→ лощина

К рассвету он подобрался достаточно близко к человеческим постройкам. Двускатная крыша, темный домик уже хорошо различимы. Вокруг тут и там разбросаны скрученные в улитку пласты сена, прелого и такого терпкого на запах, что перебивает многие другие ароматы. Гектор остановился около одного из стогов, самого дальнего. Ветер был в его сторону, и приносил он тот запах, что ни с каким другим не спутаешь. Пахло котами. Самыми, вроде как, обычными. Обитателей сеновала пока не видно, как и людей (и ими, кстати, не пахло совсем, что намекало на давнее отсутствие или прошедшие не так давно дожди в этой местности).
Ну что же, — криво улыбнувшись своим мыслям, он вынырнул из-за стога и неспешно потрусил в сторону самого домика. — Знакомиться. Его взгляд привлекло движение там, впереди, и инстинкты сработали прежде чем бурый успел задуматься. Нырнув за стог обратно, он осторожно выглянул, всматриваясь в светлую фигурку на крыше. Точно, местные обитатели. Кот или кошка, что-то рыжее.
Он наблюдал и выжидал. Никаких решительных действий прежде, чем будет хоть немного понятно происходящее. Незнакомец не спешил спускаться вниз: видимо, наслаждался слабым теплом солнца или просто ленился. Это было свойственно многим одиночкам, не испытывавшим необходимости куда-либо торопиться. Гектор и сам не прочь был провести день-другой в блаженной неге. Вот только он при этом никогда не расслаблялся настолько, чтобы потерять бдительность и не заметить приближающегося чужака или опасность.
Когда незнакомый кот подал голос, по-видимому, говоря с самим собой — больше никого Гектор не заметил — он решительно выдвинулся впереди больше не таясь. В воздухе не пахло опасностью, шерсть на спине не дыбилась, в общем, интуиция благодушно молчала, позволяя действовать спокойно.
Рыжая фигура спустилась на землю, оказавшись кошкой, некрупной и аккуратно сложённой. И вообще-то рыже-белой, это он тоже сразу подметил, очевидно, изначально ошибавшись в цвете из-за солнечных лучей. Будучи от одиночки на расстоянии где-то пяти прыжков, он распушился и нацепил наиболее милую улыбку, какую только суровая морда могла на себе нести.
— Доброго утра и доброй охоты, — самому смешно было произносить подобные слова спустя столько дней молчания и жизни один на один со своими маленькими приятными развлечениями. Но, быть может, для рыжей малютки утро действительно таковым являлось, пока он не оказался рядом.
Гектор не собирался вредить местным обитателям. Пока что. Это было бы слишком глупо и неосмотрительно — калечить такие ценные источники информации. Ведь если эта кошечка спокойно говорила сама с собой — что помешает ей поболтать так же открыто и с бурым незнакомцем, что вежливо приветствует хозяйку этих мест.
— Надеюсь, мне не будет отказано в компании, — не вопрос, а утверждение. — Я пришёл издалека и соскучился по чьему-то, кроме редкой добычи, обществу. Гектор, — под конец короткой речи он решил представиться. Обычно сообщение своего имени кому-либо располагало собеседника.
Уходить просто так он не собирался, а манипулировать и настаивать вроде как умел. Если не получится выведать все нужное как хочется сейчас, можно будет перейти к старому доброму «как хочется обычно». От боли многие теряют голову и любое желание молчать. Остаётся только желание спасти шкуру и душу. А это уже проблема другого характера.

