>главная поляна>спустя пару суток

С тех пор, как Пчёлка загремел в палатку к Сивой прошло уже некоторое время. Его состояние постепенно улучшалось, настроение же неизменно падало, но что всегда было непоколебимо - неимоверная скука, царящая в палатке целительницы. Пчёлке не разрешалось выйти, чтобы сильнее не застудить и без того больные уши, нельзя было и скакать и играть с братом и сестрами. И что теперь ему оставалось делать? Безучастно наблюдать за происходящим изнутри палатки, горько вздыхать и возиться в своей новой временной подстилке.
Единственные, кто практически постоянно приходили навестить Пчёлку была его семья. А в особенности радостно юному котику было встречаться с Лепестинкой и Подберёзкой. Вот и сейчас брат с сестрой решились навестить горе-братца. К слову, слух постепенно восстанавливался, уши уже болели гораздо меньше, но Пчёлка все равно чувствовал некий дискомфорт и определенный неприятный уровень глухоты (если так можно сказать о тугоухом котенке в принципе).
- Лепестинка! Подберёзка! Как я вам рад! - бледно-рыжий Пчёлка заскакал возле родни, весело повизгивая, - Давайте! Рассказывайте! Что нового в лагере? Как у вас проходит обучение? Что там за пределами лагеря? А? Все-все рассказывайте! - чуть повышенным тоном, ввиду ухудшенного слуха, закидал вопросами котенок.
Конечно, чем старше он становился, тем сильнее ему хотелось встать в ряды оруженосцев, чтобы быть в курсе всех-всех новостей. Оставался лишь один очень важный для Пчёлки вопрос - Ласка. Отпускать маму и терять ее из виду он совершенно не желал, настолько привыкший к ее вниманию. Однако подсознание диктовало тугоухому, что вечно рядом с Лаской он не пробудет. И это было верно. Вон, если посмотреть на Подберезку и Лепестинку, то они, вроде бы, чувствуют себя вполне хорошо без Ласки.
"Но я если я не буду рядом, когда я буду нужен Ласке? Как же она без меня. А если что-то случится?"
И чем дольше Пчёлка находился с мамой, чем больше времени у него появлялось из-за болезни, тем сильнее его терзали сомнения. Он рос, а вместе с ним и росло его сознание и котик все сильнее прикипал к Ласке, уже по праву считая себя защитником для мамы.
- А где сейчас спит мама? - вполне очевидный вопрос. Раньше она была в детской, потому что и сам Пчёлка обитал именно там. А сейчас, когда болезнь их разделила, где же она? - Она с вами? В палатке оруженосцев?

лагерь --->

Подберезка зашел в палатку следом за Лепестинкой, чутка понурый, но умело бодрящийся при братишке. Буро-белый уже несколько дней ходил мрачнее тучи: его наставник, Сердцедуб, отчего-то свалился с такой хворью, что даже не приходил в себя, и малыш как мог навещал его, но...
Он уже не был маленьким котенком. И все, наверное, понимал.
- Того и глядишь, теперь ты меня поднатаскивать будешь, - по пути к целительской сообщил Лепестинке сын Ласки, хмуро повесив косматую голову. К холодам юнец заметно окреп, и даже слегка пригибался, заходя в обитель Сивой. Он удачно оброс мехом, воспушал, но навыки у него, увы, оставались пока еще не отточенными.
- Наверное, надо попросить Созвездие... о, или попроси Ручей. Замо-о-олви словечко, а, - жалобно протянул Подберезка ученице глашатой, с завистью хмыкнув. Лепестинка, похоже, была очень ценной ученицей, раз обучалась только у глашатаев.
Но вот он, братец, и надо было натянуть лыбу по уши.
- Хе-е-е-е-ей, Пчелка! Как сам, как сам? Уф, там холодает уже, сиди отогревайся, пока можешь, - хохотнул юнец, потерпав братца по макушке могучей лапой. Да, Подберезка совсем уже вытянулся, хоть еще и не дотягивал, конечно же, до размеров воителя.
- Ты тут как? Ухи прочистил? Нам лапы на охоте нужны, давай уже выбирайся. Вон, Лепестинка за меня к Ручей пойдет и за тебя скажет. А то что это мы... - пробормотал Подберезка, жалобно оборачиваясь на Сердцедуба, хрипящего где-то в глубине палатки.
Такое видеть и слышать было больно, и котик передернул плечами, отвлекаясь.
- Ласка-то? Да, хотя, наверное, ненадолго. Слышал, Уклейка окотилась, но что-то там не то. А кто ж лучше, чем Ласка, за котятами присмотрит-то, а? - порассуждал буро-белый, переглядываясь со своими.

