[indent] Неужели клич действительно сработал? То есть, можно было просто взять, встать посреди леса и промурлыкать что-нибудь призывное, а не пытаться обежать (впрочем, ладно, она и так не пыталась) всю территорию племени? Сипуха остановилась, недоверчиво поведя ушами, покуда из-за деревьев не вышла величественная рыжая фигура. Взгляды встретились. Искра, буря, безумие, и черепаховая забывает, на кой вообще хрен ей нужен был этот Солнцезвёзд, что там ему нужно сообщать и с какой стати, когда просто можно об кого-то обтереться и понежиться. С вислоушкой вообще несправедливо мало общались, каких-нибудь жалких двадцать три часа в сутки, и от этого недостатка взаимодействия и активности компанейская юла кисла и скучала.
[indent] - Нашёлся, родненький! - подпрыгивая на месте, мявкнула ученица, поднимая разлетающиеся во все стороны волны талого снега. Щедро, аки бульдозер, разгребая эту кашу лапами, грозовая бросилась к коту, приникнув лбом к его бедру и на одном дыхании обтеревшись всем телом о левую половину Солнцезвёзда, нырнув под подбородок и остановившись где-то за правым плечом, и то вовсе не потому, что ей как бы достаточно для приветственного жеста, просто в нос наконец-то ударил запах пороха, и в зеленоватых глазах взыграло природное любопытство. «Суб» что? Куда «координация»? Озадаченно потянув носом, Сипуха плюхнулась на пятую точку, без стеснения принявшись лапами раскапывать шерсть предводителя в разные стороны и тыкаясь розовой носопыркой прямо в кожу. Яснее не стало: юница, слава предкам, никогда в своей жизни не сталкивалась с пожарами и никак не могла охарактеризовать и связать для себя хоть с чем-нибудь отдающий кислинкой аромат палённой хвои. - Что это? - облизнувшись, чтобы приглушить желание прочихаться, наконец осведомилась вислоушка, подвинувшись и с любопытством заглянув Солнцезвёзду в глаза. - Это Бабочка что, таких трав набрала? Да они же не только палатку всю, они весь лагерь завоняют! Ой, Предушки, кошмар какой! - порох ей, определённо, не приглянулся.
[indent] Воспоминание о лагере как-то невольно натолкнуло на мысли о Ласточке, подведя к цели вылазки. Суматошно поднявшись, Сипуха непривычно для себя нахмурилась, став чрезвычайно серьёзной и даже прокашлявшись (кажется, это Куница говорила, что нормальные, адекватные ученики сообщают важные новости своим лидерам как-то так, а не прыгая на голове под поросячье повизгивание). - Но, вообще-то, я к тебе по делу. Важному. Только обещай, что сердиться не будешь. А то ты страшный очень, когда злишься, - заходить издалека - это такой политический ход. Наверное. Вряд ли, вообще, если честно. Просто Сипуха - это Сипуха. Она как бы косвенно вас убьёт, но в петлю вы под её шрековские глазки залезете сами, и даже табуретку из-под себя сами выбьете. Она ведь лапочка, лапочек не расстраивают, грешно.  - В общем, патруль Ласточки вернулся с границы с Тенями. И они там подрались, потому что сумрачные опять нахулиганили. А потом побили наш отряд... Вот, - выдохнув, черепаховая нерешительно поджала под себя переднюю лапу, выжидающе уставившись на Солнцезвёзда огромными, наркотически-круглыми глазищами. - Поэтому Ласточка просила тебя вернуться в лагерь поскорее. Она тоже очень злая... И ругается, - кажется, в её голосе даже прозвучала нотка обиды. Ведь соплеменники не должны грызться между собой! В семьях так не принято. Не должно быть принято.

