Вечерело, и в осеннем воздухе разлилась предзимняя прохлада. Вьюженька поежился, возвращаясь с главной поляны лагеря обратно в детскую. Ему уже надоело это все: обитание в тесной детской, материнская забота (мать он любил, но уже чувствовал себя взрослым котом, а не малышом, нуждающимся в ней). И, конечно, надоел Вьюнишка. Кровный братец, с которым он делил свою временную обитель, вынужден был проводить время и по увещевания матери - заботиться, любить и далее по списку.
Вьюженька раздраженно поддел лапой листик, лежавший на полу. Играть не хотелось, слишком недоволен всем. Он уже заметил светлую шерстку брата и его наивные голубые глаза. Волной внутри поднялось возмущение. Котик остановился и склонил голову набок, присматриваясь к брату.
— Как ты замечательно смотришься среди котят, — нахально протянул он, останавливаясь на пороге. — И не скажешь, что тебя по какой-то явной ошибке тоже хотят посвятить в ученики.
Он снова окинул Вьюнишку оценивающим взглядом. Можно было замолчать и уйти спать на отдельную подстилку, лишь бы эти глазенки не видеть. Можно было снова выйти и поотираться рядом с воителями, попробовав еще вкусной крольчатины - но он уже успел наесться. А можно было не унимать зудящее желание погрызться хоть на словах. Так Вьюженька и сделал.
— А знаешь, ты ведь можешь остаться здесь. Такой миленький, добренький. Прямо-таки готова королева.
Он лениво потянулся и прошел к своей подстилке, не отводя разноцветного злого взгляда от брата. Вьюженька ждал его реакции и отчаянно хотел, чтобы провокация сработала, чтобы брат вышел из себя. У него аж когти чесались от предчувствия хорошей стычки, и даже если бы не удалось проредить светлую шерстку, увидеть слезки бессилия на голубых глаза Вьюнишки тоже было бы достаточным призом.
Белёк уселся на мягкий мох и, пользуясь отсутствием матери и полной безнаказанностью, воззрился на братца в ожидании ответа. На языке крутился не один десяток возможных оскорблений, но котик пока что выбирал лучшее и решил придержать остальные до лучшего момента. Все равно слабак-Вьюнишка ничего не сможет сделать.

— Это не ошибка! Вообще-то мы с тобой одного возраста, — а вот и первая реплика достигла цели. Братишка, до того возившийся с мелкими котятами, что родились не так давно, обиженно попытался возразить. Вьюженька только хмыкнул в ответ, не переставая хитро сверкать глазами.
— Прекрати обзываться, я тут остаться не могу так же как и ты, — котик пытался отвечать, защищая себя, но для белого все его слова звучали, как жалкое мямленье того, кто начал питаться кроличьим мясом, но все еще скучает по молоку и тянется к материнскому боку. Он смерил Вьюнишку оценивающим взглядом и оскалился.
— Обзываться? С каких пор правду называют обзывательством? — он последовал наружу за братцем, ведь тот решил сбежать от конфликта. Застыв у выхода из пещеры, котик на миг оглянулся по сторонам. Почти никого не было. Основная часть соплеменников кучковалась у дичи, ужиная перед сном, часть еще не вернулась из последних патрулей. Вокруг них двоих было практически пустынно.
— Готов поспорить, тебя оставят в детской еще луны на две, а может, и три. Ты слабоват откровенно для того, чтобы бегать по пустошам, а уж об охоте или драке речи не идет.
Он пытался говорить так, как вели речи взрослые, вставляя длинные слова, пусть еще и не привычные для его мозгов. Вьюженька ощущал себя уже учеником, а значит, и вести, и говорить должен так, как они. Никакого сюсюканья и глупостей, ведь он - один из достойнейших котов Ветра. И сейчас - как раз на пути к доказательству этого перед всеми.
— Ты ведь только и можешь, что с веточками биться. Ну да, ну да - они ведь не могут тебя в ответ ударить. А могли бы - ты бы убежал к маме, плача от страха, — сделав решительный скачок вперед, он прыгнул к Вьюнишке и замер напротив него, едва не касаясь своим носом его носа. Наверняка сопливого - братишка та еще нюня.
— Скажешь, это неправда, а?

