоиться и жалеть себя, пусть и не сильно. Ведь именно в этот день он решился найти себе подругу. Точнее, набрался решимости, чтобы подойти. И столько времени потратил на то, чтобы найти Сову, которую никто не видел чуть ли не весь день. А ведь ем нужно было поделиться, спросить совета и все в таком же духе...
[indent] В целом, вообще никого из его неплохих знакомых, почему-то, не оказалось на привычном месте. Разве что брат, при подходе к которому удалось заметить, как ласково тот ворковал с его избранницей. Это же надо было так опоздать. И иметь такую тесную связь с родственником, чтобы на двоих иметь одинаковые вкусы. Так всегда было: если что-то нравилось одному, то, со стопроцентной вероятностью, второй также облизывался от этого. Но раньше все шуточные бои и обиды проходили из-за какого-нибудь ужика, а никак не из-за кошки! Быть может, пришла пора задуматься о взрослении и смены приоритетов? Сколько он еще планирует при любой обиде идти к жабам, нежели решать вопрос?
[indent] Да сколько угодно.
[indent] Дятел громко выдыхает. И начинает кашлять, так как на вдохе поднялась очередная волна, залившая его нос и пасть. Из-за этого приходится еще и встать, пару раз чихнуть и как следует потрясти головой, чтобы аж уши шлепали друг о дружку. Но, раз уж судьба заставила его изменить свое местоположение, то значит пришла пора привести себя в порядок и вернуться в лагерь. Чем воин и решил заняться, вытянув перед собой мокрую лапу. Но стоило ему провести языком по шерстке пару раз, как живот предательски буркнул, напоминая о себе, столь любимом и дорогом. А ведь и вправду, в последний раз я съел мышонка буквально с рассветом. Облизнув усы, кот напрягся. До уха донесся шорох из высоких кустов, возвестивший о возможной добыче. Но Дятел не спешил, аккуратно приводя себя в норму. Это всего-лишь какая-то мелочь, так чего спешить.
[indent] Наконец, будучи довольным своим результатом, сумрачный вновь обратился вслух. Тот шорох был теперь чуть левее, фактически у самой воды. К счастью, там же было еще и довольно мелко, так что на маневры еще можно было рассчитывать.
Аккуратно переставляя одну лапу за другой, Дятел превратился в струнку, если не брать в расчет хвост. Тот тихо вилял из стороны в сторону, но не беспокоил. Помявшись на месте, кот в итоге не выдерживает и выпрыгивает вперед, широко расставив лапы с когтями. Да, там сидела хорошая и упитанная жаба, которая тут же дала деру в воду. И воитель тоже дал туда деру, хоть и не хотел. Все из-за чертовски скользких камней, которые он не учел в своем плане. И теперь мир на мгновение затормозил, а он в нем летел сначала мордой в пол, а потом задом к небу, делая прекрасное сальто-переворот с драматичным приземление последнего в пруд, окатив себя и окружающих водой. Весь его труд в вылизывании оказался насмарку. А занавесом стал вновь громкое БУРРР на всю поляну.
[indent] Ничего не оставалось, кроме как признать поражение и идти согреваться куда-нибудь подальше от этих ужасных звуков кваканья.
переход

→ главная поляна

Светло-рыжий оруженосец тихо брёл максимально неприметным завершением маленького отряда, пропуская мимо больших ушей все слова чем-то недовольного старшего кота. Почти все. Юнец было хотел спросить, откуда Вяхирь знает, как двигаются черепахи и, раз он знает, то, быть может, видел черепах? Рассмотрел их получше? Помнит цвета и звуки этих странных, столь часто всплывающих в речи воителей (особенно при виде Стрекозика) созданий? Однако соплеменник, видимо, заведомо предпочёл общество Тумана вопросам про черепах. Пятнистому оставалось лишь пожать худенькими плечами да юркнуть неловко вперёд, дорисовывая исключительно с помощью собственного сознания медленно шаркающие по диковинным панцирям переливы всех возможных тонов.

