Сивая не ожидала, что боль начнет стихать так быстро, и не волнами, как обычно, а вполне себе резко. Вокруг все еще было темно и, слава духам, никто не слышал целительницу в минуту слабости. Громко пыхтя, она наконец разжала зубы и подвигала лапой из стороны в сторону, словно не веря, что она унялась. Подозрительно быстро, словно я мака объелась, но не сплю. Она прищурилась и пригляделась к ивовой ветки, с которой в попытке заткнуть себя и боль сдирала зубами кору и вцеплялась глубже и сильнее. Потихоньку в голове начала формироваться какая-то очень занятная мысль, но Сивая еще не уловила ее, словно болезненный туман мешал разглядеть четкую картинку. Тряхнула головой - туман не рассеялся.
Жалобно вздохнув, она дотащила к примятой от лежания траве собранную ранее водяную мяту и,все еще ощутимо прихрамывая, направилась к месту, где не так давно была с Лепестинкой. Их запахи еще сохранялись на высоких прибрежных травах, слабые, но различимые. Она улыбнулась воспоминаниям о приятной компании и о том, как славно пополнилась кладовая Речного племени. Конечно, впереди было еще много работы, но в своих силах целительница была уверена. Вот и сейчас она остановилась и принюхалась, припоминая, где оставались приметные днем, но вполне находимые по запаху кустики драгоценной кошачьей мяты.
— Ну-ка, где ты прячешься, — негромко мурлыкнула серая и навострила уши, словно была готова вот-вот услышать ответ от искомых трав. Увы, на поиски пришлось потратить около десяти минут, но они того стоили. С довольной улыбкой кошка набрала еще ароматных, мягких листьев и оттащила их к "родственнице", водяной мяте.
— Так-так-так, — протянула она, усевшись на траву и уставившись на собранные травы и валявшуюся неподалеку ветку. Что-то лезло, скреблось в мыслях, и серая попыталась ухватить картинки воспоминания, так настойчиво просящиеся наружу.
Вот она лежит в целительской: лапа замотана в паутину, наставник скорбно сидит рядом, а от боли, пусть и притупляемой маком, хочется выть. Приступы были сильны и внезапны и иногда заставали еще не привыкшую к травме ученицу вне палатки. Тогда, чтобы не кричать и перетерпеть, она тоже грызла ветки - когда ивовые, когда березовые. Что ближе было, то и грызла.
— ...но легче становилось после ивовых, ведь так? — с широкой улыбкой она наклонилась к ветке и с какой-то нежностью всмотрелась в кору. Прикусила нетронутый участок, потерла зубами. Скривилась от горького сока, но тут же просияла вновь. — Так!
Вот оно! Загадку удалось разгадать, пусть и не сразу. В ивовой коре однозначно таился какой-то секрет, и она совершенно точно могла унять боль, но при этом не усыпляла, как мак. И наверняка была не так вредна - но это еще предстояло узнать. Наверно, стоит насобирать веточек, тех, что поменьше. У молодых кора сочнее будет и дольше сохранится, а мне того и надо!
На сбор гибких, ароматных веток ушло немало времени и сил, но боль не возобновлялась, что только подтверждало теорию Сивой. Она не прекращала улыбаться в усы и хотела поскорее поделиться с кем-нибудь - сначала с Ручей, а потом еще с кем-то - своим открытием.

► куда-то дальше

Отредактировано Сивая (23.08.2019 12:18:48)