[indent] Лепестинка задумчиво кивнула. И правда, лучше Ласки за котятами никто и не смог бы присмотреть. Вот она-то - мать от бога! Малышка поражалась каждый раз, как кошка ловко справлялась с оравой котят и к тому же взяла под свое крыло двоих сироток и вырастила как родных. И теперь собирается ухаживать за котятами Уклейки. Далеко не у каждого в этом лесу было такое же большое сердце, как у королевы. Сердце, в котором найдется место каждому. Зеленоглазая улыбнулась мыслям о матери и тут же в нее влетел Пчелка, заключая беленькую в свои объятия.
[indent] Кошечка улыбнулась шире и зажмурилась, прижимаясь к брату. Внутри сильно потеплело и стало почти горячо, а в глазах защипало. Несмотря на все что произошло, она таки обрела настоящую, самую настоящую семью. Лепестинка скосила взгляд на Подберезку и тут же смущенно, почти кокетливо отвела взгляд, несколько раз лизнув грудку. Удивительно, что чувства к братьям были разными. Пчелку она любила как младшего брата, была готова всегда и безоговорочно придти ему на помощь, а с Подберезкой ситуация была сложнее. Ее восхищали его широкие плечи, ей хотелось быть рядом с ним каждую минуту, хотелось отдаваться полностью, без остатка.
[indent] Улучшение самочувствия Пчелки не могло не радовать и малышка деловито заглянула в палевое ушко, будто ожидала увидеть там что-то. Но, ничего так и не увидела. Хмыкнув, она отстранилась и кивнула, будто бы подтверждая диагноз Сивой. Застудил. Ну ничего, оправится. А они с Подберезкой помогут ему.
[indent] - Я принесу тебе снега, если он выпадет раньше, чем ты отсюда выйдешь. Будем вместе смотреть на него.
[indent] Лепестинка оглянулась, видя в темноте палатки тело Сердцедуба и прижала ушки. Совсем плох. Надо действительно попросить Ручей, чтобы она брала на их тренировки Подберезку, пока Созвездие не назначила ему нового наставника. Что-что, а чтобы он пропускал обучение и расстраивался кошечка не хотела. «Я сделаю все, чтобы вы были счастливы»

— Я принесу тебе снега, если он выпадет раньше, чем ты отсюда выйдешь. Будем вместе смотреть на него.
Пчелка, только расслышав слова Лепестинки тут же активно зашевелился и заелозил на месте, сгорая от нетерпения.
- Я сам! Я сам! Хочу увидеть его сам! Вот поправлюсь до снега, обещаю! - горячо поклялся медно-рыжий сорванец и тепло прижался к Лепестинке с Подберёзкой. Все же, было очень прекрасно иметь такую большую и крепкую семью. И пусть все невзгоды подождут, пока братья с сестрами есть друг у друга. Пчёлка искренне радовался, что даже после всего, что свалилось на плечи их семьи, они смогли остаться столь же крепким и теплым семейством.
Мысль о первом снеге будоражила сознание и теперь уже испортить настроение бледно-рыжего малыша не могло ничто. Даже покалывающая периодическая боль в ушах. Пчёлка воображал, что он похож на лебединый пух, такой же легкий, пушистый, мя-я-ягкий. И отчего-то думалось, что снег должен быть теплым. Но все, абсолютно все вокруг твердили о том, насколько суров сезон Голых Деревьев. Но попробуй докажи юнцу, который и сам еще не ощутил на себе все тяготы сезона морозов. Сейчас же все выглядело очень романтичной и красивой мечтой, переходящую в нетерпеливое ожидание.
Слова Подберёзки донесли до ушей Пчёлки и  тот сразу же активно замотал головой.
- Ой не, целительство для кошек! Вот еще, буду я тут травки перебирать! Я стану воином! Таким же классным и крутым как ты, Подберёзка. Я буду защищать Ласку и тебя, Лепестинка! Мы с Подберёзкой будем, - поправил себя в конце Пчёлка и довольно замурлыкал, - А что, коты котов могут любить? - ответил на возмущение Подберёзки Пчелка заливистым хохотом, - Да конечно люблю, брат, - кот потрепал полосатого по макушке своей лапкой.
Подберезка и впрямь верно подметил, что лапы-то у двух братьев уже ого-го какие большие. Надо же, как скоротечно время.
- Может Сердцедуб еще и вылечится... - медноглазый удрученно взглянул на наставника брата и сочувственно коснулся плеча Подберезки лапой, - Лепестинка, а тебе нравится обучаться воительству? - внезапно спросил у сестренки Пчёлка, заинтересованно взглянув на нее.