С непривычки Мухоморчик высоко поднимал лапы, чтобы не запутаться в скользкой осоке. С каждым вдохом его чуткий нос улавливал множество новых запахов. Только теперь он осознал, насколько мир велик и непохож на маленький кошачий лагерь, спрятанный среди деревьев.
Конечно же, ему хотелось скрыть своё сердце, невольно трепещущее от вида покачиваемых ветром крон, плывущих облаков и тихих лесных ручейков. Скрыть за присыпкой едких, самоуверенных фраз, за напускной лихостью походки и верой в то, что он может ходить по этому лесу хоть целый день и не отстать от старшего ни на шаг. Мухоморчик ожидал, что Короед восхитится его выносливостью и выскажется по поводу того, как счастлив был заполучить себе такого замечательного оруженосца. Но тот словно бы и не замечал его. В горле Мухоморчика постепенно сгущался комок обиды и негодования. Он невольно сжал зубы, когда увидел, как Короед запрыгнул на корень высокого дерева. И его ухмыляющаяся морда едва не заставила оруженосца глухо зарычать сквозь сомкнутые челюсти.
Мухоморчика охватило странное чувство, будто не просто так Короед забрался на это дерева, а для того, чтобы взглянуть на него свысока. Чтобы он почувствовал себя маленьким и жалким перед взрослым, достигшим воинского звания котом. Преисполненный горячего несогласия с этим, Мухоморчик распушил шерсть и выпрямил плечи, упрямо глядя на Короеда и понимая, что сам не сможет забраться выше без подготовки и лишь опозорится, сорвавшись вниз.
От слов наставника Мухоморчик едва не поперхнулся гневом. Он считал своё мнение важным, и когда взрослые говорили ему замолчать, всегда чувствовал непримиримую обиду и раздражение к этим самодовольным увальням, не понимающим и не принимающим его. Но услышать такое от наставника было ещё гаже. Не так Мухоморчик представлял себе свою учёбу.
В ошеломлённом молчании он слушал дальнейшие слова Короеда, и складывались они в цепочку, от которой шерсть на его загривке сама собой встала дыбом.
"Он... убьёт меня, если я буду его раздражать?"
Неожиданно и небо показалось Мухоморчику совсем не ясным, и кроны деревьев зашуршали особенно мрачно. Он и подумать о таком не мог ранее. Что соплеменник может убить его. Да ещё и наврать всему племени, что он сам, сам погиб, по своей вине.
Мухоморчик знал, что такое смерть. Он гонялся вместе с остальными котятами за полудохлой мышью, принесённой в лагерь воином. Он ломал хрупкие косточки дичи и снимал с них вкусное, сочное мясо. Он видел остекленевшие глаза Филина, застывшего на земле в такой нелепой, беззащитной позе. Но никогда, никогда Мухоморчик не смел и помыслить о том, чтобы провести параллель между мёртвой мышью и Филином. Не мог представить себе, как кошачьи когти кромсают до смерти тело другого кота. И теперь эти образы нахлынули на него смрадной, удушливой волной, тенью, отброшенной сидящим на дереве Короедом.
"Неужели коты могут убивать своих соплеменников? Просто так, за то, что те сказали что-то, что им не понравилось? Это же... это ненормально, это несправедливо!"
Даже унижая Траволапую или Гусёнка, даже смеясь над ними и отвешивая щедрой оплеухи, он и представить себе не мог, чтобы пожелал им смерти от своей лапы.
Мухоморчик почувствовал волну страха, липкого ужаса, накрывшую его с головой. Впервые он по-настоящему ощутил себя жертвой, а не хищником. И теперь ему придётся смириться с тем, что и эта роль, и другая будут с ним, лапа о лапу.
- А что, если, - Мухоморчик силой сгрёб свою наглость и упрямство в когти. - Что, если всё племя узнает о том, что ты грозишься сломать мне шею? Ведь тогда, даже если я действительно погибну случайно, убийцей всё равно назовут тебя.
"Я больше не смогу чувствовать себя рядом с ним в безопасности", - неожиданно понял Мухоморчик, осознавая, что с каждым мгновением силуэт Короеда кажется ему всё более и более враждебным. "Ни на тренировке, ни в лагере, нигде. Он в любой момент может попытаться прикончить меня. Как мышь. А я ещё слишком мал, чтобы оказать ему достойное сопротивление". 
- Знаешь, а мне нравится эта идея, - неожиданно выпалил Мухоморчик. - Малина прожила долгую жизнь, и знает множество всяких интересных пакостей и редких приёмов. Она действительно может научить меня чему-нибудь. А всё, что сделал для меня ты - сказал заткнуться, пригрозил убить и назвал меня тупым, - его взгляд потемнел от злого отчаяния. - Может, черепушка у меня и поменьше твоей, но ума в ней явно побольше. Я ухожу чистить подстилки старейшинам. А ты мне больше не нужен. Я найду себе другого наставника, получше тебя. 
Мухоморчик почувствовал зарождающуюся дрожь в похолодевших лапах, но заставил себя развернуться. Там, позади, был след, оставленный их лапами, его и Короеда. Его единственная надежда на возвращение домой. По примятой траве, следам и свежим запахам даже он, необученный оруженосец, найдёт дорогу назад.
Мухоморчик заставил себя высоко поднять хвост и потопал в обратную сторону от Короеда и его дерева, внимательно выглядывая след и глубоко дыша носом.
"Если он сейчас набросится сзади, я закричу. Так закричу, что весь лес услышит", - думал котёнок, пытаясь унять заходящееся от страха сердце. "Я дорого отдам свою жизнь. Буду отбиваться. А может, кто-нибудь из наших услышит мой крик, придет и спасёт меня. Проклятый Короед, мышиный хвост ему на нос. Неужели он попытается убить меня в первый же день учёбы? Тогда все точно поймут, что он убийца. А что, если он уже избавлялся от своих прошлых учеников? Во имя всех летучих ежей, зачем я вообще вышел с ним вдвоём из лагеря? Почему я был так наивен?!"