— Быть может, только не разочаруй её.
Темно-серый гортанно заурчал, довольно щурясь и чуть склоняя затылок перед Рогозом.
- Можешь на меня рассчитывать, - отозвался Форель, медленно поднимаясь вслед за Рогозом. Все складывалось как нельзя лучше. Сейчас самое главное было сохранять спокойствие и уверенный тон. Несмотря на то, что янтарноглазый был тем еще хитрозадым воителем, внутри все же все клокотало и содрогалось от неуверенности и исходящей от Рогоза силы. Если бы черношкурый захотел - перегрыз бы глотку прямо тут, за кустами, никто бы и не подумал. Форель отчего-то был прямо уверен, что этот кот готов абсолютно на все, лишь бы его Выдра и ее репутация в племени была сохранена.
"Какое поклонение и слепая верность," - мраморно-серый не смог сдержать эмоций и уголки его рта еле заметно поднялись. Но Форель тут же осекся, вновь выказывая подчинение Рогозу, чуть опуская хвост к земле.
Патруль засуетился, а сам же Форель решился остаться незамеченным и вообще не встревать в лишние разговоры. Замешкавшись, воитель принялся отряхивать свои лапы, уже мысленно торжествуя над своей маленькой победой. И как только отряд начал удаляться, Форель приосанился, готовый отправиться вглубь территорий в поисках дичи.
— Форель?
Этот сладковатый запах. Он знал, кому он принадлежит. Но что бы ей тут было делать? Но судя по запаху, только-только ударившему в нос, она явилась сюда только-только. Оно было бы и к лучшему. Уши невольно повернулись в сторону звука и кот оторопело впялился взглядом в Уклейку.
— Что ты здесь делаешь? И я не о рыбе, дружок.
Буквально секундная заминка и растерянный взгляд Форели резко сменяется теплотой. Медленно выдыхая воздух из легких, воин сбрасывает с себя напряжение, понимая, что вот-вот все может полететь к Цапу в Темнолесье.
- Рыбка моя, - подходя к Уклейке как можно ближе, Форель прижимается к ней своей пушистой грудкой, - Зачем так пугать? - словно бы пытаясь уйти от разговора, начинает воитель. Мягкой поступью, он обходит трехцветную вокруг и нежно касается подбородком ее лопаток, вдыхая ее запах. Она явно напряжена, чем-то взволновала, может?
Форель остановился, отрываясь от Уклейки.
— ...я хочу, чтобы ты был честен со мной.
- Пытаюсь наладить отношения с соплеменниками, - невзначай выпалил Форель, совершенно серьезно глядя на кошку, - Хотел доказать Рогозу, что мне, кроме тебя никто не нужен. Он, видимо, по уши влюбился в Выдру, ошибочно думая, что и она мне интересна. Но мне кроме тебя вообще в этом лесу никто не нужен, - серьезность сменилась добродушием и Форель мягко вильнул хвостом.
Кот был счастлив осознавать, что Уклейка была ему кем-то большим, чем просто соплеменница. Иначе, возможно, прямо сейчас его бы ждала незавидная участь. Стоило Уклейке лишь услышать хоть часть того, о чем говорили Рогоз с Форелью.

[indent] Уклейка счастливо зажмурилась, ощутив его нежные прикосновения к себе и радостный взгляд. Тревоги насчёт Рогоза и Выдры улетучились (но ненадолго!), и кошка утробно заурчала. Однако не могла не признать, что воитель попросту увиливает от разговора, но настроения разбираться в ситуации не было. Ее забавляло, когда соплеменник называл её своей рыбкой. Воительница и впрямь ощущала себя рыбкой: начиная от имени и заканчивая тем, что она, в конце концов, жила в Речном племени. Форель всегда знал, что ей сказать, чтобы она окончательно расслабилась. Именно темно-серый научил трехцветку проще относится ко многим вещам, и Уклейка была ему сердечно благодарна.
[indent] Форель ласков, даже слишком, речная полностью поглощена новыми, непривычными чувствами, ощущая, как тонет в безграничной нежности, глядя в его янтарные глаза. Когда кот прижимается к ее груди, там разливается тягучее тепло, вставая комком в горле. Темно-серый не смотрит на Уклейку, а она в этот момент часто-часто моргает, стряхивая с ресниц подступившие слезы. И что это значит? Снова играем?
[indent] — Он, видимо, по уши влюбился в Выдру, ошибочно думая, что и она мне интересна. Но мне кроме тебя вообще в этом лесу никто не нужен, — в обычной обстановке Уклейка наверняка бы возмутилась этой глупости, ведь Форели никогда не смогла бы понравиться такая кошка, как Выдра! Она холодная, строгая, да и вообще довольно своенравная воительница. А какие кошки нравятся Форели? Сознание услужливо и практически сразу предложило вариант. Такие, как я. Cейчас ей было плевать на Выдру, Рогоза и всех остальных вместе взятых. Глупая ревность отходит на второй план. Показалось или? Сердце подскочило, радостно забилось, потому что знало правильный ответ.
[indent] — Но мне кроме тебя вообще в этом лесу никто не нужен, — мягко заканчивает воитель, глядя на трехцветку. Уклейка смущенно улыбается, бросая на него горящий взгляд. Всё в её внешнем виде пело и кричало:
[indent] И я люблю тебя! Люблю!
[indent] Воительница хитро улыбается, но вслух ничего не говорит. Простоту она не любила, да и темно-серый не должен обольщаться такой быстрой победе. И вообще, пусть первый признается. Трехцветка выскальзывает из его лап, не забыв потрепать его ухо своим хвостом. Уклейка заливисто смеется. Как приятно быть счастливой! Кошке хотелось прокричать о своих чувствах так громко, чтобы услышали коты всех четырех племен и даже одиночки. Уклейка действует как никогда решительно: поворачивается к Форели, оставляя на его морде нежный, чуть влажный след от языка и резво отскакивает в сторону, чтобы воитель не смог ее схватить.
[indent] — Тебе придется догнать меня, если хочешь получить еще один поцелуй от меня, маленький домашний котик! — радостно кричит трехцветка Форели, подпрыгивая на месте от нетерпения, — Ну же, поймай меня, Форель!
> водопад