Цвет и звук, звук и цвет. Единственные, тесно переплетённые меж собой ориентиры того, кто никогда не смотрит в морды и глаза соплеменников. Кремовый котик бы ни за что не ответил, какой формы у Вяхиря нос или какими искорками рассыпается его радужка во времена раздражения. И очень многое бы смог рассказать о том, как красиво имя воителя сочетается с затенённой, будто припорошенной мглой да хмарью шерстью. Вя-хирь. Звуки шершавой древесной коры, мимолётных шорохов сквозь лиственно-хвойный подлесок. А вместе с окрасом — образ ночной охоты, неотвратимо приближающейся к маленькому зверьку угрозы. Днём легче заметить, откуда будет нанесён удар.  В сумерках это почти невозможно. Вя-хирь. Не кричащая о себе тревожным перезвоном, но шепчущая да шелестящая опасность.

Увлечённый тщательным набрасыванием образа соплеменника, ученик умудрился едва не раздавить парочку земноводных — те, конечно, сбежали. С дюжим трудом, во многом благодаря громко-возмущённому кваканью упущенной добычи, Стрекозик вынырнул из омута многочисленных фантомов. И как раз вовремя. Невдалеке важно восседала жирная жаба. Впрочем, осознание собственной важности никак не мешало жабьей бдительности, кою кремовому оруженосцу предстояло усыпить. Методичным высиживанием застуженных почек тот справился с поставленной задачей — будущий обед Теней соизволил прикрыть глаза. И распрощаться с жизнью.

Волоча свой слегка склизкий улов за лапку, Стрекозик вышел к чинно сидящему Вяхирю. Наставник с молодым воином возвращаться пока не спешили, посему котик положил жабу перед собой, тотчас поднимая голову и уводя тёмно-янтарный взгляд к небу.
— Вяхирь, твоё имя — это очень красивое слово. Однако я до сих пор не знаю его значения и думаю, что, набравшись смысла, оно станет по-настоящему прекрасным. Ты мне расскажешь, правда? — ученик искренне старался вложить в мягкий, тихий голос всю ту заинтересованность, коя лёгкой дымкой терялась из-за его нежелания смотреть на собеседника.

<<< ------------------------ главная поляна

Как бы не хотелось иногда сорваться на бег, всё тело Наледи отговаривало от свершения этого сумасбродного поступка. Мышцы устало ныли, требуя отдыха, челюсти болели, сведённые судорогой после монотонной работы, и всё воительнице напоминало о собственном ученичестве. Она задумчиво переставляла лапы, иногда оборачиваясь на Сойкоглаза, и слова, отпечатавшиеся в памяти с первой совместной вылазке с Когтем, так и рвались с языка.
Но пока она удерживалась.
Слепец поразительно ловко продвигался по лесу. Наледь знала, что все прочие органы чувств ведут его гораздо лучше, чем глаза, но всё равно не могла представить, что он чувствует сейчас. Он же не видит снег, не знает его красок, а как описать блеск сияющего свежевыпавшего снега в свете луны, проглядывающей сквозь сосновые кроны? Разве знает он, как роскошны и пышны эти самые кроны, иногда моросящие порыжевшими иголками хвои, которых столь много в сезон Зелёных Листьев и Листопада? Он не замечал мелочей, на которые отвлекалась маленькая Подлёдная, выводя из себя этим Когтя; сколько раз он понукал её в рассеянности и неспособности сосредоточить внимание на более важных вещах! А вот Сойкоглаз всего этого лишен; тренировать его - зрячего, конечно, - для полосатого было бы сказкой.
И он упёртый, и смелый - хорошие качества для воителя. Сломанный хвост? Не беда, Сабельник, кажется, всю жизнь живёт с обрубком вместо этого самого хвоста, так что привыкнет, приспособится. А глядишь, в лучшем случае всё срастётся и сладится само собой.
Наледь не останавливалась и не отдавала команды охотиться, пока не вышла к пруду, стыдливо прикрытого коркой льда. Привычного кваканья было не слыхать - зеленокожие залегли перезимовать.
- Иди сюда, - окликнула пятнистого, подходя к самой границе земли и воды и осторожно ставя лапу на лёд, не перенося на неё вес.
- Поставь лапу на лёд, как я. Только не нажимай сильно, - скомандовала Наледь, внимательно отмечая каждое движение пятнистого. Это было всегда - и как никогда - важно.
- Хочу задать тебе один вопрос. Когда-то в первый день своего ученичества мне тоже пришлось отвечать на него своему наставнику, - «и ответ его не удовлетворил», - только ответь мне смело и честно, не смущаясь ничего. Скажи, Сойкоглаз, что, по твоему мнению, делает кота настоящим воителем?