Отредактировано Мухоморчик (07.09.2019 06:34:47)

Почувствовав лапу, наступившую на его хвост, Мухоморчик дико взвизгнул и задёргался, пытаясь вырваться, но лишь причиняя самому себе боль. В тот момент его захлестнул отчаянный ужас, он почувствовал себя как в раннем детстве, когда точно также на его хвост наступила Сипуха. Тогда она выставила его идиотом перед всем племенем, предлагала его братьям и сёстрам поохотиться на "барсука". Это было так унизительно, что он выл как ненормальный, задыхаясь и давясь собственным воем. Ох, какую же взбучку он устроил после этого котятам, что были послабже его. Поколотил их, чтобы знали: нельзя смеяться над ним. Даже молча, даже про себя.
И теперь, испытывая ту самую боль в позвонках хвоста, он чувствовал настолько въедливую, густую и ядовитую обиду, что забывал дышать и открывал пасть с жуткими полухрипами-полувсхлипами.
Шипение Короеда было заглушено его новым отчаянным воплем. Как и в прошлый раз, когда Мухоморчик был прижат за хвост к земле, он совершенно потерял голову и, вместо сущности самодовольного мерзавца, явил сущность отчаянного зверёныша, пойманного в ловушку.
"Это насилие, он убьёт меня", - думал Мухоморчик, жмурясь от боли в основании хвоста из-за собственных диких рывков. "Или сломает мне хвост. А затем убьёт. Или... он может сделать со мной что угодно. У него хватит сил поиздеваться надо мной в любой манере. Нет. Я не сдамся. Буду защищаться. Отобьюсь и убегу. Я убегу и буду учиться, чтобы вырасти и сломать ему хвост. И побить его. Побить так, чтобы он плакал".
Мухоморчик чувствовал накатывающую ненависть к Короеду, унижающему его. И с каждым мгновением ненавидеть становилось всё проще и проще. Более того, он почти перестал воспринимать своего наставника как соплеменника. Теперь Короед казался ему чем-то вроде ночного кошмара, только наяву.
Пасть Мухоморчика подрагивала безмолвным оскалом, пока он слушал, как Короед снова и снова называет его никудышным. Его рябиновые глаза с каждым оскорблением становились всё шире и злее, и в тот момент в них легко было попасть горстью песка, даже неаккуратным броском. Ему до ужаса хотелось вцепиться в Короеда, как в Гусёнка или Траволапую. Выдать ему такого тумака, чтобы он выл, как выли они. Но Мухоморчик был беспомощен против взрослого воина. И, осознавая свою беспомощность, чуть не плакал от обиды и злобы.
Впрочем, стоило Короеду упомянуть его братьев и сестёр, как он словно переменился. Его перекошенную ужасом и яростью морду взрезала дрожащая, но полная искренней отравы усмешка. Мухоморчик словно бы заново преисполнился сил.
- Что ж, я первым посмеюсь над тобой, когда ты попробуешь научить чему-нибудь одного из этих недомерков, - выплюнул он и мерзко хихикнул, легко выдавая Короеду свою истинную натуру. - Хотя нет, я не позволю тебе покуситься ещё и на их жизни. Пусть и недомерки, но они мои. Они меня с детства слушаются, - не то, чтобы его прихотям потакал кто-то, кроме двух затравленных им котят, но Мухоморчик говорил крайне уверенно, будто у него всегда всё шло по плану. Уверенные слова плохо вязались с видом его дрожащих плеч и отчаянно загнутых к затылку ушей, но он уже не думал о том, как выглядит.
- Отпусти меня! - громко выкрикнул Мухоморчик в ответ на слова Короеда. - Я свободный воитель, мне ничего не запрещено! Я буду слушаться нормального наставника, а не убийцу!
Чёрно-белый котик снова начал извиваться, пытаясь вырваться из хватки старшего кота. Он искренне считал, что справедливость на его стороне. Что откуда-то из-за кустов внезапно появятся взрослые, добрые и справедливые, и накажут Короеда за то, как он обращается с ним.
Но никакие взрослые не появлялись, видимо, Короед нарочно завёл его в глухое местечко, чтобы вдоволь поиздеваться.
"Так грубо, так унизительно", - Мухоморчик часто и тяжело дышал, чувствуя, как загнанное сердце стучит у висков. "Но я... я же боец! Я умею махать лапами. Умею кусаться. Я должен хотя бы попытаться защитить себя".
Изогнувшись, Мухоморчик резко повернулся к Короеду, держащему его за хвост. Блеснули в распахнувшейся пасти зубы. Рванувшись до боли в суставах, он попытался вцепиться зубами в лапу наставника, стоящую на его хвосте. Вряд ли Мухоморчик мог надеяться на что-то, кроме эффекта неожиданности.