Отредактировано Уклейка (26.08.2019 20:59:16)

Подберезка старался. Мех намок, и оруженосец уже не походил на крупный шарик из шерсти: прорисовывались лапы, неожиданно крупные и коренастые, да поджарый живот. Плескаясь на мелководье и несмело уходя дальше, юнец старался, греб лапами воду под себя да посматривал на наставника, ожидая его одобрения. Еще бы, ведь Сердцедуб - настоящий кумир!
Но наставник, кажется, отвлекся. Буро-белый почти расстроился, если бы не хвост красавицы-Крылатки, прошедший по мокрой спине:
— Ты хорошо держишься для первого раза! Очень! Конечно, судить Сердцедубу, но я, честно говоря, завидую, в твоём возрасте так бесстрашно зайти под воду сможет не каждый. Только истинно речной котик, - похвалила его соплеменница, и малыш, к своему стыду, громко разурчался. Ему так хотелось привлечь внимание наставника, заставить говорить о себе, а теперь ко всему прочему - порадовать Крылатку, которая так вселяла в него уверенность.
Признаться, оруженосец даже забыл, что собирался поймать по рыбке для Ракушки и Ясенницы, и, едва увидел спинку пескаря на мелководье, опрометчиво бросился за добычей, чтобы положить его под лапы беленькой.
- Иди сюда... я покажу кто тут... малек! - сопел от усердия Подберезка, распугивая всю речную рыбу в десятки лисьих хвостов вокруг. В конце-концов рыбка улизнула в ил, и буро-белый остался с носом, мокрый, но не разочарованный. Лишь выжидающе смотрел на наставника: мол, я готов, сил много, знаний ни мышиного усика.
И шепоток, для Крылатки:
- Я тебе в следующий раз поймаю.

— Выгуливаю своё горе луковое, вот, решил его утопить с утра пораньше.
- Эй!
И взахлеб под воду.
Вообще, Подберезка до какого-то странного равнодушия не боялся воды. Вот прям совсем: она забивала уши, нос, а он гоготал, как в детстве, заливисто и заразительно.
Особенно, когда Сердцедуб так хмурился.
Особенно, когда рядом были красавицы.
И плавал, и старался, и лапами толкался в воде так сильно-сильно - только бы кумир детства заметил и похвалил.
— Стало быть, для грозовой развалюхи плаваешь ты действительно достойно, — строго произнёс он, одним плавным движением войдя в холодную воду до локтей, и Подберезка закатил глаза, отвернувшись: знал же, что старший воитель доволен, — отставить самодеятельность.
Р-раз - и остановился, на мгновение потеряв дно под лапами и требухнувшись.
А потом на загривке сомкнулись стальные зубы наставника, и у малыша с натянутой шкурой мгновенно округлились глаза.
Что-то новенькое.
— Не борись с водой, — всё ещё крепко держа пушистый загривок, просипел Сердцедуб, — чувствуй и плыви по течению, сильно работай лапами. Я тебя сейчас отпущу, понял меня, малёк?
И Подберезка загоготал, сильно перебирая лапами, как сказал наставник - чисто случайно это сопровождалось огромными, задевающими старшего брызгами. Решительно кивнув, малыш насупился, нахохлился и пошел на воду так, словно на самого лютого врага. Сильно гребанув, Подберезка, напрягшись, ожидаемо и очень красиво ушел под воду с головой. На пару секунд.
А потом выплыл, весь зализанный, немного ошалевший, но очень довольный.
- П-плыву, д-да? - зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от страха. Он смотрел то на Крылатку, то на Сердцедуба, а сам плыл-плыл.
- П-плыву же, да?