Отредактировано Наледь (24.02.2019 18:22:30)

Послышался треск: лёд проломился под лапой Сойкоглаза, и стылая вода, вырываясь из тесной зимней скорлупы, жадно набросилась на кошачьи подушечки, облизывая мокрым голодным языком. Наледь чуть поморщилась и подвинула лапу, но вылившаяся вода уже текла обратно, прячась обратно в привычную среду обитания. Ничего серьёзного и опасного маленькая полынья не представляла. Пятнистый нервничает, боится, кого, чего – её? Иначе не проломил бы лёд.
Светлая кошка перевела взгляд внимательных голубых глаз на оруженосца, вытянувшегося перед ней в струнку. Мысль о том, что она видит в нём себя – и вообще любого другого ученика перед своим наставником – неожиданно резанула по мыслям, и Наледь ощутила себя более взрослой и ответственной кошкой, чем когда бы то ни было. Теперь в её лапах находился Сойкоглаз, и, видят предки, он ничем не уступал остальным котятам в его статусе.
Разве что в некоторых мелочах.
А ответ его и вовсе был восхитителен: без колебаний, моментально, как жизненный принцип, не подлежащий сомнению. Наледь довольно улыбнулась и засмеялась – чем, видно, и смутила пятнистого.
- Предки, прости меня, - промурлыкала воительница, отсмеявшись. Ей совсем не хотелось обижать или унижать ученика, на морде которого застыло явное замешательство поведением своей (не)адекватной наставницы, и он уже снова сбился с мысли, с верного пути, осиянного звёздами, и принялся бормотать себе под нос.
- Сойкоглаз, это лучший ответ, ты даже себе представить не можешь, как ты прав, - прочистив горло, серьёзно проговорила Наледь, дотрагиваясь хвостом до пятнистого бока, успокаивая и привлекая внимание.
- Только Воинский Закон может определить нашу жизнь. Он один в силах рассудить, за чем следовать, чему верить и как поступать правильно. Если бы это понимал каждый воитель в нашем племени, - воительница бессловесно покачала головой, но не стала продолжать. В своём жесте несколько забылась, но слова утаила намеренно.
- Мой наставник был иного мнения, и во многом наши точки зрения не сходились. Я рада, что мы с тобой похожи. Надеюсь, тебя это не пугает, - воительница поджала губы: это было следующей частью, о которой хотелось договориться на берегу. В буквальном смысле.
- Я не хочу, чтобы между нами были секреты и утайки. Хорошо, Сойкоглаз? Нам предстоит долгий путь вместе, и я хочу помочь тебе. Ты очень упрямый и смелый, ты хорошо ориентируешься в пространстве и, мне кажется, различаешь даже кошачьи жесты – хотя тут я могу ошибаться, - Наледь провела лапой по льду, прислушиваясь к еле слышимому шороху ледяной крошки, перекатываемой шершавой подушечкой, - я хочу, чтобы ты мне доверял, а я доверяла тебе. Поэтому я не буду скрывать от тебя ничего, даже самого ужасного для твоего слуха, договорились? – Наледь вздохнула и открыто посмотрела в слепые глаза Сойкоглаза. Заставила себя посмотреть, пусть их чуть раскосый взгляд вникуда нервировал.
- Пока я ещё не придумала, как следует тебя тренировать, но буду стараться. Комета обещала помочь; надеюсь, ты будешь не против присутствия предводительницы на наших занятиях? Я знаю, как это может смущать, но ты должен особо стараться перед ней, ведь она дала тебе этот шанс.
Наледь замолчала, подготавливая себя к следующему вопросу. Сколько бы лун не прошло, как бы не приучала себя держать спину ровной, а голову гордо поднятой, эти слова всегда резали изнутри. Напоминали о несовершенстве, позволяющем Воинскому Закону быть испятнанным и несовершенным.
Теперь уже её лапа предательски сжалась, ломая лёд; теперь Сойкоглаз мог понять, чего его наставница боится. Вода снова набежала из полыньи, требовательно облизывая лапу, утягивая к себе на дно, но Наледь лишь приподняла её, заставляя себя расслабиться, и стряхнула капли с намокшей между пальцами шерсти.
- На поляне, после посвящения, ты хотел что-то мне сказать. Я думаю… это связано с моим происхождением, - Наледь бегло пробежалась взглядом по заснеженным соснам и снова вернулась к глазам слепца. Они чересчур нервировали.
- Я пойму твою точку зрения, и, поверь, моё отношение к тебе от этого не изменится.
«Просто выдохну спокойно. Ты просто верно следуешь букве Закона, как и должно быть».