"Ты стал убийцей в тот момент, когда сказал, что убьёшь меня", - подумал Мухоморчик, но высказать вслух уже не мог, так как обхватил зубами лапу Короеда. Он кусал чувствительно, но не в полную силу. Даже несмотря на угрозу, исходящую от взрослого кота, Мухоморчик пока не мог преодолеть ту грань, когда вцепляешься в сородича как в настоящего врага и пытаешься изгрызть его до крови. Но, очевидно, скоро эта грань будет перейдена, и тогда он пустит в ход и зубы, и когти, и начнёт защищать свою жизнь с отчаянием зверя, чующего близкую смерть. Короед схватил его за загривок, и от неожиданности Мухоморчик разжал зубы и сильно ткнулся оскаленной пастью прямо в землю, расцарапывая дёсны. От боли в челюсти и передавленном, неловко скрученном теле он снова было завизжал, но вскоре выдохся.
Короед не торопился убивать его одним ударом, похоже, он хотел помучить свою жертву, в том числе словесно. И тогда, сквозь боль и жаркое, невыносимое дыхание Короеда, Мухоморчик понял, что ему не нужно обижаться на эти слова. Ни одно из них просто не соответствовало истине и несло в себе смысла не больше, чем дуновение ветерка. Поняв это, он почувствовал себя гораздо сильнее и увереннее, чем раньше. К тому же, с ним оставалось его упрямство, которое за прошедшие шесть лун не было сломлено даже болью.
- Вот вы значит какие, воины, - тяжело дыша, проговорил Мухоморчик. - В сказках вы были как-то поблагороднее.
Из-за пригибаемой к земле головы каждое слово давалось ему с трудом, но он всё равно говорил, потому что знал: эту глотку просто так не заткнёшь. Никто не заткнёт его, не заставит замолчать против воли, пока не выдерет ему язык и не набьёт рот камнями.
- Знаешь, мне было обидно, когда ты первый раз обозвал меня. Второй тоже. Но потом я понял, что тебе просто нечего дельного сказать. Мышонок-переросток? Посмотри на себя, наставник-недоделок, неспособный справиться с учеником, даже побив его, - Мухоморчик хотел посмеяться, но смог только болезненно застонать. Ему правда было плохо. Его тело не привыкло к таким нагрузкам, а пушистый хвост онемел от длительной давки. Но он не сдавался.
- Утешительное молочко? Моя мама всегда ненавидела меня, - Мухоморчик прищурился. - Если ты и тут ошибся, должен ли я верить остальным твоим словам? Ты ничего от меня не добьёшься, унижая и делая мне больно. Меня и в Детской наказывали, и не особо-то это помогло. Думаешь, что поймал меня? Так ты же сам не можешь двинуться с места. Это ты не даёшь мне научиться чему-то нормальному.
Ему хотелось расслабиться и обмякнуть, но его мышцы словно сковало. Был ли то страх или следствие стресса, но Мухоморчик чувствовал, что тело плохо его слушается. Эта слабость терзала его, но он, нетренированный, впервые вышедший в лес, просто не знал, что с ней делать.
- Отпусти меня, - уже менее строптивым тоном сказал Мухоморчик. Сбивчивое дыхание дрожащими толчками приподнимало его грудь. - Я попрошу Солнцезвёзда, чтобы он дал мне другого наставника. Не такого замечательного, как ты. Я даже не буду говорить ему, что ты угрожал меня убить. Только отпусти меня и дай уйти отсюда.
Котёнок чувствовал, что его взгляд затуманивается от слабости. Раньше он никогда такого не испытывал и плохо понимал, что происходит. Ярость в нём сменялась мольбою, а мольба новым приступом злобы. К горлу подкатывала тошнота, и он уже не был уверен в том, что не оставит свой завтрак на лапах Короеда, если тот не отпустит его. Или не упадёт без чувств на землю от боли в перенапряжённых мышцах.