— Ой не, целительство для кошек! Вот еще, буду я тут травки перебирать! Я стану воином! Таким же классным и крутым как ты, Подберёзка, - похвала от брата медом разливалась в грудной клетке, и малец довольно распушился, втягивая шею в крайне удовлетворенном движении. Еще бы: Подберезка всегда ощущал себя эдаким вожаком банды, который не только является для них кумиров, но и несет какую-никакую ответственность за своих. Ясенница почему-то сильно выбилась из их компании, но буро-белый знал: всему виной тот инцидент с собакой. Смешно: вроде они были совсем еще малыми, несмышленышами, но то предательство Ясенницы, когда она в порыве какой-то глупой гордости полетела собаке в пасть за драной ящеркой, оставило такой жгучий след в душе котенка, что оруженосец до сих пор не находил в себе сил наладить с сестрой отношения. Так бывает, что ученики теряют крепость родственных связей, но к Пчелке и Лепестинке буро-белый испытывал настоящие, крепкие братские чувства. Братские не по-родственному - по самой что ни на есть дружбе.
- Вот-вот, - довольно заворчал желтоглазый, обращая внимание на колеблющуюся Лепестинку: ей тоже надо выбросить целительскую дурь из головы и пойти по стопам великих предков.
— Если честно, я не знаю... — она почти виновато подняла взгляд на братьев, и у Подберезки аж что-то упало внутри, — Я не могу представить как буду сражаться. Я не хочу приносить вред, пусть даже врагам. Почему нельзя просто жить в мире? Мне кажется что обучаясь у Сивой от меня было бы куда больше пользы...
- Ну не-е-е-ет, - с кислой миной протянул Подберезка, взволнованно поднимаясь и шагая по палатке.
- Ты не можешь так с нами поступить! - по-ребячески мявкнул кот, вскидывая хвост. Он заглядывал в глаза беленькой, в самую душу, и мечтал, чтобы она бросила этот вздор.
— Если бы я могла, я бы спасла каждую жизнь в этом лесу.
Подберезка поджал губы и сердито засопел. Дернув ухом, он решил, что лучше уж узнать что там творится, а то одни предки знают, к чему доведет этот разговор.

---> на главную

-> предводительская

Стоило ей только вернуться с собрания, после всех этих рассказов, мутных темных пророчеств, известия о грядущей, возможно, войне... Стоило только коснуться головой мха, Сивая ощутила такую невероятную усталость, что хотелось улечься сразу и отдаться сну немедленно. Но увы - сначала проверить всех, кто в тяжелом, даже слишком тяжелом состоянии лежал в ее палатке, пропитанной насквозь запахами трав и болезней.
Без изменений.
Горечь не произнесенных слов обожгла рот. Целительница скривилась, дохромала до воды и, попив немного, вернулась обратно. Оглядела свою пещерку, устало вздохнула и наконец легла. Перед тем, как уснуть, она запрокинула голову туда, где предположительно были небеса со звездами, и попросила дать ей крепкий сон без сновидений - пророческих или обычных, неважно.

Проснулась, а вернее, очнулась, она уже под вечер. Во рту стоял поганый кислый привкус, живот крутило голодом, но она чувствовала себя отдохнувшей физически. Да, снаружи было прохладно, и слабый ветерок долетал внутрь, но он навевал бодрость. Больная лапа тоже не болела, так что настроение свое она определила как весьма и весьма приличное.
— Ну что, милая моя, как ты сегодня? — подходя первым делом к Уклейке, промурчала она, и подобным вниманием одарила всех больных, прежде чем покинуть палатку. Нужно было убедиться в том, не нуждается ли кто-то в ее помощи больше обычного - и если нет, то можно и по делам бежать.
Запах Пчелки слабел - Сивая радовалась, что юнец наконец поправлялся и был готов становиться учеником, таким же, как его братья и сестры. А то засиделся малец в ее обители. Серая метнулась было наружу, но припомнила, что хотела что-то в травах перебрать. Вернулась, ковыляя быстро и бодро, разложила перед собой запасы и методично принялась откладывать подгнившие листики от целых. Для нее работа с травами была сродни лучшему на свете расслаблению - распределить по целям использования, сделать аккуратные и удобные для переноски свертки, отойти и полюбоваться. Сивая могла заниматься этим часами, если что-то иное не требовало ее внимания.
И сейчас был именно такой вечер.