Глядя в запуганные глаза братца, он ощущал себя... странно. Вьюженька редко задумывался над тем, почему он что-то делал. Хотел - и делал, и никаких рассуждений, оценки правильности действий, последствий - ничего. Вьюнишку он невзлюбил, кажется, стоило им только научиться говорить как следует, да и до этого белый вечно пихал того лапами прочь от материнского бока. Ему казалось, что эта вражда, это отвращение ничем не объяснить, оно просто шло откуда-то изнутри, и стоило мелкому только открыть рот и сказать что-то в своем милом духе, у него начинали от злости дрожать лапы. Иногда его окутывало стыдом за поведение братца. Тот был таким... котенком. Слабым. Но вместо желания защищать внутри разноглазого росла эта гнилая злость и совсем иные чувства.
Вьюженька задумался - на миг, самую крохотную долю секунды. Чувствуя, как в брате поднимается что-то иное, в его слабом сердце, он пропустил в голове быстрой-быстрой вереницей свои догадки. Бесит, потому что нюня, плакса, слабак и дурак! Потому что я не такой и мне стыдно, что он мой брат, и что нас будут сравнивать, и он даже не станет достойным соперником! Бесит! Он оскалился, услышав в голосе Вьюнишки незнакомые нотки - и даже обрадовался им.
— Прекрати. Это неправда! — и даже голос не дрожал. Белый удивленно округлил глаза, но не отступил, лишь только вздыбил шерсть, готовясь к драке. Он, конечно, все еще не верил, что братишка сможет атаковать. Пусть в нем и случилась какая-то перемена, этого мало. Слишком мало.
— Прекратить? И что ты мне сделаешь? Расплачешься? — он не отдернулся назад, и потому оказался не готов к прыжку братца. Тот рванулся вперед, по-глупому разинув пасть.
Укусить меня решился? Слабак, все же пытаешься стать сильным?! Белый издал воинственный клич, подражая тому, что слышал от воителей и учеников, проводивших тренировочные бои. Уж теперь-то он выплеснет все то, что накопилось внутри. Намнет бока братцу, доказав, что из него ничего не выйдет. И выйдет из воды сухим. Ведь напал первым не он - а значит, наказание принимать не ему. Он, Вьюженька, лишь защищает свою шкуру и свою честь, а значит, он прав. Это любому воителю известно!
Он не успел отшатнуться и получил болезненный укус, белая шерстка наверняка осталась в пасти Вьюнишки. Котенок зашипел от боли и почувствовал, как в глазах будто все искажается, становится размытым. Четкой оставалась лишь фигура брата перед ним, и он знал, что делать дальше. К следующей атаке он был готов и сумел отшатнуться, после чего мгновенно вытянул лапу вперед и ударил по морде, не успев выпустить когти. А ведь хотел, и плевать на наказания!
— Вздумал меня порвать, а? — яростно выдохнул котик и снова бросился в атаку, прижимая Вьюнишку к земле. — Какой же ты глупец и слабак!
Он хотел наброситься сверху и прочесать когтями светлые бока, но успел заметить, как мчится из детской мать, привлеченная криками котят. Он поспешно отступил, дозволяя Вьюнишке подняться на лапы, и направил честный взгляд на королеву. Вьюженька был в выигрыше. Он не только победил в схватке, защищая свою честь, но и не был зачинщиком драки. И - к тому же - он был ранен. Кровь стекала из прокуса, пачкая белую шерсть.
— Мам, ты видела? Ты видела это? — полный возмущения голос прозвенел над поляной. — Он накинулся на меня и прокусил щеку! Нарушил Закон! Я пытался обороняться, чтобы не пострадать еще больше. А вдруг он бы попытался выколоть мне глаза когтями?!
Вьюженька обернулся на брата, бросая полный ненависти взгляд. Вот так-то. Он не соврал, иначе его тут же раскусили из-за слишком выразительной мордочки. Сказал правду - и ничего кроме. Ведь так оно и было, да и за свои расчудесные глаза котик тоже опасался. А вдруг укус Вьюнишки пришелся бы выше, и вместо щеки тот и в самом деле поцарапал бы ему глаз?

Вьюнишка попытался оправдаться. Как жалко звучали его слова! Разноглазый стоял с невероятно довольным видом, все еще чувствуя вкус и запах своей крови - он впервые пострадал и теперь чувствовал себя героем, словно вышел победителем из межплеменной схватки, а не обычной стычки, пусть и первой в жизни, с братцем. Мать, к тому же, была на его стороне.
— Марш в детскую! — пусть ее слова и относились к им обоим, но злость и недовольство в ее крике принадлежало одному лишь Вьюнишке.
Тот замер, словно прирос к земле. Или потерял в бою все силы и теперь разучился даже ходить. На белого же мать смотрела обеспокоенно и быстро принялась слизывать крови с ранки, и позвала Полуночника, чтобы тот чем-то помог. Пока королева отлучилась, настрого приказав им даже не подходить к друг другу и не сметь повторять эту бессмысленную драку - так и сказала! - котик бросил взгляд на обескураженного
— Пошли в детскую, слышишь, ты, — ехидно промяукал Вьюженька, взмахом хвоста призывая братца следовать за ним. — Или ты не слышал, что мать сказала?
Оказавшись внутри, он с довольным до ужаса видом плюхнулся на подстилку и принялся вылизывать лапы. Они еще подрагивали от возбуждения, словно снова рвались в бой. Вьюженька чувствовал себя полным сил и готовым к свершению. И он совершенно точно был уверен, что останется безнаказанным. В отличие от брата.
Мать вернулась с невеселыми новостями - для Вьюнишки. Белек тоже не избежал кары, но в сравнении с тем, что говорила королева своему второму сыну, его наказание показалось детским лепетом. Таким, как обычно изъяснялся братец. Слушая ее, котенок округлял глаза и позволял всем увидеть, сам того не желая, как он поражен. Все вышло так, как он и предсказывал перед дракой.
— Вьюжка, ты завтра будешь помогать старейшинам со всем, чем они только пожелают. Никаких вопросов, слышал меня? — он закивал, пусть и поморщился от предвкушения того, как противно будет менять их подстилки и выгрызать блох из свалявшейся шерсти. — А ты, Вьюнишка, разочаровал меня - и не только меня, но и все племя. Как ты мог накинуться на него и поранить брата? Предводитель решил, что ты не будешь посвящен в ученики в эту луну. Ты останешься со мной в детской, будешь помогать старейшинам и учиться вести себя, как подобает коту племени Ветра до тех пор, пока не станешь этого достоин.
Ему хватило мозгов захлопнуть пасть до того, как оттуда вырвалось очередное оскорбление или торжествующий мяв. Котенок смотрел на брата с видом победителя, понимая, что теперь стоял на целую ступень выше него, жалкого котенка. Недостойного. Вьюжка добился своего и не чувствовал ни капли раскаяния.
Видишь, Вьюнишка? Я был прав.