Ещё какое-то время Мухоморчику не надоедало пожёвывать лапу полосатого, и Короед, хоть и не испытывал удовольствия от того, как чувствовал, что его лапа вот-вот утонет в слюнях оруженосца, позволял ему продолжать. Ну каким бы он был тогда наставником, если бы не позвоял ребёнку немного позабавиться? В тренировках столь юных учеников должен был непременно присутствовать элемент детской забавы. Но, разочаровавшись в этой игре, Мухоморчик-таки переключился на землю - очевидно, она давалась ему проще, чем широкая мясистая лапа.

- Ну, сказки-то кончились, - невзначай ответил кот, словно не хотел слишком задеть Мухоморчика этой печальной новостью.

К Мухоморчику вернулась его разговорчивость - признаться, именно эта его черта начинала раздражать не многословного кота уже больше, чем его непокорность. Отчуждённо отвернувшись, полосатый постарался отвлечься то ли на небо, неровными кусочками торчащее из-под уже чутка полысевших крон, то ли на те же листья, но не нашёл их достаточно умиротворяющими, в итоге всё-таки придавив хвост ещё раз, с новой силой, но всё ещё помня, что отдирать его с корнем не стоило.

- И я начинаю понимать Ласточку.., устало произнёс кот, - Как думаешь, за чьей тренировкой она сейчас наблюдает? Соволапа? Зайки? Траволапой? - хмыкнул полосатый, глядя в глаза разъярённому котёнку. Cвои слова, вопреки мнению оруженосца, оскорблениями он не считал и капли - пожалуй, лишь верными замечаниями. Таким юным глазам ещё не всегда удавалось различить истину среди всех пёстрых красок открывающегося перед ним мира.

Хоть воитель и уже был порядком раздражён, а голод всё активнее подступал к горлу, тон он сохранял спокойный, такой, словно беседа не доставляла ему никакой неприязни. Да и, помимо лютого непослушания, стоило-таки отметить упёртость котёнка: из такого нрава было можно сколотить хорошего воителя, но вот, беда - вероятно, только если именно колотить. С душой и страстью, так, как дурь и выбивается.

Успел только кот подумать об этом, как наконец почувствовал... Нет, не перелом хвоста, а такой ещё маленький, не сильный надлом колкого и самоуверенного стержня Мухоморчика. Оруженосец от нападок перешёл к прошению, к такому, каким котята просятся погулять по поляне лишний разок. Полосатый слабо улыбнулся результатам своего воспитания, но остался непреклонен, не двигая лапы.

- И всё же, - полосатый поторопился вернуться к делу, - Я никуда не тороплюсь. Ещё раз. Повтори, как тебе запрещено себя вести, и тогда мы отправимся к Малине.

Выжидающе глядя на своего оруженосца, с недовольным фырком кот заметил, что к ним приближается кто-то ещё. Обернулся - увидел её, Сипуху. Добродушную щекастую кошечку, которая, не успев появиться, уже обрушила на уши воителя шквал звонких, лишних звуков.

- Нет, Сипуха, - ответил кот, возвращая взгляд к своему ученику, - Мы заняты. Иди, поиграй в другом месте.