Она начинала привыкать. Рядом не было белоснежного, теплого бока, который придавал ей уверенности, заставлял думать, что она что-то значит в этом мире. Левиафан погиб. Пробыв рядом с кошкой непозволительно долго, практически половину ее никчемной жизни, он стал частью жизни Обскуры, которая в один момент поплыла густым дымом под землю. Туда же, куда было захоронено тело разноглазого.
Раны, полученные Наледью в той роковой битве до сих пор давали о себе знать и неприятно зудили, ныли, напоминали о недавней смерти Левиафана. Ей повезло. Обскура нашла какой-то сеновал, в котором ошивалась бело-рыжая кошка, Люси, как позже она узнала. Совершенно не предоставляющая опасности, какая-то чересчур назойливая и открытая одиночка, которая считала своим долгом ухаживать за раненной. Обскура не просила помощи. Первое время она даже огрызалась и пыталась прогнать Люси с сеновала, но как только поняла, насколько убого сейчас ее существование, с этой уродливой раной на животе и выжить в одиночку сейчас не сможет - смирилась. Шли дни, недели, но Обскура словно не проживала эти дни. Они летели с невероятной скоростью. За все это время она едва ли издала лишь пару звуков, да тройку обрывистых фраз. Ее душило одиночество. Без Левиафана она не ощущала себя живой, словно бы и сама умерла. Только вот живучесть ее была покруче самой липкой заразы. И янтарно-золотистые глаза каждое утро открывались, безразлично смотря на стены сеновала. И на Люси. Обскура, кажется, изучила каждую дощечку, каждую соломинку и расщелину в этом месте.
Легкий мороз заставил кошку разомкнуть глаза. Люси ушла. Значит уже утро. Кошка коротко зевнула, осмотрелась по сторонам и, не найдя рядом бело-рыжей довольно потянулась. Стянутая рана защелкала, оповещая о том, что корка начала трескаться. Обскура почувствовала острое жжение и тут же принялась вылизывать разболевшийся живот. Рана немного кровоточила. К счастью, ей свезло не получить заражения. Чудо это или наказание, черт его знает. Обскура начинала задумываться о том, что и ей не место в этом мире, так как ее лидер покинул землю так... просто?
В нос ударил чужой запах. Обскура резко ощетинилась и утробно зарычала. Медленно спускаясь по лестнице, чуть сгорбившись, чтобы не тревожить рану, она обнажала клыки и скалилась. Она замерла в тени сеновала и лишь пара сверкающих глаз смотрели на новоприбывшего. Жадно, яростно, агрессивно. Одиночка признала сеновал своей территорией, а посему никаких посторонних, кроме Люси, видеть не хотела.
- Что тебе нужно? - холодно отчеканила Обскура и медленно вышла из тени. Сгорбившееся тело выдавало все признаки болезни, а третье веко, закрывшее треть глаза лишь подтверждало данный факт. Кошка была больна. И физически, и морально. Но за свою территорию была готова выплюнуть свои кишки. Теперь, все, что у нее осталось - это она сама. И она должна была выживать - любой ценой. И если Люси не представляла никакой опасности, а наоборот - таскала еду и воду, то этот Гектор выглядел уж больно хмурым и подозрительным.
Показывая перед котом исключительное хладнокровие и не проявляя открытой агрессии, она пыталась различить в нем хоть что-то, хоть какую-то эмоцию.
"Дерьмо, как же сложно."
Раньше она была простым пушечным мясом, которому не нужно было задумываться о последствиях, строить какие-то логические цепочки, но теперь... Теперь все было по-другому.

Отредактировано Обскура (30.10.2018 16:35:31)