>лагерь
Форель хотел искать утешение абсолютно во всем. У него чесались когти и горели подушечки лап от накатывающей на Чернику злости. Он был готов отвлекаться на все что угодно, лишь бы поскорее забыться, отрешиться от личных проблем. Он хорошо запомнил то чувство, когда дрался с Черникой. Тогда он не думал ни о чем. Никакие трагичные и пессимистичные мысли не лезли в его голову. Форель не проникался в этот момент ни горечью болезни Уклейки, не чувствовал ответственности за своих котят. Было лишь одно - ярость. И, цап дери, темно-серому воителю нравилось это состояние. Именно в ту секунду он чувствовал себя хотя бы на мгновение живым, полноценным.
Путь до речного берега был близким, а потому до назначенного места воины добрались быстро. Форель не мог не подметить, как же сильно он охладел к Выдре, стоило только ему обрасти семьей. И если еще луны две назад он и поглядывал на Выдру искоса, так, будто бы пытается найти ее слабое место, будто бы до сих пор хочет завоевать ее, то сейчас янтарноглазый не испытывал к кошке никаких подобных чувств. А припоминая ее негативную реакцию на попытки Форели стать  с ней ближе, так и вовсе отбросил все сомнения - Выдра ему была не интересна как кошка. Другое дело - соплеменница. И не просто соплеменница, а верная подруга Рогоза.
Все еще сохраняя потерянный и отрешенный взгляд, Форель оборачивался то на Рогоза, то на Выдру, не силясь ничего сказать. Пока что. И наконец, когда медовый взгляд уловил застывшую реку, кот замедлил ход, практически останавливаясь.
- Черника с Крестовником только портят все, - внезапно выдал Форель, а затем встретился взглядами с Рогозом, - Если ты думаешь, что после появления котят мое отношение к общему делу изменилось - то ты крупно ошибаешься. Выдра в курсе? - отрезал темно-мраморный воитель, глядя на Выдру.
Почему-то Форели хотелось объясниться перед черным соплеменником, дать ему понять, что его намерения серьезнее, чем он думает.  А сам воитель уже предвкушал предстоящие дела, с надеждой торопясь вновь почувствовать "ничего". Забыться, отрешиться от всего личного и полностью погрузиться в дело. Только так он имел возможность вдохнуть полной грудью и продолжать жить, а не существовать. Поэтому и хотелось как можно скорее обсудить все до мельчайших подробностей. Все-все, лишь бы в голову даже мысли об Уклейке и семье не прокрадывалось.
"Только предстоящие дела."

главная поляна →

Мороз не пробирал тебя, ведь ты итак была слишком холодна. За мыльными стенами лагеря ты всегда чувствовала себя более свободной от всей этой суеты и клекота собратьев. И когда ветер касался твоей черной шерсти, ты с удовольствием вдыхала обжигающий легкие воздух, стараясь насладиться тишиной ночи и свободой. Шагая чуть поодаль от Рогоза и Форели, ты думала о чем-то своем, что возможно не касалось ваших планов на счет Речного племени. То были мысли глубже: о пепелище души, черном разуме и вороне-сердце, — что являлись главной тайной твоей личности. Но вот среди деревьев мелькнула застывшая река, и ты замедлилась вместе с Рогозом, глядя на то, как Форель начинает от негодования бесноваться.