[indent] Упрекнуть Мухоморчика в неискренности или плохой актёрской игре было сложно и, пожалуй, слишком несправедливо, но на Сипуху всё это отчего-то произвело совершенно обратное впечатление: вместо того, чтобы, поняв весь ужас своего положения и непростительную опрометчивость поступка, отпрянуть куда подальше, спасая шкуру, черепаховая лишь улыбнулась шире, переведя взгляд с чёрно-белого на его наставника. На кирпичной морде Короеда разве что красным не мигала красноречивая надпись «Attention! Я бью кошек и котят!», а грозовая между тем выглядела так, словно, будь у неё не лапки, она бы от души ухватилась за полосатые щёчки кота и потискала бы их самым немыслимым образом. Вместо этого вислоушка огладила спину новоиспечённого наставника хвостом, ласково обратившись к сыну Ласточки. - Он похож на большого и хмурого, но ласкового и нежного жука, - из звучавшей в её словах искренности вполне могло захотеться свить верёвку и повеситься. На всякий случай, от греха подальше.
[indent] Кричалки, которые затеял Мухоморчик, несколько не вязались с настроем Короед, но пара, основанная на контрастах - это так трогательно! Как им повезло друг с другом! У них впереди ещё столько интересного! Жаль, что мне уже не вернуть мои шесть лун, это было куда более беззаботное время, и в лесу было гораздо тише... - Я бы с радостью... - решив, очевидно, что мрачный кот таким завуалированным образом приглашает её поучаствовать в их импровизированной сценке, выдохнула грозовая, вновь невольно вспоминая свору и стоящую за ней Макошь: что эта безумная кошка удумает в следующий раз? И когда он наступит? - Но сложно думать об играх, когда в лесу происходит такое, - с грустью вздохнула Сипуха, уныло взмахнув хвостом от избытка охвативших ее противоречивых чувств. - Тебе, Мухоморчик, не повезло стать оруженосцем в такое тернистое время, но в конечном итоге это сделает тебя ещё сильнее, - новая ветвь возмущений чёрно-белого заставила черепаховую осечься и вопросительно навострить ушки-тряпочки подобием домика.
[indent] - Обижал? Короед, вы что, уже успели поссориться? - в глубине медовых глаз залегла мрачная, укоряющая тень: какой бы мягкой большую часть времени ни была юница, она самым жёстким образом не готова была терпеть и принимать как должное конфликты внутри племени: это же просто уму непостижимо, догадаться задевать друг друга, когда не то что перед Грозой, перед всей чётвёркой племён вырастает такая непредсказуемая, ужасная тень! - Тот, кто сеет раздор внутри племени, хуже самого отъявленного предателя. Племя - единый строй, который не должен распадаться на склоки, обиды, борьбу амбиций и прочие игры единоличников. Мухоморчик ещё юн, но ты, Короед! Хоть ты не огорчай меня, - чуть прищурившись, Сипуха склонила голову к плечу, испытывающе буравя обоих котов взглядом, недвусмысленно намекающим на то, что им следует немедленно примириться. - Хорошо, я буду держать хвост Короеда, пока он не отпустит тебя. Но и ты, Мухоморчик, будешь вести себя прилежно, как и подобает истинному оруженосцу Грозового племени, договорились? - без тени опасения водрузив лапу на середину полосатого хвоста, кивнула черепаховая. Очевидно, теперь она точно никуда не уйдёт. - И почему только с вами, котами, так сложно!

главная поляна →

Громко чертыхнувшись, Малина остановилась и судорожно затрясла головой, сбрасывая со своей косматой морды все прицепившиеся колючки. Несмотря на то, что её тело было усыпано многочисленными репейниками, из боков выглядывали крохотный, обломанные веточки, а в спутанной на голове шерсти застряло несколько желтоватых листьев дуба, старейшина выглядела живой и ничуть не уставшей после долгих скитаний по ежевичным кустам. Она регулярно останавливалась, прислушиваясь к звукам леса, ничего не слышала и вела за собой отряд дальше, сквозь раскидистые кустарники, через небольшие овраги, наступая в каждую яму и каждый раз спотыкаясь об толстые корни, длинными змеями извивающиеся по всей земле.
- Вот! Видите это поваленное дерево? Значит мы уже совсем близко, - сказала Малина своим путникам, когда они прошагали мимо старого, отсыревшего бревна, наверняка кишащего термитами и муравьями. Бросить бы в него того умника, который протоптал эти непроходимые тропинки и решил назвать это коротким путем.
Увидев впереди размытый силуэт, угрожающе поскрипывающий, с торчащими отовсюду тоненькими лапками, Малина предупреждающе взмахнула хвостом, чтобы остальные приготовились, и прижалась животом к промерзлой земле. Подняв вокруг себя клубы пыли, она метнулась в кучу хрустящих листьев, скрываясь от глаз незнакомца, и с прищуром уставилась на него, чтобы рассмотреть получше. Но неведомо каким образом страшная фигура превратилась в голое и невысокое деревце, оставляя старейшину в растерянности. - Тьфу ты. Будьте внимательны, дорогие мои. В этом лесу не все чисто. Того и гляди, скоро мёртвые птицы с небес посыплются да деревья лапами обзаведутся, - скрипучим, старческим голосом пробурчала Малина себе за спину, вздыбив загривок.
Она продолжила свой путь, плюнув в сторону нерадивого дерева, надеясь никогда больше с ним не встречаться. Далёкие-далёкие отголоски чьих-то голосов вылетели в серые уши, заставив их обладательницу остановиться и напрячься слухом. - Слышите голоса? Значит мы совсем рядом, - констатировала серо-белая кошка, осматривая местность на наличие знакомых объектов. Совсем недалеко от них, в нескольких десятков лисьих хвостов возвышалось могучее дерево, которое Малина слабо, но помнила. - Видите это большое дерево? Идите от него направо, пока не найдёте квакающий куст. Я всегда, когда мимо него прохожу, слышу эти странные поквакивания. От этого куста сверните налево - так вы выйдите на границу с Речным племенем. Будет там речушка протекать, а на её берегу, прямо у самого краю, должен цветок синий прорастать, - заговорщицки рассказывала старушка, размахивая хвостом из стороны в сторону и внимательно оглядывая каждого, думая про себя, не проболтается ли случайно кто из них. Нельзя ведь допускать, чтобы про это чудо познал кто-то другой и добрался до него раньше всех. Что же случиться тогда может, если этот цветок попадёт не в те лапы! - Он один такой должен быть, поэтому найдёте его быстро. Только осторожнее будьте. Берега там старые, еще рухнуть под лапами могут, и тогда потонете все. Здесь хитростью брать надо и ловкостью, - закончила она, прислушиваясь к другому подозрительному звуку. Теперь такому пронзительному и отчаянному, звонкому и мальчишескому. Прознав по таким родным ноткам, кто источник сея шума, Малина вмиг встрепенулась. "Убивают окаянные!" Промелькнула в голове шальная мысль, так переполошила старейшину, что она немедля кинулась в сторону исходящего вопля, приказав остальным не следовать за ней. Нельзя, чтобы они рассекретили цель своей вылазки, иначе для всех них это обернется худом.
- Вы посмотрите, что творится! - взорвалась Малина, увидев так четко и ясно, как её маленького Мухоморчика мучает плоскомордый Короед. - Ты что удумал, юродивый? Вчерашнего котёнка унижать вздумал? Самолюбие свое потешить решил? Да чтоб у тебя шерсть повылазила! - обратилась она к полосатому, вздыбливая шерсть, становясь похожей на дикую курицу. Ещё один самодовольный болван, возомнивший себя непонятно кем и думающий, что ему тут, видите ли, все дозволено. Серо-белая старейшина терпеть не могла таких зазнающихся глупцов и сразу отвешивала им по морде, если начинали возвышается над остальными. Потому она подскочила к войну и врезала ему по заднице. - Ты кто? Наставник? Вот и учи его делу, а не языком попусту чеши. Вот прознает наш предводитель, не отделаешься потом от проблем. Всё ему доложу, всё, чем ты тут с учениками занимаешься, - она бросила быстрый взгляд на крошку Сипуху и сгребла к себе в охапку, чтобы прохиндей не смел поднимать лапу ещё и на неё.