Услышав за спиной тихий шорох, возвестивший о чьем-то неожиданном визите, целительница резко обернулась через плечо. Слишком поспешное движение - она будто боялась, что ей снова принесли дурные вести или, упаси духи, кого-то израненного или больного. Совсем скоро должен был состояться визит Созвездия к предводителю племени ветра, и последствий серая боялась. Действительно боялась.
К счастью, вошедшей оказалась Ручей. Ее мордочка выражала грусть и волнение, и было понятно, зачем она здесь. Поговорить с подругой успеется - а вот Буран может и нет. Серая аккуратно качнула головой в сторону всех болеющих, заполнивших палатку тихим-тихим дыханием, таким слабым, что и крылышко мотылька вряд ли пошевелилось бы.
— Проходи, милая, — тихонько шепнула она глашатае и вновь вернулась к своим занятиям. Отложить травы в стороны, решить, что вон тот стебелек слишком влажный и попробовать подсушить его, обернув в мох. Унять дрожь от желания оторваться от своего дела, подойти к подруге и попросить ее вместе покинуть это печальное пристанище болезни. Увы, куда-то убежать от беды они могли позволить себе лишь в ученические луны. Сейчас - не та ответственность.
Ручей что-то негромко мурчала на ухо Сердцедубу, когда кошка обернулась и встретилась с ее тревожным взглядом глазами. Что-то в состоянии воина взволновало серую, и целительница молча поднялась на лапы и прохромала к его подстилке. Склонилась, приложила голову к груди и затаила дыхание. Удары сердца тихие, но ровные, дыхание глубокое - воин спал крепко-крепко, именно таким сном, что сможет даровать его телу силы на выздоровление. Целительница улыбнулась Ручей уголками губ.
— Напрочь вырубился. Оно и славно, — спрятав усмешку в уголках губ, она вновь вернулась к травам. Дел оставалось не так уж и много - она быстро управилась, убрала все по своим местам. Для некоторых лекарств нашла места посуше, поновее. Оглядела произведение своих лап с довольной улыбкой и, вновь покосившись на Ручей - та была занята ухаживанием за своим любимым, отчищала его шерсть  от множества листиков-палочек и пыли, побрела в сторону старых моховых подстилок. Их давно стоило выбросить.
А еще тебе явно следовало самой озаботиться чистотой шерсти Бурана, милочка, — попеняла она самой себе и качнула головой неодобрительно. С лап сбилась - и забыла.
Оттащив к отхожему месту старый мох, она попросила мимо пробегавших учеников прибраться как следует, потом доковыляла до реки и позволила себе немного отдохнуть, а подруге - побыть наедине (почти что) со своим другом. Чувствуя себя совсем не уставшей, а напротив, словно обновленной после короткого и бодрящего заплыва, серая ковыляла вприпрыжку обратно, оставляя за собой следы от капелек воды.
В палатке Ручей мирно дремала, прижавшись к Бурану - чистому и куда здоровее выглядящему во сне после такого ухода. Сивая прошла чуть глубже к своему рабочему месту, отряхнулась и улыбнулась увиденной картине.
Какие же они славные!
Словно почувствовав ее приближение, подруга проснулась. Сивая открыла было пасть, чтобы поприветствовать ее снова и спросить о самочувствии и настроении, но... Ручей словно не заметила ее. По первым действиям подруги, по ее неверящим жестам, по движениям и тому острому, ни с чем не сравнимому ощущению разлитого в воздухе горя и неверия - она поняла, что случилось. Сивая видела слишком много смертей - в том числе и здесь, в ее пещере, чтобы перепутать уход Бурана с чем-то иным.
Вы просто лицемерные мрази, вы это знаете?! — она едва удержалась от крика, но не от резко вскидывания взгляда наверх, к сводам пещерки. Звезды словно издевались над всем племенем. Ручей не заслужила этого. Не заслужила потерять любимого вновь, после того, как снова обрела его после долгой разлуки.
— Буран умер.
Она поднялась и неловко прохромала к подруге, на последнем шаге споткнувшись и прижавшись к ее телу порывисто и искренне желая помочь, поддержать хоть как-то. И плевать, что шерсть еще не успела обсохнуть после вечернего купания.
— Мне... мне не просто жаль, — глухо прошептала она, не отстраняясь. — Я в отчаянии, Ручей. Мы делали все, что могли, все мы - а он ушел, и я не знаю, что еще можно было сделать, чтобы это предотвратить.
Ее словно напополам рвало от боли - не только той, что сейчас испытывала Ручей, но и от своей. От сочувствия к подруги, от ярости за свое бессилие, от такой же бессильной злобы на игры тех, что среди звезд. Эти чувства были отвратительно сильны. Сивая долго хранила в себе огонек яркого оптимизма и делилась им со всеми вокруг.
— Прости.
Кажется, он погас.