Отредактировано Наледь (25.02.2019 14:32:02)

Наледь инстинктивно подалась назад, когда пятнистый встал на лапы, прямо отрезав все возможные и возникшие в её голове сомнения. В отрицательном ответе. Всё-таки правда - вещь исключительно непривлекательная, но, пожалуй, это был путь лучший из возможных. Уж всякого лучше того, коим она шла в луны своего ученичества.
Воительница приподнялась на передних лапах, элегантно подставляя под грудь и с затаенным облегчением уводя взор подальше от глаз слепца. В Сойкоглазе что-то неуловимо поменялось - точно он уловил дух незримого Когтя, навечно поселившегося в загривке Наледи. Напористый, смелый, откровенный. Светлая цыкнула, задумчиво дёргая ухом: наверное, многие соплеменники, как и она, обходившие раньше слепца стороной, не могли этого заметить. И лишь одна предводительница это отметила - на то она и лидер. И дала шанс.
- Лучше поздно, чем никогда, - негромко подметила Наледь, вставив свои пять хвоинок между монологом пятнистого. Тот так распереживался, что опрометчиво принялся обходить ледяную кайму, топоча по ней лапами, хрустя снегом, весь лохматый, точно птица. Он выплёскивал переживания, которые копил в себе с момента посвящения, и Наледь не была к этому готова: так много слов, так много сомнений, так много чувств. Как ей с этим всем управиться?
- Первый, - коротким кивком скрепила слова Сойкоглаза светлая, следя за своего места за ним. Пятнистый низко склонился над ледяной гладью, точно всматриваясь в её глубины, тонкие вибрисы ласкали лёд, вырывающееся облачком дыхание паром окутывало морду. Столько боли и горести было в его тихих словах, что кошка невольно вздрогнула: знакомые интонации.
Конечно, она его расстроила. Тем, что не знает, что с ним делать. Тем, что оказалась не той кандидатурой в наставники, о которой он грезил сначала в яслях, а позже - в палатке старейшин. Однако для этого они пришли сюда - узнавать и притираться друг к другу. Познавать и понимать.
Наледь жёстко заколотила хвостом по снегу, поднимая в воздух снежную пыль. Сойкоглаз на другой стороне пруда от неё замер, распрямившись, храня молчание, показавшееся теперь непривычным. Тишина ненадолго укутала Лес, превращая его в тёплые и уютные ясли, где материнский бок всегда был рядом и надёжно огораживал от опасного и враждебного мира.
Вот кем ей и предстояло стать для Сойкоглаза.
Тот снова напористо двинулся в обратный путь, переступая лапами в опасной близи от береговой кромки. Наледь безотрывно следила за его движением, подавив в себе порыв соскочить и броситься наперерез, схватить на загривок, когда одна из печатающих шаг лап пробила лёд и на мгновение скрылась в его тайном мире. Траектория движения слепца еле уловимо изменилась, подалась в сторону пруда, но затем также быстро вернулась в исходную позицию, излучая ту же резкость и напористость, что и прежде.
Он остановился напротив, изучая её слепыми глазами, и собственные непроизвольно скользнули мимо него - он не видит, он не заметит этого, - и всё же привычку надо начинать вырабатывать. Пугающие лужицы, неосмысленно глядящие куда-то между тебя, должны стать привычными. И родными.
Наледь мазнула взглядом сосне, по стволу которой невысоко скрёбся когтями дятел. Красноголовый сосредоточенно продвигался вниз и вверх, осторожно продалбливая кору, и звук сдираемой коры и монотонного стука скоро снова слился с общими укутывающими мелочами Леса. Снова было тихо.
Воительница выдохнула и усилием воли перевела взгляд на Сойкоглаза. Может, этот дятел знаменовал собой хорошее начало? Медленно и верно они оба упорно продалбливались к самой сути своих несовершенств и находили славное сотрудничество между ними.
Насторожив уши, светлая чуть хмыкнула. Разочарован - уж точно не то слово, которым можно было их описать в тот момент. Поражён. Буквально насмерть неожиданный громоподобным решением Кометы. И тем, с чем предстоит столкнуться.
Наледь вздохнула и опустила плечи, позволяя телу расслабиться. Хотела отвернуть голову в сторону - так, как в разговоре с любым другим котом, - но Сойкоглаз не дал, приблизившись и щекоча её морду вибрисами и дыханием. Она заметила мелькнувший розовый язык, смочивший губы, и улыбнулась.
- Я думаю, мы нашли язык, - мурлыкнула Наледь, отбрасывая последние слова и тени сомнения. Об этом можно будет подумать потом - если захочется - а пока стоит наслаждаться и тем, что имеем.
- Будем двигаться вместе и прокладывать собственный путь обучения. Я обещала тебе поучиться охоте - и сейчас покажу, что мы будем делать, - Наледь дружелюбно коснулась носом его лба, повторно скрепляя данную ещё на поляне клятву заботиться о нём и передавать заветные знания воителей, наставлять на путь истинный и вверять его лапам жизни соплеменников.
- Я хотела попросить тебя рассказать мне о льде и посмотреть, как ты управляешься со своей силой, - Теневая озабоченно цыкнула языком, - кажется, мы оба мой тест не прошли. Смотри, лёд потрёскался здесь и во-он там, где ты оступился. Если осторожно орудовать языком, можно утолить жажду, - Наледь ещё раз осторожно коснулась носом чужой переносицы, - а после присядь в охотничью стойку. Я поправлю тебя, если понадобится, - кошка приподнялась с места и перебралась поближе к пруду, осторожно разбивая небольшую полынью для большего удобства. Склонившись, несколько раз лакнула мёрзлую воду, смачивая пересохшее горло.
Удивительно, что она так переволновалась от небольшого разговора.