— Выдра в курсе?
«Что ты хочешь этим сказать?» Ты нахмурилась и выпустила когти, впившись ими в холодную землю. Этот тон тебе не нравился, Форель не имел права так с тобой разговаривать. Однако, взяв себя в лапы, ты заставила себя успокоиться и выпрямилась во весь рост, с вызовом уставилась на него.
— Выдра всегда в курсе.
Но в конце концов Рогоз знал, что говорить, и он сказал, от чего тление на душе твоей прекратилось.

— Я не хочу больше ждать. Я считаю, нужно начать действовать, и знаю как.
Ты уселась на промерзлую землю, крепко обвив лапы хвостом, и отвернулась от Рогоза, уставившись на заледенелую посеребренную реку. Ты чувствовала на себе его твердый взгляд, ощущала его эмоциональный всплеск и знала, что должна дать ему ответ.
Кончик хвоста дрогнул, на секунду ты прониклась сомнением, и на небе твоем появился черный ворон, однако ты подавила собственное недовольство, понимая, что должна выслушать его. Он еще никогда не подводил тебя. Так почему должен подвести в этот раз?
Янтарь в глазах все также поблескивал тусклым светом, а ты неподвижно сидела и смотрела на стынущую реку, обдумывая все сказанное Рогозом. Он был так уверен в том, что ты его одобришь, ослеплен своей мыслью, что не замечал истины перед глазами: ты была недовольна, ты была холодна, ты была раздражена. Ведь всё было как на ладони: по поведению обоих котов тебе стало понятно, что Рогоз уже успел посвятить Форель в ваши планы без твоего ведома. Без тебя. Но вместо того, чтобы поставить его на место здесь, ты решила заняться дисциплиной немного позже, наедине.

— Говори, — как можно отстраненней и холодней произнесла ты, не спуская взгляда с Рогоза, однако голос предательски дрогнул, когда ты повернула голову к Форели. Легкая обида и злость: — раз знаешь.
Главная тут ты и только ты.

Отредактировано Выдра (29.12.2019 23:05:23)

— Говори.
Было что-то в её голосе такое, что заставило Рогоза задержать дыхание и замереть, словно в ожидании удара. Он будто нырнул под лёд в сезон Голых Деревьев, так всё сковало внутри. Рогоз слишком хорошо знал Выдру, эти интонации, этот взгляд. Он понял, воительница совсем не в восторге. Повисло напряжённое молчание, и не пару секунд кот задумался - а стоит ли? Но чёткий приказ говорить не оставлял выбора.
- Мы сделаем то, что должна была сделать Созвездие давно. Мы покажем, что Речное племя сильно, пусть даже и без лидера. Добьемся извинений за причинённый племени вред. Возьмём своё.
Он не моргая смотрел на Выдру, пытаясь найти в её ледяном взгляде хоть намёк на одобрение. Желудок скрутило, лапы закололо от нетерпения. Рогоз на мгновение даже забыл, зачем ему нужны все эти доказательства силы Речных. В данный момент его интересовали лишь её мысли. Оставленный на попечение самого себя, долгое время обдумывающий свой план в одиночку Рогоз и забыл, кто действительно может сделать хоть что-то, чтобы вернуть величие Речному племени. Забыл, кому подчиняется.
- Нельзя затягивать. Выступим завтра, - кот настойчиво взглянул на Форель, но когда глаза вернулись к Выдре, можно было подумать, что он скорее советуется. Будто это и не его план вовсе. Но Рогоз прекрасно знал, что какая бы расчудесная мысль ни пришла ему в голову, Выдра может сделать её намного лучше. Сделать любой его план намного эффективнее. Или открыть глаза на очевидный промах. - Иначе дотянем до того, что Речное племя и в рыбий хвост не будут ставить в лесу. Ещё хоть раз Созвездие спустит с лап унижение речных - и наши соседи решат, что нам и вовсе не место в лесу.
Рогоз отвернулся, остановив взгляд на реке. Вокруг совсем стемнело, и всем троим следовало бы возвращаться в лагерь. "Не удивлюсь, если Ручей и Созвездие умудрятся поднять тревогу из-за того, что три взрослых воителя задержались в лесу. Это явно не то, что нужно Речному племени. Ещё одна ошибка - и Грозовые или племя Ветра начнут забирать наши земли на этом берегу реки. С этим нужно что-то решать".