Ей не приходилось сдерживать слезы - их просто не было, словно ее осушили всеми этими бедами досуха, да такой и оставили. Чувствуя, как подрагивают плечи подруги, она молчала. Все эти извинения, любые другие слова - все было лишним и бессмысленным.
Она потеряла Львинозвезда, но смогла пережить это и идти дальше. Теперь - потеряла Бурана, и я не уверена, что этот удар она переживет так же, как и предыдущий. В том, что переживет, Сивая не сомневалась. Ее подруга была сильной, едва ли не сильнее нее самой. И у нее оставались дети - быть может, они помогут чуть облегчить эту боль.
Ох, а сами-то они как с этим справятся?
Сивая зажмурилась и почувствовала, как Ручей отстранилась от нее.
— Ты же обещал! Ты обещал... — целительнице было больно смотреть на горе подруги. Она вспоминала, какой счастливой, какой яркой и беззаботной та была раньше. Понимала, что эти времена уже не вернутся, слишком много всего выпало на долю речной воительницы. Буран помог ей снова расцвести, но теперь... Целительнице очень, очень сильно хотелось пнуть безжизненное тело, а потом еще и еще, вымещая всю обиду и бессильную злость. Он обещал - все мы так любим обещать, что не уйдем, что будем рядом всегда, что будем любить всегда и поможем в любой момент.
Вот только цена всем этим словам - облезлый крысиный хвост. Дохлая лягушачья шкурка. Предкам будто поглумиться хотелось - вот они и прибрали жизнь речного воина себе, мол, племя не обеднеет. И им было плевать на тех, кто остался внизу. Испытания укрепляют дух, а? Для какой высшей цели все это происходит?
— Я скажу племени. Я... я должна. Я, — пятясь, подруга покинула палатку, и только тогда Сивая смогла вновь вздохнуть - глубоко, стараясь вобрать в себя все запахи вокруг. От Бурана пока еще не пахло смертью. И не будет. Давай, делай свое дело. Собери травы, позови старейшин, пусть натрут его тело. Провожать его в последний путь мы будем вместе, если Ручей позволит остаться.
Серая прохромала к телу воина, наклонила голову и прижалась к его шерсти, больше пахнувшей ее подругой, чем им самим.
— Лучше бы ты не возвращался, — с горечью протянула она. — Лучше бы все считали тебя пропавшим, но живым. У нас тут и так много смертей, слышишь? Твоя вот совсем не к месту.
Она слабо улыбнулась мертвому телу и аккуратно погладила его лапой по боку. Да уж, разговаривать с мертвецами - что еще остается в такой ситуации?
— Ты ведь теперь тоже там, среди предков, — недовольно, она буквально выплюнула последнее слово. — Хочу попросить: ты уж присмотри за ней и детьми, ладно? Сам ушел, так не дай утянуть за собой других. И с Львинозвездом поговори - может, вам двоим что дельное в голову придет, и нам наконец-то перепадет помощи свыше.
А не только одни беды.
Оставив тело воина, она собрала немного пахучих трав - в основном лаванду - для приготовления тела к бдению, и двинулась прочь из палатки. На выходе она позовет тех старейшин, что не спят, чтобы те выполнили привычные ритуалы, после чего отправится следом за подругой, чтобы быть рядом - теплым, живым плечом.