- Пока только на охотника, - придирчиво осмотрев принятую Сойкоглазом позу, прокомментировала Наледь, подходя к нему ближе. Приподняв лапу, она провела ею вдоль напряжённого позвоночника, подрагивающего от усилий разровнять и удержать на нужной высоте раненый хвост, несильно надавила на холку, заставляя пятнистого кота опустить ближе к земле, и тут же скользнула лапой вниз, под живот, щекоча беззащитный, скрытый тёплым светлым мехом участок кожи.
- Подтянись, - негромко приказала Наледь, лапой показывая на слабые и не привыкшие к этой работе мышцы, - от кончика носа до кончика хвоста ты должен быть напряжён и подтянут. Следи за тем, чтобы ни хвост, ни живот не елозили по земле или снегу - любой звук может спугнуть дичь, знающую, что она является лакомым кусочком для охотника, как только высунула нос за порожек своей норки, - Теневая воительница продвинулась к изломанному хвосту, трепетавшему на весу, как рвущийся с ветки последний осенний лист, изо всех сил сопротивляющийся шквальному ветру, требовательно зовущему его за собой.
- Твой хвост мы вылечим, а пока - потерпи, - Наледь осторожно провела лапой прямо под хвостом, едва прикасаясь к скрытым за шерстью косточкам, и удовлетворённо кивнула. Лапа спокойно прошла между снегом и ученическим хвостом, и усилий для этого он явно прикладывал немало.
- Всё, можешь опустить. Но не расслабляйся, - светлая отошла в сторону и, задрав голову, уставилась на сосну, по которой скакал дятел. Звуки его усердной работы давно стихли: видимо, краснопёрый улетел в поисках более вкусных жучков.
- Кое-чем тебе придётся пожертвовать. Например, иногда мы, как и Грозовые, охотимся на деревьях, преследуя белок или высоко забравшихся птиц. Иногда прыгаем с кочки на кочку по болоту, гоняясь за лягушками. Иногда охотимся на крыс, будучи запертыми в гнилостном месте, оборудованном Двуногими, - Наледь вся скривилась, вспомнив последний поход на гниль. Вот уж эту часть Теневых традиций она никогда не воспринимала как должное и частенько малодушно успокаивала себя играющей в ней кровью, рождённой от вольного и исключительно свежего ветра.
- Гораздо чаще приходится охотиться на земле. Дичь можно увидеть, услышать и учуять. Дичь может увидеть, услышать и учуять тебя. Поэтому двигаться надо научиться максимально тихо и аккуратно, - Наледь покачала бёдрами и, примерившись, прыгнула на корень ближайшей сосны, крепко впилась когтями и постаралась устроиться поудобнее.
- Чаще всего тебе придётся замереть в нескольких кроличьих или лисьих хвостах от добычи. Мыши и полёвки обычно недалеко уходят от своих норок, предпочитая грызть семечки в безопасных местах, поэтому действовать необходимо решительно и стремительно. Почуяв мышь, ты должен замереть и незаметно подкрасться к ней с подветренной стороны. А затем рассчитать прыжок. И перебить хребет лапой или вонзить зубы в шею, - воительница облизнула губы и осторожно перепрыгнула на другой корень, трепетно сохраняя баланс.
- На глаз рассчитать расстояние у тебя не получится. Поэтому ты должен научиться ориентироваться по звуку, какое расстояние тебе необходимо преодолеть. Пролетишь чуть дальше - врежешься в дерево и спугнёшь дичь. Не долетишь - просто оставишь племя без ужина, - Наледь аккуратно перешагнула ещё на один корень, практически скрываясь за стволом большой сосны от Сойкоглаза.
- Сейчас я замолчу - и ты услышишь тишину. Потом моё дыхание. Стук моих лап, когда я буду уходить от тебя, - Наледь улыбнулась уголками губ, - норки у меня, конечно, нет, но я найду, куда спрятаться от свирепого охотника. Пока ты можешь не тревожить хвост, но помни, что его шорох тебя с головой выдает. Но я итак знаю, что на меня идёт охота, - она выглянула из-за ствола, подмигнула слепцу и довольно провела когтями по сосновой коре, выдывая ему больше необходимых звуков.
- Я буду убегать от тебя, пока ты не прыгнешь на меня, как на мышку, - Наледь нехорошо хихикнула. - Только хребет мне уж не перешибай, прошу тебя, - воительница осторожно соскользнула с корня, оставляя на его гребне свой запах, и легко перелетела к следующей сосне, затаиваясь под ней.