Начало игры

Сильная поступь выдавала самца, который даже не пытался скрыть свою походку на мягких лапах. Подбросив в воздухе и удобнее перехватив жирненькую мышь, темношкурый самец следовал по запаху матери и братьев. Они шли, как и всегда, вместе - разве что Гор по дороге отлучился перехватить что-нибудь на грядущий ужин.
Охота удалась, и самец умудрился и сам перекусить костлявой мышкой, и матери приберечь ту, что пожирнее, глухим подсознанием ощущая, что эта мелочь хоть немного порадует бывшую племенную кошку.
Следуя проторенной лапами родственников тропой, Гор тряхнул плечами, сбрасывая со шкуры несколько опавших листочков и сухих хвоинок. Недовольный взгляд полупрозрачных глаз коснулся золотистой кроны деревьев на солнечном небе, и кот нахмурился, зажимая в зубах свою ценную ношу. Держа в зубах мышку вот так, длинношерстный еще более остро осознал, как скоро грядут холода и как трудно будет добыть дичь. Ощутить на языке теплый вкус убитой полевки или сладкое, нежное мясо горлицы.
А куры... Как-то раз с братьями они завалили одну такую, и, боги милостивые, это был настоящий пир.
Заслышав громкий, натужный мяв матери, который Гор узнает даже среди хора целого сборища котов, бродяга замер, и шерсть на загривке медленно поползла вверх. Рванув с места широким, размашистым галопом, кот, распихивая плечами низкие ветви подлеска, бросился на голос Макоши, явно различая в нем угрозу: неужели кто-то решил помериться силами с сыновьями едва ли не самой известной бродяги в округе?
— Вам не говорили, — на этих словах где-то на фоне кошки различился темно-серый силуэт массивного самца; находясь от матери в десятке лисьих хвостов, Гор медленно и с неприкрытой угрозой приближался к месту их обитания, которое так нагло посмели занять чужаки, — что врываться в чужой дом без приглашения — неприлично?
Он даже не думал выпускать из зубов мышь, лишь обнажая клыки с приподнятой верхней губой. Прижимая уши во враждебной манере, темношерстный бросил взгляд на самца, который мог предъявлять самую большую угрозу. Напряженно рассекая хвостом воздух, Гор издал глухое грудное рычание, чувствуя, что начинает закипать.

Морфо не ощущал того чувства уверенности, либо же простого спокойствия, что исходило от его матери. Может, дело было в уже едва ли уловимом, но все же присутствующем запахе чеснока, может, это он заставлял Морфо нервно дергаться от каждого лишнего звука и прочих раздражителей.
Может, дело было в бродящем где-то неподалеку брате Горе. Молодой одиночка всегда очень ревностно относился к Макоши и ее одобрению, и ему совсем не хотелось делиться ее вниманием с родными братьями. Но он уже давно не маленький котенок, и за многие месяцы сожительства с другими котами он свыкся с тем, что он никогда не может быть ее единственным и самым любимым сыном. Он уже давно охотится самостоятельно, и за такие мелочи его уже не отметишь. Все, что ему остается, это беспрекословно подчиняться любому приказу Макоши и надеяться, что он не провалит ее задания. Морфо казалось, что он может выполнить даже самое трудное ее поручение; трудное не с физической точки зрения.

Занятый мыслями, Морфо не сразу успел заметить изменения в матери, но, увидев, что та остановилась, повторил за ней. Шерсть на ее загривке опасно встопорщилась. Он бы не стал вставать на пути у такой суровой кошки.

- Паршивые ублюдки, - прошипела Макошь ему под ухо, свирепо размахивая хвостом, и коту невольно захотелось сжаться в комок, несмотря на то, что было очевидно, что ее ярость вызвана не его действиями, - решили, что в наше отсутствие имеют полное право находиться здесь и занимать наше место.

Тут нос кота уловил незнакомые запахи, исходящие со стороны облюбованного семьей сеновала. Чужаки. Определенно не племенные. Но их явно быть здесь не должно.

- За мной, - одиночка не успел опомниться, как услышал оклик Макоши, и тут же кошка уже направлялась в сторону пришельцев.

Морфо молча последовал за матерью, ускоряясь по мере приближения к месту назначения. Нельзя было не заметить запах крови, витающий в воздухе, определенно принадлежащий кому-то из троих незнакомцев. Может, они пришли сюда в поиске укрытия, чтобы залечить раны? "Что ж, они явно ошиблись местом. Этот сеновал уже принадлежит нам." Не было сомнений, что они не могли не заметить все признаки проживания там других котов. "Неужели они думают, что им там рады?"

Пришельцы тоже почувствовали присутствие других одиночек на территории и, судя по их ощетинившимся спинам, они точно не рассчитывали на милосердный прием. Их было трое, больше, чем их с Макошью. Цефей был на охоте, так что на его присутствие можно было не рассчитывать. Гор, по всей видимости, ушел от компании достаточно далеко.
"Мать сейчас может рассчитывать лишь на меня." С этими мыслями молодой кот принял наиболее враждебную позу, взъерошив шерсть и оскалив зубы на трех одиночек на его с семьей территории. В нем закипела кровь от возмущения. Им эта наглость так просто с лап не сойдет.