-->>с главной поляны
[indent]Они все шли и шли. Малина бодро спотыкаясь о каждую попавшуюся под лапы ветку вела небольшой отряд вперед, надо полагать, по памяти. Крона в который раз поразилась неунывающей старушенции, которая даже в своем преклонном возрасте давала фору молодым котам. Зная, что старейшина не приемлет физической слабости в этом нелегком путешествии, юная грозовая кошка даже не пыталась оградить ту от очередных "спотыкашек". Обижать Малину своим недоверием к ней очень не хотелось, потому Крона шагала следом, изредка с весельем и предвкушением поглядывая на Шептунью, чей силуэт старалась не выпускать из поля зрения ни на миг. Они отошли от лагеря аж на большой платан! Гибкой змеей продираясь через ежевичные кусты без возможности их обхода, дымчато-серебристая даже не старалась запомнить дорогу, старательно избегая колючих веток негостеприимного кустарника, позволяя лишь изредка задевать дорогую сердцу шубку.
[indent] Наконец, бурелом закончился, и они вышли на просторную местность. Воительница сразу же огляделась, затем поднесла к морде переднюю лапу, вытащив из подушечки противную колючку. Казалось, ничто на свете не может испортить ей сегодня настроение! Малина старчески вещала, и судя по тому, что она говорила, идти дальше им предстояло одним. Что же, с готовностью кивнув бабушке, заверив косматую, что все поняла-приняла-усвоила, Крона хотела было уже повернуться в сторону тех самых квакающих кустов, ориентир на которые ей дали, как вдруг знакомый запах, а следом и голос, заставили желтоглазую резко повернуть голову, выискивая взглядом соплеменников, которых, так случилось, они встретили за пределами лагеря.
[indent] - Вот значит, где прохлаждается братец, - усмехнувшись в усы, грозовая наблюдала за тем, как бойкая Малина поспешила освободить свое ненаглядное детятко из страшных лап ее родственника. Кажется, со своим учеником, Короед не ладил. От верещания и причитаний Мухоморчика буквально закладывало уши. Чуть отведя их назад, кошка все же подошла ближе.
[indent] - Интересно, мог бы волшебный цветок излечить хмурость? - философски спросила она себя, глядя в серьезную морду брата.
[indent] - Эй, Короед, хорош мелких обижать! Отдай буяна вон сердобольной старушке, а сам идем с нами. Нам понадобится грубая мужская сила, если что! - не факт, что понадобится, конечно, ну а вдруг! Глядя на родного брата Крона не понимала, как они - такие разные могут быть котятами одних родителей. Вот действительно, необъяснимо, но факт. Она не слишком надеялась на положительны ответ, оттого и не ждала его. Повернула голову в сторону сестры, трагично вздыхая.
[indent] - Спорим, его даже могила не исправит? - встрепенулась, прекратив кривляться. - Ну что, вперед - к квакающему кусту, да границе с рыбоедами! Как бы они первыми не утащили наше сокровище!

