[indent] Он стоял рядом с ней, самой лучшей ягодкой в лесу, гордо. Крикун вместил в себе достоинства всех великих племён так, что казалось, будто сейчас у него появятся полоски Тигриного племени, да вырастет грива от Львиного. Ради дочери той, что так крепко жалась к нему в этот момент, старейшина был готов на многое. И пусть пространство полнилось поветриями Тёмного Леса, он не отступит от своей цели. Кот страшно взревел в пустоту, предупреждая зло о том, кто идёт: пусть бегут звездоцаповы твари, поджав хвосты или то, что у них вместо этого. И с этими мыслями Крикун двинулся вглубь пещеры, ощущая подушечками хладный камень пещеры. Он почувствовал лёгкий толчок в сторону Лунного Камня и послушно двинулся вперёд.
[indent] - Пре-е-едки, - набрав полную грудь воздуха, пророкотал кот, - Пусть молодые и забывают пути истинного воителя, сколько бы усилий мы не прилагали для их воспитания, но есть ещё коты, что следуют вашим заветам! Так помогите вырвал из лап Темного Леса дочь той, что хранит до последнего традиции котов-воителей!!! – а в ответ лишь эхо. Как же надо прогневать Звёзды, чтобы они так долго молчали…
[indent] — Малина! — звук пробрался в уши и разодрал всё внутри. Старейшина ощетинился, принимая боевую стойку и загораживая собой Малину, но кошка умудрилась их разъединить. Кот уже было подумал, что вот оно, зло, которое удерживало Ласточку, и из последних сил хотел вцепиться в эту цапову бестию.
[indent] - Вот твоя Ласточка, Малина. А ты, — тут появился и Звездопад, а старейшина ошарашено посмотреть на чёрно-белую кошку. В голове всплыли мутные образы с советов, и тогда Крикун задумался о том, что это и есть Ласточка. Старик чуть успокоила, но сменил свое положение, вновь оказавшись рядом с Малиной. Крикун захотел… накричать на воительницу, высказать всё, что он думает. Как же так?! Сколько беспокойств она доставила своей матери, сколько волнений. Где же бегала эта прохвостка?! НИКАКОГО УВАЖЕНИЯ К МАЛИНЕ! Но старейшина лишь помотал головой, вспоминая недавние слова Малины о том, чтобы он был нежен с её дочерью. Если уж грозовая старейшина решит отчитать безобразницу, то такая точно справится сама. Или всё-таки Звёздное Племя помогло её вернуть целой и невредимой?
[indent] «Тогда спасибо вам, Звёздные Предки, недолго вам помогать земным без меня…»
[indent] Мысли Крикуна поддались краткой меланхолии, но та быстро сошла на нет, возвращаю миру бойкого старика, которого отчитывает нахальный малец. И пусть малец этот был его предводителем, но старейшина видел ещё то, как лидер этот мамку сосал да с молоком на усах бегал. А тут он Крикуну рассказывает то, как дела делать, но Крикун лишь молчал, что даже выглядело подозрительно. Старик шёл с Малиной к выходу, так и продолжая прижиматься к её боку, а когда показался свет, он первый рванул туда, чтобы осуществить задуманное. Лапы начинали побаливать, но сейчас нельзя было дать слабину. Кот приметил более-менее ровную местность и приготовился. Долго ждать не пришлось, даже тут бывали кролики. Старик собрал последние силы и удачно завершил охоту на дичь, а после гордо засеменил к остальным, чтобы положить свою добычу перед кошкой.
[indent] - Кто же о тебе позаботится, если не я, дорогая. Молодёжь нынче нежная, все лакомые куски себе оставляют, а нам с тобой лишь костлявые остатки отдают. Ты держи это мясо: сочное и нежное, - а после кот приблизился к уху старухи и прошептал, - В первый день молодой луны приходи вечером к Четырём Деревьям, - а после отошёл к Звездопаду, даже не знаю, согласится ли на такое грозовая старейшина.
[indent] - Пошли, предводитель. Посмотрим, чтобы ты сможешь сделать для дамы сердца в мои луны, если не рассыплешься по дороге к ней, - и с этим Крикун бодрой рысью (что начинала доставлять неудобства и боль, но показывать то Крикун начнёт демонстративно в лагере, растянувшись в центре поляны), двинулся прочь, лишь на прощание взглянув на Малину.
---> в лагерь