Отредактировано Морфо (04.11.2018 12:07:57)

Обычно, дуракам везет. В случае Люси – как утопленникам. Кто же мог знать, что сарай был обитаем. Опыта у Люси-путешественницы было как у котенка, а потому та могла вполне проигнорировать старые запахи котов. Или же их уже след простыл?
Некоторое время назад рыже-белая кошка нашла полумертвое тело Обскуры и притащила ее в ближайшее крытое место, какое только нашла. Им и оказался сарай. Но за пару дней до этого лили дожди, которые смыли большинство пограничных меток. А внутри сарая, когда Люси туда пришла впервые – ужасно воняло кровью большого чудища, что перебивало все запахи.
Признаться, появление злобной тети-кошки и трех весьма грузных, в сравнении с ней, котов, весьма напугало одиночку. И рыженькая наверняка бы дала деру, если бы рядом не было Обскуры, к которой одиночка уже успела прикипеть. А потому, желая обрести храбрость, решила Люси проблему гениально – отключила мозг совсем.
- Извините, - крайне виновато мяукнула Одиночка, делая шаг к страшным разгневанным незнакомцам, пытаясь сохранять спокойствие, но, повесив хвостик, ушки и, казалось, даже усы, всем видом передавая свое сожаление. – Моя подруга очень ранена, а сарай был ближе всего… - произнесла Люси, состроив виноватые глазки. Вообще, если она говорит правду, то да, такое тощее хилое тело не могло утащить Обскуру куда-то далеко.
- Я думала, что домик пустой, но если он ваш, то не злитесь, пожалуйста. Мы уйдем…Или хоть эти двое уйдут?.. – спросила она робко, но после продолжила монолог более уверено, вытесняя своих знакомых из зоны поражения гнева Макоши и ее сыновей.  - Они не причем. Если хотите наказать, то можно и меня.
Гектор наверняка подумал бы, что одиночка, которую он видит впервые в жизни, либо странная, либо глупая. Уж больно необычно обрушать гнев других на себя ради того, с кем не знаком. Ну и, возможно, это могло ударить по его мужскому самолюбию. Мелкая соплячка, которую те четверо сожрут не подавившись, защищает его, здорового, сильного и могучего самца.
Слабоумие и отвага. Совершенно внезапно Люси совсем успокоилась и сменила тему, заговорив активнее и даже поменявшись в интонациях, став восхищенной Люси. – Вы и ваши друзья такие… Невероятные! Такие сильные и суровые, так страшно смотрите…Очень-очень страшненько и классненько! – весело нахваливала кошечка, во все глаза рассматривая незнакомцев, восхищаясь их силой, статью и уверенностью. От них, конечно, пахло чесноком, но что Люси какой-то там запах, когда перед ней столь прекрасные коты и не менее волшебная кошка. Великолепно! Произведение искусства!
Лучше ее не есть, она двинутая. Вдруг это заразно? Но выбить землю из под лап своими внезапными переменами Люси наверняка смогла. Одиночка говорила без умысла запутать их, в глазах ее сверкало, подобно звездам, восхищение. И наивность. И глупость.
- Вы же нас не съедите?..- в шуточной манере спросила кошечка, поочередно смотря в глаза каждому.

Отредактировано Люси (09.11.2018 00:13:44)

[indent] Шерсть на загривке Макоши зашевелилась, норовя встать дыбом, когда за её спиной вдруг выросли Цефей и Гор. Теперь их было четверо. А это огромное преимущество над двумя недо-одиночками и одной раненной одиночке, которая, по факту, оказывалась ещё более наглой, чем живые и здоровые. Приподняв усы, кошка с интересом осмотрела стоящую на лапах бурую тощую кошку, отведя уголки губ назад. Удивительно. Хотя... она ведь не знает, какой длины послужной список числится за Макошью. Не знает, какого цвета её когти - под ними засохла чужая кровь, а в зубы, казалось, впитался багровый оттенок. Железистый запах крови, смерти отдавал от неё сильнее, чем от всех остальных. Взглядом обведя всю эту братию, двое из которых уже заведомо сдались, кошка приподняла верхнюю губу, издавая негромкое, но гортанное, будто бы идущее из самых недр горла, рычание.