главная поляна →

— Спорим, я первая что-нибудь поймаю, - игриво мяукнула Ракушка, резко выскочив из зарослей камыша прямо перед носом Подберезки и, взмахнув хвостом, спустилась к берегу, почти сливаясь со светлым покровом земли. Несмотря на бодрый вид, в голове все ещё стоял неприятный гул. От мыслей, от эмоций, от чувств, нахлынувших на нее ещё в лагере, которые она безуспешно пыталась скрыть, сбежав оттуда. Все было так пугающе-странно: если раньше об изгнании она слышала только со слов старейшин, то сегодня все сказки о Звездоцапе вдруг стали явью, воплотив в реальность наихудшие ее кошмары. Предательство. Изгнание. Последнее жгло на языке подобно раскаленным углям, и Ракушка невольно поморщилась, снова и снова произнося злополучное слово про себя.

Блуждая в собственных мыслях, ученица не заметила, как твёрдая почва под лапами сменилась сначала пустотой, а затем скользкой поверхностью. Глухой вдох оборвался вместе с предупреждающим визгом. - Подберезка! - и в тот момент, когда подушечки начали предательски разъезжаться на льду, координация ее окончательно подвела. Ракушка неуклюже столкнулась с учеником, безнадежно пытаясь ухватиться за его хвост, но в итоге оба покатились кубарем, угодив прямо в сугроб.

— Подберезка? - снег залепил глаза, отчего ученица растерялась, первые секунды испуганно озираясь в поисках бурой шерсти. Казалось прошла целая вечность, прежде чем знакомая макушка появилась перед носом, заставив ученицу спохватиться и кинуться откапывать соплеменника. — Ты.. ты в порядке? - выдохнула Ракушка, виновато прижав уши. Правда, от вида взъерошенного, как мокрый воробей, друга ей тут же стало нестерпимо смешно. - Ну и вид у тебя, - рассмеялась кошка, пихнув котика лапой обратно в снег.

Отряхиваясь от снега, ученица и вправду не задумалась, как нелепо выглядела на фоне заметно возмужавшего Подберезки. Мокрая шерсть облепила исхудавшие бока, чего уж говорить о координации, которая тоже оставляла желать лучшего  - и полное отсутствие мышцев, которыми ее друзья успели обзавестись, пока Ракушка восстанавливалась, теряя драгоценное время. Поэтому, когда Подберезка неожиданно подбоченился, мастерски выследив и ловко выудив из-под снега мышку, ученицу буквально захлестнула волна обиды и злости. Не весь мир с его вселенской несправедливостью. Почему вместо того, чтобы тренироваться вместе со всеми, Ракушка провела треть своего ученичества под боком у целительницы, хромой и бесполезной  тенью перекатываясь из угла в угол?

— Подумаешь, - фыркнула она, вздёрнув носик. — Я тоже так смогу, вот увидишь, - и, напружинив лапы, ученица приняла подобие охотничьей стойки, крадучись передвигаясь от кочки к кочке, невольно копируя движения соплеменника. Мышка была где-то рядом, вот-вот готовая попасться прямо в когти. Ракушка чувствовала, а потому была преисполнена желания утереть нос другу, показать, что она ничуть не хуже всех остальных. Тем более, она не собиралась возвращаться в лагерь с пустыми лапами. Ушки дёрнулись, уловив звуки копошения под снегом, и ученица подскочила с места, в прыжке прихлопнув хвост едва не улизнувшей от неё добычи. 

— Ну, Подберезка-повелитель всех сонных мышей леса, - гордо вскинув хвост, Ракушка повернулась к оруженосцу, с победным видом зажимая в зубах полевку. - похоже у тебя появился достойный соперник, - сверкая прозрачно-голубыми глазами, подначила друга ученица. - Сможешь поймать больше?