Отредактировано Наледь (03.03.2019 19:32:19)

Как только затихло последнее эхо от её последних слов, Лес снова вернулся в свои владения. Вернулись его звуки, его запахи и шорохи, каждый шаг далеко спрятавшейся в снегу добычи бы слышен. Где-то в сосняке скребли по коре чужие когти, изредка перемежавшиеся криками пролетающих птиц, а сзади доносилось дыхание Сойкоглаза и шуршание его хвоста.
Наледь аккуратно переступила ещё один корень, уходя от преследования, и поддела лапой мелкую веточку, отбрасывая со своего пути. Делать задание для пятнистого легче, слишком уж явно подсказывая свой путь, воительница не собиралась.
И всё же, переступая задними лапами, ветка хрустнула, ломаясь на две части. Наледь подавила ругательство и скользнула в другую сторону, меняя траекторию движения и приближаясь к опутанному снегом кусту, накрепко увязшем в своём зимовании.
Обернувшись, светлая уставилась на Сойкоглаза, оценивая его тактику. Ухом он точно повернулся к тому месту, где раздался звук переломленной ветви, распушённые вибрисы и аккуратные неторопливые движения внушали надежду на лучшее. Он определённо всеми фибрами души и каждой частичкой тела познавал воительскую науку так, как никакой другой оруженосец в первый день своего обучения.
Она кивнула и обогнула куст, возвращаясь к пруду и за спину Сойкоглаза.
Момент, когда он прыгнул, Наледь не видела. Услышала хрипло вырвавшееся дыхание - и затем он оказался со всей тяжестью ускоренного падением тела на её плечах, впечатывая в снег.
— Поймал! - яркий, ликующе восторженный голос раздался возле самых ушей, переливая и в Наледь неописуемое счастье от удачи слепца. А затем он и вовсе в порыве чувств зарылся мордочкой в мех на шее, и кошка, не сдержавшись, радостно заурчала, поддерживая его и передавая свою гордость его упорством и целеустремлённостью.
- Отличный прыжок! - поднимаясь со снега, похвалила уже вслух. - Ни одна мышь от тебя не уйдёт, - пощекотала кончиком хвоста пятнистое ухо и поднялась с земли.
- Охотиться на реальную дичь будет труднее. Особенно сейчас, в сезон Голых Деревьев. Но трудности не должны тебя пугать. Идём, - Наледь развернулась, углубляясь в сосняк.
- Слухи и запахи тебя не подводят, поэтому сейчас ты поведёшь меня по Лесу. В первый раз он кажется непривычным и очень ярким - я помню, как училась различать запахи и как училась понимать, о чём они должны мне говорить. Сейчас ты уже привык к тому, что вокруг тебя, и можешь найти нам мышку для тренировки, - Наледь остановилась и взрыхлила снег, разрывая его до спрятанной под ним земли и мёртвого слоя хвои.
- Наклонись, понюхай, - она требовательно и громко постучала по оголённому участку. - Скоро так будет пахнуть вся земля, как только придут Зелёные Листья. Запахи обострятся, сделаются чётче, но также и смешаются больше, чем сейчас, и расчленить их станет трудней. В какой-то мере тебе сейчас легче ориентироваться в Лесу, - Наледь покачала головой, предлагая Сойкоглазу двигаться вперёд, и тут же спохватилась.
- Веди. Давай найдём добычу, и я расскажу тебе о ней. Только помни, что в любом случае ты должен двигаться бесшумно и быстро, чтобы не дать себя учуять и сбежать.