[indent] - Ах, ранена, - состроив гримасу, полную сострадания и сочувствия, цокнула языком Макошь, сделав несколько шагов вперёд. Она приоткрыла пасть, чтобы глубже вдохнуть этот запах. Запах беспомощности. Гордости. Желания кому-то и что-то доказать, -  ранена, а ещё ужасно горделива настолько, что скорее даст всему окружающему миру сгореть, но не переступит через себя. Так? - а затем, обратив взгляд ледяных синих глаз в сторону бурой кошки, стоящей прямо перед ней, Макошь продолжила: - это твое отсутствие инстинкта самосохранения, - негромко, но ужасно сочувствующим тоном продолжила бродяга, подойдя к Обскуре ближе обычного и повернув точёную морду так, чтобы их разговор остался только между ними:  - она ведь тебе дорога, - мысленно давая понять, что разговор идёт о рыже-белой Люси, - будет очень жаль, если она умрёт, ведь так? Эти жалкие гости в меньшинстве, у семьи Макоши есть заведомое преимущество. Макошь ушла из племени и лапы до сих пор помнят особые приемы, которым её учили в племени Ветра. А её дети... они полны сил, воли и желания перегрызть остальным присутствующим тут глотки.

[indent] Макошь стрельнула холодными глазами, скользнув взглядом по тонким лапам бурой одиночки, ухмыляясь в усы.
- В твоем незавидном положении, - отрезала Макошь, - говорить о том, чей это сеновал - будто бы приглашение перегрызть себе глотку. Сливочного цвета кошка вздыбила загривок, а глаза её хищно засияли. Она была готова дать отпор. Но кому это нужно. Она повернула голову в сторону Люси и Гектора, сочувствующе закачав головой, - мы бы с удовольствием дали вам остаться, если бы ваша подруга нашла в себе силы переступить через свою гордыню. Но если этого не случиться, - оглянувшись на сыновей, Макошь каждого из них нашла взглядом, давая понять, что им не стоит расслабляться, потому что подставу можно ожидать в любой момент, - нам придётся прогнать вас. Даже если это будет стоить вам жизней. Вы в меньшинстве. Понимаете? - прошипела бродяга, вглядываясь в янтарные глаза Обскуры. Главное, чтобы она поняла.