Разрыв

Не в его принципах было оставлять свою "семью", но, несмотря на чувство ответственности за них, не в его и принципах было навязывать им свою заботу, защиту, ходить по пятам и во всем следить за их безопасностью и благополучием. Кита давно не была котенком, за которым нужен был бы глаз да глаз. Эль так и вовсе являлась бывшей воительницей и точно смогла бы за себя постоять.
Он оставил их на рассвете: окинул взглядом очередное временное убежище, хмуро прикинул, не придется ли его менять к более сильным холодам, а после, предупредив и пообещав вернуться до темноты, скрылся в проеме. На улице уже выпал снег, скоро в городе должны были наступить тяжёлые времена.
Пожалуй, такая мысль, дополненная впечатлениями от встреч с бывшими обитателями не-города, и толкнула его к тому, чтобы покинуть родные каменные джунгли, отправиться куда-то за пределы изведанного и понятного.
Мир же вне коробок двуногих не был приветлив к чужаку: он встретил его неизвестностью, резким ветром и петляющими толпами. Только не заблудиться — мысль, вроде, простая в понимании, но тяжелая в исполнении, неприятная, скребучая. Кирино осматривается, цепляется за детали, старается избегать открытые местности и держаться опознавательных признаков. К первой четверти дня он добирается до гор, и после продвигается вдоль них.

Шаг. Лапа вдруг вязнет в снегу, рыжий кот глухо ругается себе под нос, дергает усами, вдыхает морозный воздух, оглядывается на дорожку следов, оставленную им, а после — на окружение. Вокруг холодные камни, горные вершины, но не жилые, в отличие от многоэтажек и иных построек двуногих, в искаженном восприятии столь странные и неестественные.
Он идет неспешно, осторожно, уже время от времени принюхивается, но жизнь в городе сбивает обоняние, и даже постороннего он замечает слишком поздно: совсем слегка незадолго до столкновения, чего было бы недостаточно, чтобы избежать его на деле.
Массивная фигура возникает прямо перед мордой, преграждая путь, — Кирино инстинктивном делает шаг назад, вздыбив загривок и напрягшись, впившись в чужака взглядом. Держится гордо, но ждет атаки, подвоха, чего угодно.
Однако, тот лишь говорит. От него пахнет морозом, жухлой листвой и немного — травами, пылью и песком, но слова красноречивее всяких домыслов дают понять, кем был неожиданный незнакомец. От этого вовсе не становилось комфортнее.
— О чувстве такта, видно, синьор, вам не сообщали? — дергает усами одиночка, делает шаг вбок, щурится в жесте недоверия, пока оббегает взором лесного обитателя. Определенная доля протеста встает поперек глотки.
— Нигде не отмечено, что они ваши, — сухо бросает кот, — И, уж тем более, никому из подобных мне нет дела до вашей священности.
Он, впрочем, не ждет, что бурого кота убедят эти слова, что он отступил и даст пройти. Да и Кирино то не слишком нужно.
— Так что оставьте свои угрозы при себе, — хмыкает рыжий, но не отступает: нужно отвернуться, а показать спину незнакомцу — непозволительная роскошь для того, кто еще дорожит своей шкурой.

Оказывается слишком близко: Кирино ощущает его дыхание на своем ухе, чувствует как шепот обжигает, силится не оскалиться, когда гнев подступает к глотке, но сдерживается — так зазря отдать жизнь какому-то дикарю? Ну уж нет.
Возможно, с ними нужно было быть осторожнее, как с безумными псинами или иной живностью, что только и жаждет вонзить клыки тебе в глотку. Рыжий не знал. Опыт общения с Эль, с ее бывшим партнером не давали точных намеков. И полосатый был насторожен, хоть и чувствовал, что готов был бы отстоять свою честь, окажись перед ним кто иной.
Но нет.
— Как благородно, — он произносит это почти сквозь зубы, выдыхает с паром, бросая взгляды-пули в собеседника, когда "воитель" наконец отстраняется, отступает. Хмыкает тихо. Расправляет плечи и вскидывает голову.
Под лапами чужака скрипит снег, полосатый прикрывает глаза, провожая его взглядом, убеждаясь, что ждать от него нападения не стоит, и уже двигается вон — в сторону, еще не поворачиваясь к воину спиной, когда снова раздается голос. Неожиданно покладисто звучит его речь, и Острие словно ощущает — ему что-то нужно.
— Зачем я здесь? — выдох с полусмешком срывается с губ бродяги, он втягивает воздух с шумом, — Решил попытать удачу за пределами города.
"Тебе не понять", — отмечает про себя хмуро, однако не произносит: не хочет слишком распыляться перед незнакомцем.
— Встречал, — но не лжет, пусть вопрос кажется ему не слишком уместным, — Кого-то ищешь?