Наледь дёрнулась вперёд, чтобы отвести путь Сойкоглаза в сторону от низко провисшей под тяжестью снега еловой ветки, и с трудом заставила себя сохранить позицию наблюдающего. Она искренне боялась поранить гордость слепца: сама знала, как жестоко и жёстко рвут на части чужие сомнения в твоих силах. Тем более когда вы договорились. Тем более когда сама попросила идти его вперёд, максимально проявить себя, даже несмотря на его ограниченные возможности.
И закусила губу, когда пятнистый ударился о ветку. Но снеговая шапка так и осталась нетронутой, не сдвинувшись ни на мышиный хвостик, и Наледь с опозданием поняла, что Сойкоглаз умудрился избежать встречи с препятствием.
Слепой случай? Удача? Или всё-таки каким-то образом почувствовал?
Встряхнувшись, Наледь отправилась следом, стараясь производить как можно меньше шума. Ей не хотелось стать невольной причиной возможного провала ученика, и всё же - он умудрился её поймать, точно приземлившись на плечи. Так точно, словно видел, куда летит. Как же он умудряется жить без глаз и чутко ориентироваться в окружающей его обстановке?
Воительница заставила себя отбросить в сторону волнующие вопросы и полностью сосредоточилась на собственных чувствах. В воздухе всё ещё висел запах дятла, но вскоре его перебил другой птичий запах. Тетерев. Чрезвычайная удача, особенно в сезон Голых Деревьев - если они наткнутся не на одного, а на пару, то можно будет накормить всё племя и оставить про запас мясо до завтрашнего дня.
Вся шерсть от возбуждения и предвкушения встопорщилась, усы, дрожа, растянулись по сторонам морды, отчаянно прощупывая воздух, и, наконец, Сойкоглаз тоже остановился, явно почуяв запах тетерева, осторожно коснулся её хвостом, привлекая внимание. Наледь послушно сделала пару шагов вперёд, придвигаясь к его ушам: голос ученика на фоне шелеста крыльев звучал громом.
- Это не кусты, - шепнула Наледь, теснее прижимаясь к Сойкоглазу боком и стараясь не спугнуть звуком своего голоса ищущих пропитание птиц. - Они роются в снегу, - ей было видно несколько тёмных спинок, усердно раскапывающих плотные залежи снега возле сосны. - Сойкоглаз, ты поймаешь. Если стихнет ветер, ты услышишь, как они разрывают снег. Или шелестят крыльями, касаясь друг друга боками. И ты поймаешь. Любого из них, - придав уверенности голосу, воительница легонько коснулась носом его скулы, поддерживая, и продолжила:
- Впереди, в снегу, роются тетерева. Птицы осторожные и пугливые, но в сезон Голых Деревьев, как и все мы, жутко голодные. Тебе надо пройти вперёд ещё немного, буквально пару шагов. До них останется три лисьих хвоста. Надо будет прыгать, - ещё плотнее, точно телом может передать ему своё умение охотиться, своё умение видеть и на глаз оценивать. - Осторожно: они роются возле сосны, - Наледь пригнулась, прижав уши к затылку, принимая охотничью стойку.
«Я подстрахую. Кого-нибудь из них мы в любом случае поймаем».
- Сойкоглаз. Ты сможешь.