Гектор не был наивным глупцом и оптимистом и вовсе не рассчитывал на добрый и радушный прием в чужих землях. Выросший в городе, пропутешествовавший немало, да еще и жестокий как черт, он был привычен к стычкам, подозрениям и прочим аспектам цивилизованного и не очень мира. Просто раздражало, что такая простая поначалу задача — разговорить дурочку Люси и, быть может, успокоить ее подружку и выведать нужное — теперь осложнилась и стала практически невозможной. В янтарных глазах, направленных в сторону агрессивной компании, впервые за день мелькнуло разгорающееся раздражение. Они его выбесили, и только здравый смысл сейчас удерживал изо всех сил Гектора от того, чтобы накинуться на кого-нибудь. Вот на серого длинношерстного котяру, к примеру. Очень уж не нравится.
Расклад не в мою пользу, — как-то равнодушно заметил кот.
Как ни странно, сейчас угрозы и опасности он не чувствовал. Какую-то досаду, грызущую, как блоха — да. Но не вселяли страх и опасения за жизнь эти блохастые полунезнакомцы. Они могли подраться, могли прогнать кто кого, но никак не покуситься на его жизнь, по крайней мере, сейчас. Интуиции своей бурый доверял.
Его морда скривилась в отвращении одновременно с тем, как заговорила рыже-белая. Удержать этой гримасы Гектор не смог, да и не хотел. Интересно, как вообще наивная малышка дожила до своих лун — кажется, он об этом уже задумывался. Либо непроходимая тупость в сочетании с невероятной удачей спасли ее, либо... да нет, какие тут "либо". Все однозначно. Пока она трепалась, схожим отвращением прониклись все вокруг. Судя по мордам. Бурый усмехнулся, покачав головой.
Эти — съедят, если захотят. Ошибаешься, малютка.
Ее раненая товарка все еще гнула свою линию, тоже зря. Отчаянно отбивала право на сеновал, и ее можно было понять. Увечная и слабая, она вряд ли поймает и лист. А вот ленивую раскормленную мышь вполне себе. Не хочет от голода подыхать кошечка, ее можно понять. Гектор ощутил теплое, уже начинающее покалывать где-то в районе груди пламя. Да. Ему хочется ее добить. Ну или поранить еще чуть-чуть, чтобы посмотреть потом со стороны, как она станет бороться за жизнь и где найдет силы на непробиваемое упрямство. Плотоядный взгляд прошелся по шкуре рыжей, и кот удовлетворенно сощурился.
Скоро.
Наконец внимание лениво переключилось на кошку. Ту, что считала себя госпожой положения. Конечно, с такой-то армией самцов за спиной языком чесать будешь смело, есть возможность построить из себя невесть что. И глазами холодными сверкает. Гектор и не с таких сбивал спесь, когда они оставались одни. Он ее не боялся и тоже — предвкушал. Но не сейчас. Злючка могла оказаться полезной. Все, чего он сейчас хотел, это немного информации и временных "союзников" для освоения.
— За злым шипением этой калеки, — он мотнул хвостом в сторону рыжей, не удостаивая ее взглядом, — Ты пропустила мои слова.
Гектор не желал удостаивать и словом ее сопровождение. Просто проигнорировал слова котов и расслабленно выдохнул, мол, ну что за напасть. Все-то вам, глупым, объясняй. Он больше не играл простака и дурака, нет, перестал накидывать чересчур добродушную маску. Сейчас в низком голосе звучали привычные жесткие интонации. Не властные, не агрессивные. Просто дающие понять, что он тоже способен.
— Это близость... племен? на вас так влияет? — чуть склонил голову вбок, изучая собеседницу. — Они-то мне и нужны. Точнее, о них мне сейчас и нужно. Узнать. На этом сеновале, на землях, за которые никто не собачится — без разницы. Я тут не хозяин, — пока.
Он решил идти наугад, сразу вбросив искомую приманку. Ему вряд ли как-то могло навредить раскрытие части своих целей. Эта компания совершенно точно не была племенем. Она вызывала такое же отвращение, как и любая другая шайка слабаков. Гектор бы почувствовал нечто особенное в тех котах, о которых был наслышан. Он почувствовал бы их. Знал точно. Прищур глаз стал внимательнее.
— Что-то мне подсказывает, ты наслышана, — все еще он обращался к сильнейшей из них, голубоглазой. Наугад, опять же, но почему бы и да?
Напряжение ее товарищей, вот-вот готовых атаковать, раздражало. У бурого чуть подрагивали усы, то ли от эмоций, то ли на прохладном почти зимнем ветру. Ему надоедал этот фарс, и он отчаянно надеялся, что двоим кошкам хватит мозгов заткнуться или уйти. А остальным — поддержать необходимый ему разговор.