Отредактировано Крона (12.11.2019 11:41:25)

Старческое сердце обливалось кровью от рева измученного Мухоморчика, не позволяя Малине сидеть на месте сложа лапы. Она отникла от Сипухи и подлетела серым вихрем к оруженосцу, который нуждался в ней больше всего. Прижалась к нему пушистой грудью, с презрением во взгляде смотря на полосатого кота, которого и воителем назвать язык не повернется. Ему самое место дышать миазмами у грязной ямы, которая создана для таких же обормотов без чести и достоинства, как он. "Гнать его надо трухлявыми палками из нашего племени и заставить забыть дорогу обратно."
- Если этот комок шерсти позволит себе шо-то непозволительное снова, я заставлю его давится беличьей шерстью, мой хороший, - она прошлась шершавым языком по всей смольной спине Мухоморчика до самой макушки, поставив шерсть торчком. Позаботится кроме Малины о нем даже некому. Родной матери наверняка начхать на своего отпрыска и на то, какие преступления с ним происходят, а горе-наставник и сам рад его унизить. Старейшина изрыгнула под нос проклятия, надеясь, что у этих обоих недотеп рано или поздно шерсть из носа полезет и образумит их недалекие умы.
Издаваемые серебристым неразборчивые бухтения, оные старые уши не могли разобрать, пуще прежнего распалили в старушке огонь возмущения. Она с размаху долбанула лапой по земле, чтоб серо-полосатый дурень прекратил мямлить себе под нос. Возомнил себя умником и решил, что может оскорбления за спиной сыпать? - Ты что там мявкнул, мордастый? Голосок от страха пропал? А ну-ка поди ближе да скажи мне это прямо в глаза, коль не трус, или быть тебе дятлом пустоголовым, - твёрдым голосом заявила Малина, не спуская глаз с безобразной морды.
- Тебе нужен хороший подзатыльник, и я ещё не услышал "спасибо" за то, что не дал его до сих пор. - услышав обрывок фразы, она вскинула на лоб густые брови, испуская раскаленным янтарем глаз искристые молнии. В сторону толстозадого незамедлительно полетел камень поувесистее. - Не дождёшься, Звездоцапово отродье! - злобно скрипнула Малина, скаля перед Короедом затупленные временем клыки.
Мольбы Мухоморчика глубоко запали в душу старой кошки, а его попытки показать свой отдавленный хвост, будто по нему проехалось стадо Чудищ, сподвигли косматую грубо толкнуть Короеда плечом, чтобы он слез с бедолаги. - Потерпи ещё немного, миленький, скоро я отнесу тебя к нашим дорогим целителям, они тебе помогут непременно, - проворковала подобревшим голосом Мухоморчику, охая над его хвостиком, который почти превратился в сплющенную подстилку.
-Ещё раз, - требовательные интонации со свистом влетел в серые уши. Из недр шерсти вырвались глухие звуки, напоминающие хруст тяжёлых сучьев, показывающие Короеду, что его голос уже сидит у кошки в печенках. Окунуть бы его по голову в болото, чтоб вязкая жижа вымыла из его мозгов все опилки. Выпустив когти в землю, Малина рванула находящуюся неподалёку яму, намекая полосатому обалдую, что скоро тот окажется именно там, если не захлопнет свою пасть.
- Предки послали мне это испытание и для того, чтобы я выбил дурь из этого негодяя. И я не позволю ему и шага ступить до тех пор, пока не нащупаю под этой шкуркой и частичку разума. - "Что это он у него под шкурой щупать собрался? Ободрать, никак, вздумал! Да ещё и при всех! Каков парааааазит!" Ее терпение лопнуло. Внутри забурлили воды злости, вот-вот польющиеся наружу, и взметнулся ураганом хвост, воинственно закачавшись в разные стороны. Вскочив с места дикой пчелой, Малина схватила в зубы длинную ветвь-метелку и накинулась с нею на Короеда, норовя отхлестать его морду и протолкнуть маленькие веточки-отростки подальше в эту широкую пасть.