Отредактировано Наледь (09.03.2019 22:37:46)

прямо из сосняка.

Его стремление напугать Сойкоглаза и Наледь маниакально захватывало голову, и по пути на место Крысолап учащенно дышал и нервно хихикал, явно не заботясь о том, что может своими смешками раскрыть, дать подсказку слепому. Взгляд хаотично перемещался с точки на точку, желая, наконец, найти Жертву их злоключений. А еще Крысолап был готов встретиться с Волчеягодником хотя бы взглядом, но прекрасно понимал, что воин не выдаст себя – он начнет пугать Наледь как раз в тот момент, когда Крысолап столкнётся с Сойкоглазом. Оставалось разве что надеяться, что никто не ушёл, и соплеменники до сих пор отдыхают где-то близ жабьего пруда. По крайней мере, именно туда и вели запахи. Остановившись на приличном расстоянии, Крысолап решил подойти с подветренной стороны, дабы его запах, едва выбивающийся вперемешку с вонью от творений наставника, не испортил весь план. Крысолап пытался быть если не идеальным учеником, то хотя бы идеальным соучастником в проказах – что-что, а это он любил.
Лишь тогда, когда запах стал ещё сильней, чем был до этого, Крысолап остановился и заткнулся. Сейчас ему необходимо было изображать тот звук, который всплыл в голове при словах Волчеягодника. Если его горло буквально разрывалось от желания расхохотаться на всю округу, то с тошнотой оказалось куда тяжелей. Нет, он, конечно, пытался изобразить нечто похожее по пути, но смех глушил всё. Теперь же ошибаться нельзя.
Поводив нервно ушами, Крысолап огляделся, посмотрел на свои грязные лапы и слезка поправил шмат грязи на лбу – если Сойкоглаз не увидит этого, то увидит Наледь – а затем шагнул вперед.
Из Крысолапа плохой актер – оруженосец это понял, едва из глотки раздался оглушительный рев вперемешку со смехом. Больше походило не на звуки монстра, а на рев умирающей жабы, но ученик гордился собой, отчего продолжал «рычать» еще громче – а вдруг у слепых и слух тоже плохой? Да и двигался Крысолап вразвалку, не забывая при этом изредка потряхивать головой. Это уже, правда, не для запугивания, а потому что грязь от сильных стараний оруженосца упрямо лезла в глаза и сбивала его с верного пути. Но Крысолап уже видел серую шерсть Сойкоглаза и–
Сойкоглаза ли?
Увидев серую шерсть, испещренную темными перьями и истыканную иглами, Крысолап остановился и не то заорал, не то завизжал, понимая, что план пошел крахом – он вышел совсем не к Сойкоглазу, а к такому же монстру, что и сам Крысолап. Вот только перед ним был совсем настоящий монстр. Который, по-видимому, облюбовал тело Сойкоглаза и поспешил вселиться в него. Оставшись один на один с чудовищем, Крысолап стал бегать глазами по существу, не в силах ретироваться назад. Глаза слезились от своей же вони, а ненастоящий Сойкоглаз смотрел прямо сквозь него, желая отобрать и Крысиное тело тоже. Или это только казалось Крысолапу – ученик уже не понимал – голова закружилась, и голос – о, Звездоцап, Крысиный голос – забивался в уши, в горло, в голову и выжигал все, что только можно. Осознавая, что всё совсем плохо, Крысолап метнулся полёвкой вбок, затем, понимая, что Волчеягодника нет нигде, развернулся и понёсся в другую сторону. Прямо на лжеСойкоглаза.
- Лисий помёт, да куда же ты пропал, помоги, меня сейчас соЖРУТ?!
Его голос, охрипший от непривычных звуков монстра и истеричного визга, то переходил на высокие нотки, то становился ниже нормального – контролировать свой страх Крысолап уже не мог. Он готов был свалить монстра с лап и дёрнуться дальше, лишь бы его не съели.
«Съешьте Волчеягодника, он упитанный и выглядит аппетитно!»