— Заткнись – Рявкнула Обскура, раздраженная поведением Люси в этот момент, а после грубо отпихнула ее прочь. Было больно и обидно, одиночка попятилась немного назад в нерешительности? Обскура разозлилась на нее, потому что рыжая решила изобразить дуру? Или потому что подлизывалась к первому встречному, предъявившему права на сеновал без какого-либо подтверждения своим словам? Люси попятилась немного назад и села, стараясь сообразить, что же теперь делать и как исправить все. А тем временем Обскура удачно делала все только хуже, делая оппонентов еще более враждебными.
А Макошь, словив нужную реакцию, с упоением издевалась над гордостью раненной Обскуры зная, что та не сможет дать отпор при всем своем желании. Люси мысленно возмутилась этому, ведь сие было несправедливо и подло со стороны целой и невредимой кошки в окружении сильной стаи котов по отношению к ослабленной. Это ужасно!
Еще больше Люси не понравилось отношение этих самых котов. Зазнавшиеся, чувствующие свое превосходство. Как бы они правы, но разве можно быть такими!? Можно. И если Макошь давала шанс, то ее спутники всем своим видом показывали свое истинное отношение. Особенно эти, что темный-пушистый и полосато-белый. Один явно недобро смотрел в сторону Обскуры, а второй – в ее, Люси, сторону, от чего у той по спине бежали мурашки. Жуткий он тип, кажись действительно сожрать хочет.
В любой другой ситуации Люси уже убежала бы, ведь пришедшие действительно пугали ее настолько, что захватывало дыхание, но сейчас она не одна. С ней Обскура, за которую одиночка отвечает, а потому не может убежать. Спутница не убежит вместе с ней из-за раны, сражаться она не может, да и сама Люси в этом не соображает от слова совсем. Остается либо умереть, либо придумать выход из сложившейся ситуации. Думай! Думай же!
- Не поймите меня неверно, - тихо сказала Люси, когда Гектор закончил, приближаясь к злой кошке, загораживая собой подругу. Голос ее звучал неожиданно серьезно, хотя лапы предательски тряслись от страха. – Я не имею ни малейшего удовольствия находиться в компании тех, кто позади вас. По-правде говоря они пугают меня сильнее, чем Чудища Двуногих. – Заявила одиночка, обращаясь к Макоши, но смотря на тех, кто был у нее за спиной с решительностью защитить Обскуру, чего бы это ей самой не стоило. Они ее не получат!
Если внезапно зародившийся в голове безумный план не сработает, то хоть повеселит одиночек перед смертью. Отступать было уже поздно.
- Вы правы, мы слабы и мне ужасно за себя стыдно. А она, - рыжая кивнула на Обскуру, незаметно обвивая переднюю лапу той своим хвостом с нежностью, как бы умоляя молчать, что бы не произошло потом. – И вовсе ранена. Если бы даже хотели сражения – не смогли бы ни дать отпор, ни убежать. – Люси замолчала, выдохнув, прикрыв глаза, а после глубоко вдохнув, собрав всю свою решимость и…
– Но нам очень нужно это место здесь и сейчас! – внезапно спокойная серьезность сменилась воплем, в котором смешалось многое: желание жить, желание защищать, страх, отчаяние и решимость. Люси кричала, а сама будто сдувалась как воздушный шар, становясь меньше под давящими взглядами толпы. Не останавливайся! Не дай страху вцепиться в глотку! Ты сможешь, ты сделаешь это!
- Не нападайте на Обскуру, умоляю! Она просто боится. Пожалуйста, позвольте нам остаться хоть на пару дней, пока я не найду новое место для нее! Хотите, я буду ловить вам еду или вычесывать шерсть, только не трогайте Обскуру! Я буду полезна, обещаю…. – Вопила одиночка, прижав уши и опустив голову перед Макошью, содрогаясь всем телом, пока воздух в легких не закончился. А после Люси выпрямилась и впилась в очи одиночки напротив немигающим пустым взглядом, как если бы видела, ЧТО та сделала совсем недавно.
- А если хочется что-то убить, то сгожусь и я.
Разве что потом от позора убийства такой никчемной дуры всю жизнь не отмоешься, как бы не старался. Но играла Люси очень убедительно. Чего она хотела добиться, признавая свое поражение при всех, даже соглашаясь на собственное убийство ради кошки, которую почти не знает? Совсем дура? Или сумасшедшая?