--> гп

Отредактировано Сивая (10.12.2019 09:29:11)

спустя какое-то время после обработки ран на главной поляне →

Говорят, что в тот день бездну почти затопило, но почему-то ты так и не ощутила ни капли воды на своих лапах. Ты думала, что земля превратится в жижу и, налипнув на твою шерсть, утянет туда, откуда уже не выбраться, но этого не произошло. В той темноте, куда не пробивался свет, ты бродила, пытаясь отыскать дорогу, но туман настолько крепко принял тебя в свои объятия, что ты уже была готова расстаться со своей жизнью в любую секунду. Однако ты не тонула в той бездне, как Созвездие, да и девятью жизнями ты тоже не обладала, чтобы давать себе такую роскошь.
Тебе казалось, что эта тьма никогда не рассеется, но вот, в какой-то момент ты уловила еле заметный аромат целебных трав. И он так стойко ударился тебе в голову, что ты побежала в ту сторону, откуда он исходил.

[indent] ...вдох...

Настолько глубоко, на сколько смогла. А затем очень часто, чтобы больше никогда не забывать как это происходит. Сухое, хриплое дыхание. Легкие жгло от боли. В глазах дикий страх. Ты позволила в этой битве слишком много. Никогда не простишь себе этот проигрыш.
Ты моргнула и сжала зубы, чувствуя как все тело заныло от боли в ранах.
После того, как Крестовник принес тебя в лагерь, а Сивая обработала раны, тебя перенесли в ее палатку. Аромат трав щекотал нос, и ты невольно сморщилась. Ты ненавидела этот запах. Запах крови доставлял тебе больше, но сейчас тебя воротило и от него. Среди всего этого ты выцепила один единственный, который, кажется, привел в чувства.

— Рогоз! Он должен быть здесь! Он обязан был выжить! — в тот же момент ты почувствовала как он коснулся носом твоего уха. Ты слабо выдохнула. Живой и даже говорит. Но ты не слышала того, что он говорит, тебя волновало только его состояние, как бы странно это не звучало.
— Не думай об этом сейчас.. Лучше ляг на место.., — твой голос сорвался, тебе было немного трудно говорить, — твои раны могут открыться. Я не собираюсь смотреть на то, как ты умираешь от заразы, попавшей в рану! — уже в своей манере закончила ты и махнула хвостом, давая понять Рогозу, что начинаешь злиться.
— Надеюсь, ты не глупый кот, не будешь здесь геройствовать!

— Со мной все в порядке, слышишь? — зашипела ты, когда Рогоз все-таки решил состроить из себя героя. Злобно сверкнув взглядом и прижав уши к голове, ты оскалилась, выпустила когти. Может быть он наконец поймет, что сейчас не время подобному поведению? Сейчас лучше просто лежать в гнездышке и отдыхать, ведь совсем скоро.. О да, а ты прекрасно понимала, что произойдет скоро. И время, которое непростительно быстро уходило, сокращая расстояние между вами и наказанием, пугало тебя.
Ты отвернулась, чувствуя, что нервы подводят тебя.
Ты не хотела этого позора, ты слишком горда, чтобы принять его.

Твое пепелище было свежим, и новое пламя в нем еще не успело разгореться так сильно. Поэтому сейчас твоя душа и сердце были оголены, точно провода, и любое прикосновение вводило тебя в ступор, не то, чтобы в ужас. Поэтому твой разум был отключен. Поэтому ты мыслила здраво.

Очнулась от испуга ты только тогда, когда с главной поляны донесся рык Созвездия. Это собрание проходило без вашего присутствия. Какое счастье. И как бы ты не прислушивалась к словам предводительницы, ты не была способна услышать абсолютно все. Но кое-какие отрывки из ее фраз давали тебе понять, что тебя и Рогоза ждет примерно тоже самое!
— Интересно.
— Глупый.., — в отчаянии бросила ты, тревожно глядя на черного кота. — Нас то же самое ожидает, ну.. по крайней мере меня..
О да, ты прекрасно помнила, насколько грубо и нагло высказалась на границе, обращаясь к Созвездию и Ручей, прямо перед воинами Ветра. Подобное отношение к верхушке не допустимо, но и терпеть ты тогда больше не могла.. Однако теперь твои слова выливаются для тебя в серьезную проблему, которую придется решать по мере ее поступления.
С поляны доносилось много голосов, отчетливо был слышен недовольный возглас Черники.. Но ты не слышала Крестовника, а это настораживало еще сильней.
— Рогоз.. Крестовник молчит, — ты бросила взволнованный взгляд на друга. Тебе это совсем не нравилось, здесь было что-то не так. — Там происходит что-то такое, что может привести к самому худшему наказанию, Рогоз..
— Изгнание.
Ты боялась произнести это слово вслух, ибо вдруг вас ждет то же самое? Тебя ждет то же самое?