Обскура гортанно зарычала. Не нравилась ей вся эта ситуация. Ох, как не нравилась. Со времен смерти Левиафана она едва ли встречала кого-то еще кроме Люси. С ней было достаточно легко - дал оплеуху и бело-рыжая делала все. Сейчас все обстояло иначе. Макошь сразу же не понравилась буро-золотистый. О, этот характер Обскура знала лучше других.
"Лидер, собственница, эгоистка," - вылитый Левиафан. И за плечами ее стояли такие же пешки на этой шахматной доске, готовые по малейшему писку защищать свою... а кто она им?
— Ах, ранена, - Обскура прижала уши к затылку и, насколько позволяла рана, выгнула спину, -  ранена, а ещё ужасно горделива настолько, что скорее даст всему окружающему миру сгореть, но не переступит через себя. Так?
Хотелось бы что-то ответить Макоши, но из груди только и вырывалось предупреждающее рычание. По правде говоря, Обскура мало что понимала в этих отношениях в обществе. Гордость, инстинкты. Вы о чем вообще? Золотисто-бурая просто жила по законам улиц - не ты, так тебя. Будучи четко запрограммированным механизмом, она слепо следовала за разноглазым, абсолютно не вдаваясь в эти межличностные отношения. Сказали убить - убиваешь, сказали жрать землю - будешь жрать.
Не давая Макоши встать за спиной, Обскура постепенно отступала на полшага назад. Желание выцарапать одиночке язык возрастало с каждым сказанным словом.
— будет очень жаль, если она умрёт, ведь так? - золотистые глаза нездорово блеснули.
- Она твоя, - ядовито прошептала Обскура и обнажила клыки. Да плевать она хотела на эту Люси. Есть она - отлично, нет ее - выживем, и не такое приходилось терпеть. Что уж точно за эти пару недель Обскура не усвоила - союзников надо держать под боком. Но кто ей сейчас это объяснит? Пусть Макошь засунет свои провокации под хвост. На Люси Обскуре было глубоко плевать. Может быть потом, если бело-рыжую-таки сравняют с землей, одиночка поймет, как сильно ей помогала все это время странная Люси.
Вступилась Люси. Обскура медленно закатила глаза, но потом вновь застыла золотистым взглядом на Макоши.
— В твоем незавидном положении, говорить о том, чей это сеновал — будто бы приглашение перегрызть себе глотку.
"Так грызи, сучка. Чего ждешь."
Обскура была готова прямо сейчас напасть на Макошь. Но нет. Рана на животе отдавалась тяжестью в лапах. Точеная морда вновь изобразила оскал, но настоящий попыток напасть на незнакомку Обскура и не собиралась предпринимать. Она в меньшинстве. Это факт.
— Вы правы, мы слабы и мне ужасно за себя стыдно.
Обскура недовольно повернулась к Люси.
"Болтать налево-направо о своей слабости. Мило."
Кошка стеганула себя хвостом по боку, но промолчала.
— Не нападайте на Обскуру, умоляю! Она просто боится.
- Сейчас бояться будешь ты. И уж точно не эту пушистозадую, - шикнула на яркое высказывание Люси Обскура и вновь прижала уши к затылку. Люси действительно пыталась разрешить ситуацию. У нее это даже получалось получше, чем у бурой одиночки. Хотя... У любого получилось бы лучше, чем у Обскуры.
Макошь и ее сыновья напирали, вели себя совершенно своевольно, словно это действительно был их родной дом. Осознавая, что прямо сейчас можно получить еще парочку боевых ран, а может и вовсе - истечь кровью от еще незажившей раны на пузе, Обскура попятилась назад, пока не уперлась задом в стену сеновала. Не оборачиваясь назад, она продолжила сверлить строгим холодным взглядом Макошь. В глаза бросился странноватый взор Гора. Одиночка недовольно поморщилась и отступила еще дальше от группировки. Гектора вообще практически не замечала, поскольку вся эта семейка казалась куда более серьезной опасностью, чем крупный здоровяк Гектор. Да и сам одиночка был в весьма уязвимом положении.
- Глаза лишние? Морду свою отвернул, - отрезала Обскура, грозно глядя на Гора. Мерзкий кот. Этот взгляд она уже ловила на себе от других. Как правило, кто так смотрел на нее, непременно получал пару глубоких ран от Левиафана. Пасовать Обскура не собиралась.